– Может, и так сойдет? – робко спросила я.
– Я быстренько, Маш, за пять минут управлюсь. Я как-то на курсы визажистов ходила, еще когда в универе училась… Так что знаю, что делать.
В результате будущая невестка подкрасила не только ресницы, но и поработала над глазами, губами, бровями, не оставила без внимания и кожу – кажется, кисточкой с пудрой даже по лбу помахала! Она мне вообще все лицо раскрасила!
Однако результат мне неожиданно понравился. Вопреки ожиданиям, макияж казался не ярким, а естественным. Настя немного подчеркнула глаза, брови, скулы, а кожу сделала матовой и на вид какой-то бархатистой. Я как-то незаметно преобразилась – и в лучшую сторону, а мама сказала, что я стала «мягче и женственней». Обрядила меня в платье, накрасила и уже рада! Странная она у меня, мама…
Пока, кстати, Настасья меня красила, едва ли не вытащив наружу кончик языка от усердия, мама притащила расчески, фен, новую плойку, лаки и пенки и попыталась сделать мне прическу.
– У тебя будут легкие волны. Волосы у тебя короткие, как раз нужный объем создадим, – пропела мама, забыв о готовке. – Эта плойка – чудо.
– Мама, не надо!!
– Сиди и не рыпайся, – строгим голосом велела мне она. – А то вообще никуда не отпущу.
– Но я всего лишь в библиотеку, мам!
– Да-да, и не забудь попрощаться с библиотекой до шести часов вечера, – пригрозила мама, орудуя на моей голове. – Хоть перед родственниками покажешься в нормальном виде, а не в вечных джинсах и вытянутых кофтах.
Задуманного в полной мере у мамы не получилось, но волнистыми волосы у меня стали, это да. А от количества лака, которым прическу фиксировали, я так расчихалась, что Настя едва не оставила тонкую линию черной подводки у меня на виске.
Они не слишком долго мучили меня, между делом ловко вдели мне в уши мамины серьги из серебра с белым жемчугом, а на шею нацепили почти невесомую цепочку с крохотной подвеской из этого же набора. Настя к тому же вытащила из сумочки духи и хорошо меня ими побрызгала.
– Это «Кензо», новая коллекция. Актуальный для юных девушек аромат. Ой, тебе бы еще сумочку какую-то подходящую, Маша…
– У Маши белый клатч есть, только она с ним никуда не ходила, – вспомнила тут же мама и торжественно вручила мне его в руки.
Я, обняв орла и собрав всех головастиков в ладони, чуть не заплакала. И с содроганием всунул ноги в белоснежные босоножки на высоких каблуках, украшенные синими и голубыми стразами. И тут же стала выше ростом. Боже мой, как же низко ты пала, дорогая Мария, поднявшись вверх всего на десять сантиметров. А Димке, однако, Кондратий обеспечен.
Я смотрела на себя в зеркало и не очень-то узнавала. Это я? Что со мной сделали? Зато мама едва не прослезилась, Настя похвалила меня и себя за только что созданный имидж, а котэ – я уверена! – хихикало, усевшись на пороге и задрав полосатый хвост.
Орел чувствовал себя несчастной птицей, на которую некто очень недобросердечный и жестокий напялил кружевной чепчик и розовые панталоны, головастики язвительно обзывали меня «гламурной», «стильной» и даже «модэ-э-эльной», надрывая животики, а когда в переднюю вывалился Федька, то застыл, с интересом обвел меня с ног до головы изумленным взглядом и, присвистнув, сказал:
– Ого! Прям принцесса. Что с тобой, Машка? Пошла третьего женишка ловить?
– Отстань от меня. Мог бы и чего-нибудь другое сказать, – рассердилась я, пробуя ходить туда-сюда на каблуках. Уж не знаю, почему твердят, что многие с непривычки на них ходят с трудом и абы как. Я лично ступала по линолеуму совершенно нормально, не спотыкаясь и не падая с воплями: «Держите меня все и сразу!» Хотя, конечно, босоножки не были таким же удобными, как привычные кеды или кроссы – здорово «держали» ногу, не давая ей расслабиться. Да еще это короткое платье, в котором страшно наклоняться. Но, честно признаться, эксперимент стал мне нравится.
– А ты что от меня хотела? Такой реакции? – Федька почесал репу и, воздев руки к потолку, прочувственно и с воющими нотками, возопил: – Боже мой, Боже мой, моя сестренка так повзрослела! Стала такой красавицей! Какая же она женственная и хорошенькая! Я не могу отпустить тебя на улицу одну! Вдруг мужчины начнут приставать к тебе? Я должен защитить свою маленькую сестричку.
– Мам, он меня оскорбляет.
– Федор, замолчи, – погрозила ему та.
Я, перекладывая из рюкзака вещи в маленькую прямоугольную сумочку, возрадовалась.
– Милый, ну что ты как маленький? Маша прекрасно выглядит, – улыбнулась мне Настя. Брателло фыркнул, но перед тем, как я вылетела за дверь, все же показал мне большой палец, поднятый вверх, молча выражая одобрение.
Я приободрилась, взглянула на модные и, кажется, дорогие наручные часы, которые перед выходом нацепила на руку щедрая Настя, сняв их с себя, и едва не сказала неприличное слово!
Пять минут, как за пять минут мне добраться до Димки?!
Дэнни, которого короткий разговор с Марией не только приободрил, но и как-то даже охладил, словно он побывал в ледяном душе, вернулся к ждущей его светловолосой девушке, капризно надувшей губы. Сел на кровать, вытянув длинные ноги, успокаивающим жестом погладил Нику по мягким волосам (ему тут же вспомнилось, что у Бурундучка они намного жестче).
– Кто это был, Денис? – осторожно спросила она, понимая, что не может давить на парня, с которым так мало знакома.
– Один важный человек.
Ника потянулась к нему, но Дэну вдруг показалось, что Чип, став невидимкой, теперь находится в комнате в компании с клыкастой Совестью и смотрит на него своими озорными светло-карими глазами. Все желания, которые властвовали над парнем еще пятнадцать минут назад, пропали.
– Да-а-а? А я хочу, чтобы мы с тобой со временем тоже стали немножко важными друг для друга. – Ника игриво подергала парня за ремень. Она все еще была в плену наваждения, которое ласково обнимало ее за плечи и шептало на ухо, что этот синеглазый молодой человек – ее ожившая мечта. А мечту надо ловить за хвост, пока она не ускользнула.
– Наверное, было бы неплохо, – расплывчато отвечал Дэнни. Теперь ему хотелось не на кровать, чтобы забыться в женских объятиях, а на улицу, под лучи просыпающегося утреннего солнца. Там монстрик точно растает, оставив после себя лишь облачко темного пара, а глаза Марии перестанут быть насмешливо-презрительными.
Брюнет, откинув волосы, прислушался к своим ощущениям. После разговора с Чипом тело словно бы сделалось нечувствительным к поцелуям и ласкам привлекательной и проворной Ники, по крайней мере, на какое-то время. И Дэн решил использовать это время с умом.
– Ты знаешь, мне здесь не нравится, – объявил он вдруг подружке, вскакивая с кровати.
– Что-о-о? Котенок, ты о чем? Что там тебе такое сказали, что ты… больше не хочешь? – Глаза у Ники тоже были красивыми – миндалевидными, большими, может быть, даже немного непропорционально большими для ее худого лица, с длинными загнутыми ресницами, а цвет радужки имел яркий голубой оттенок, «приправленный» серо-желтыми крапинками вокруг зрачков. Дэн точно знал, что это не линзы: он долго всматривался в глаза сегодняшней спутницы, чтобы понять это.
– Здесь скучно, Ника, очень скучно. Нет, здесь обыденно, – произнес он, послал ей воздушный поцелуй и вышел из комнаты, прихватив футболку, едва слышно проговорив, мысля вслух: – I'm tired of all this. And Den’s conscience armed dangerous. Пора становиться честным, – оставив недоумевающую девушку вновь в одиночестве.
– От чего ты устал? – прошептала Ника, которая с английским языком была знакома довольно хорошо, приподнимаясь на колени. Она совершенно не ожидала, что он возьмет и уйдет после такого многообещающего знакомства. И губы ее до сих пор горели… – Что с тобой, Дэн?
Молодой человек, частенько живущий душевными порывами, а не здравым смыслом, ее не слышал. Он, желая оказаться вновь в людном месте, а не наедине с милашкой Никой, подошел к полукруглому окну в конце коридора, распахнул его створки, явно наслаждаясь теплым уличным ветерком, и вновь достал мобильный. Найдя в длинной записной книжке номер какого-то приятеля, позвонил ему.
– Хай, это я. Ты сейчас где? Вновь веселитесь? Да, я знаю это место, мы сейчас подъедем. Нас девять. Да, на машинке. Большой, удобной. Я за рулем. – Смерчинский рассмеялся. – Ты же знаешь, что мне нельзя пить. Ждите, ребятки.
Он заглянул в комнату к Нике, которая, стоя перед зеркалом, застегивала платье и поправляла растрепанные волосы, и сказал ей таким жизнерадостным тоном, будто бы между ними вообще ничего не было:
– Эй, собирайся. Ника, сейчас мы поедем в одно славное место.
– Куда? – широко раскрыв глаза, спросила девушка. Этот красивый высокий парень притягивал ее, как магнит, хотя и вел себя невероятно странно! – Дэн, да что случилось-то? Я что-то не то сделала?
– Нет, конечно, ты делала все то.
– Но…
– Собирайся-собирайся, – сказал он ей и совершенно искренне добавил: – Ты красивая. Особенно когда у тебя такая хулиганская прическа.
