– Это верно! – соглашается начштаба. – Ты знаешь.
Комбат, ставя точку, хлопает старшину по плечу.
– Ладно, старшина, всё равно молодец! Действуй! Подожди, а как же ваша Натэлла Эмм… – запинается.
– …мануиловна? – с готовность подсказывает Заходько.
– Да, она, – кивает комбат. – Вроде бы вы… с ней… я слышал, на полкорпуса всех, говорят, обошли, нет?
– Как вам сказать, товарищ майор, трудно, конечно, грустно… – вздыхает Заходько. – Но… – поясняет. – Не на другой же она планете будет.
Да я бы и там её нашёл. Теперь-то уж… Мы ведь уже всё решили. Так что…
В общем, мы пожениться с ней решили. Не возражаете, товарищ майор.
– Я?! Что ты, Семёныч, конечно, нет. Наоборот. Ни я, ни начштаба, ни вообще все… Наоборот. Поздравляем, Семёныч. Молодец! Давно пора. В смысле, чуть-чуть раньше бы надо бы… Мы бы под оркестр тогда вас… под Мендельсона отпраздновали… Эх, жаль! Да, начштаба?
– Я только «за», двумя руками. – Ответил тот.
– Ну вот, видишь! Так что действуй Семёныч, мы в тебя верим и поможем, если понадобится. Немного тут разберёмся, с недельку-две, командировку тебе к жене оформим. Поедешь. Но чтобы свадьба только здесь! Понял? Никаких отклонений от приказа, старшина. Добро?
– Есть, без отклонений от приказа, товарищ майор. Спасибо!
– А мне-то за что? Сам заслужил, себя и благодари. Короче, молодец, в общем! Действуй!
– Есть, действовать! Разрешите приступать? – спрашивает.
– Так сразу? – удивляется начштаба. – Может, с понедельника?
– Так мы ж не на гражданке, товарищ майор, – парирует Заходько. – Чего нам кота за титьки до понедельника тянуть. Приказы надо выполнять, а не… рассусоливать. Да и без музыки служба – не служба, а серые полосы…
Привыкли уже мы к «высокому». Как говорится, раньше начнём…
– Быстрее за свадебный стол сядем, – весело закончил фразу комбат. – Так я прогнозирую, старшина, нет?
– Так точно, – согласился Заходько. – Хорошо бы!
– Как сильно мы сказали! – восхищённо восклицает комбат. – Молодец, старшина, понял главную нить. За неё и держись!
– Есть, за неё держаться, – козыряет старший прапорщик. – Разрешите приступать?
– Приступайте, товарищ дирижёр, – разрешает комбат. – Приступайте.
Заходько, чётко поворачивается, и отходя решительно напевает:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Ла-ла, ла-ла…
Именно на эти ла-ла-ла, вдруг наложилась другая совсем музыка.
Негромкая, но чёткая и понятная… Издалека. Как эхо из поднебесья…
Словно музыканты в улетевшем вертолёте свой марш на прощание взыграли… Изумлённо глядя в небо, все трое замерли, как и другие военнослужащие батальона.
Заходько болезненно затряс головой:
– Что это такое? Это… мираж?!
– Ага, похоже доигрались… – машинально оглядываясь, осторожно произносит комбат. – Но это временно. Это пройдёт. Галлюцинации на почве патриотизма… наверно.
– А я подумал, что это у меня только одного такие слуховые сдвиги. – Замечает начштаба.
Прислушиваются уже все.
Марш звучит не вообще, а всё сильнее, всё громче…
– Не может быть… – от чего-то сжавшись, шепчет Заходько… – Она точно приближается…
– Это несомненно коллективные глюки. Когда очень чего-то хочется, – монотонно, с расстановкой, словно в трансе, поясняет комбат. – Или чего-то очень ждёшь… Такое бывает. Феномен психики. Я зачёт когда-то сдавал. Так все НЛО видят, когда очень хотят, или видения какие у гадалок… – Наконец с сомнением всё же крутит головой. – Нет, похоже не глюки. Музыка действительно приближается! Я слышу. Приближается!
– Чшшь, тихо! – останавливает все разговоры Заходько. – Они вернулись!
Марш «Амурские волны» тем временем звучит уже вполне явственно и чётко. Где-то уже рядом звучит, и близко. Офицеры и остальные военнослужащие недоумённо переглядываясь, все вместе поворачиваются на нарастающие звуки. И правда, именно там, в воротах КПП, как и догадывались – хоть и не верилось! – появляется марширующий, только что улетевший оркестр. Материализовался!! Как так?! Тот самый, полувоенный, с той самой дирижёршей, с теми же сверкающими золотыми зайчиками инструментами… От избытка чувств явно переполнявших музыкантов, марш звучит совсем весело, игриво. В жанре фривольной польки…И в глазах музыкантов это видно, они блестят и радостью, и задором, и хохмой. Очень хорошо музыканты понимают, какой фурор собой произвели. Этому и радуются.
Идут…
На глазах изумлённого батальона, который уже весь на встречу высыпал, собрался, оркестр, ведомый дирижёршей, приблизился, чётко подошёл, исполняя «дежурный» марш, и чётко же, по отмашке дирижёра смолк. В повисшей тишине, дирижёрша делает шаг к комбату, и как на пионерской линей, торжественно, звонким голосом старшей пионервожатой говорит:
– Товарищ майор, оркестр вашего батальона… прибыл к… на место службы. Домой!
Нарушая изумлённую тишину, где-то далеко за периметром коротко гуднула машина, тявкнула собака…
Начштаба кашлянул, приводя комбата в чувство.
– Так вы же… улетели! – ещё не веря, произнёс он, кивнув на небо.
– Да, – ответила Натэлла, дирижёрша. – Но ваш командующий просил вам передать, что это была тоже шутка. Его шутка, тоже военная… С его стороны. Ответная. 1–1 счёт, он сказал, получился, боевая ничья. И его личный всем привет.
– Значит, это была только шутка! – наконец доходит до комбата. – 1–1, он сказал. Шутка?!
– Ур-ра! – подскочив, взревел старший прапорщик Заходько. – Это была шутка… Ур-ра!.. Шутка! – И никого не смущаясь, бросается к своей Натэлле. Оркестр тут же принимается исполнять «Туш». Но трубач Мнацакан, оборвав оркестр, сольно играет тему «Свадебного марша», к нему присоединяется тромбонист Пётр Ильич, потом, конечно, баритон, барабан, и все остальные инструменты.
– Ну вот, теперь всё вроде в цвете!.. – глядя на счастливых влюблённых, и на оркестр, и на улыбающихся сослуживцев, светло вздохнув, заключает комбат. – Да, именно в цвете!
Хорошо, когда в цвете!
Хорошо, когда всё хорошо.
Точнее, всё хорошо, когда всё в лад, да ладно, но… Стоп, никаких «увы»…
Всё будет…
Именно! Теперь правильно: так хорошо и будет…
Потому что Жизнь! потому что Армия, потому что Россия!
Москва.
Декабрь 03 – Февраль 04.
