«Наверное, так чувствуют себя птицы, когда парят высоко над землёй. Там, в небе, они у себя дома, на этом бескрайнем просторе, в бесплотном эфире, не подвластные притяженью земли. Как беззаботные дети, не знающие тягот жизни и горя утрат, они просто живут и наслаждаются этим божественным даром.
Да, все мы родом из детства».
Алиса старалась отпустить мысли и хоть какое-то время не думать, но они возвращались к ней в виде картин. Реальные и абстрактные образы кружились в мозгу, как на невидимой карусели.
Она наблюдала их в полудрёме, отстранённо, со стороны, провожая мысленным взглядом.
Время шло. А точнее, бежало, унося беспокойство и страхи. К Алисе вернулось сознание, когда день уже догорал.
Переодевшись в ночную рубашку, она медленно разложила диван, постелила белье и упала без сил.
«Пора спать. С утра мне уже на работу».
Заходящее солнце катилось к горам. Долина теряла свою привлекательность, густые травы редели, а звуки таяли в бескрайней дали.
Терпеливо и смело Странник продолжал путь. Тропа привела его прямо к подножию гор. От буйной растительности зелёной долины здесь остались лишь редкие пучки пожухлой травы.
Горы выглядели, как великаны, выросшие из земли. Высокие, холодные и неприступные, они отгораживали долину от неведомого, иного мира. Но прямо посередине пролегала расщелина, пройдя по которой можно было попасть на запретную территорию по ту сторону гор.
Осторожно ступая по каменным глыбам ., поднимаясь всё выше и выше, Странник взошел на вершину холма. Отсюда, как со смотровой площадки, его взору открылась пустынная местность. Высокое плоскогорье было опоясано широкой полноводной рекой, сливающейся с горизонтом.
Заходящее солнце тонуло в реке, окрашивая в розовый цвет редкие перистые облака.
Также неторопливо Странник спустился с холма и ступил осторожно на скошенный луг. То, что сверху казалось ему засеянным полем, оказалось низким ковром молодой сочной травы. Он пошёл по траве в сторону текущей реки. Почва была удивительно мягкой, и даже рыхлой, подвижной, как на подсохшем болоте.
Стемнело. И вместе с опускающейся темнотой на Странника наползал неведомый страх.
Издалека донеслось конское ржанье, но топота не было слышно, лишь земля, словно морская волна, всколыхнулась под тяжестью поступи.
Странник испуганно оглянулся и увидел, как с гор на равнину спускался огромный всадник на могучем белом коне. И хотя всадник был ещё далеко, конский храп разносился в ночной тишине. Вскоре стали слышны и протяжные звуки, будто под каменным грузом стонала земля.
Странник встал, словно вкопанный, не имея сил сдвинуться с места, его незримо сковал страх, а массивная пугающая фигура неминуемо приближалась к нему. Он уже мог разглядеть, что на всаднике был чёрный плащ с большим капюшоном, надвинутым на лицо, в его поднятой правой руке сверкал серп, а левой рукою он мощно сжимал древко знамени с изображением розы.
– Не бойся, он не причинит тебе зла, – сказал Страннику неведомый Голос. – Это – вечный хранитель ключей Перехода, освобождающий Азраил. У него важная и нелёгкая миссия: отсекать отжившее и ненужное, высвобождая энергии новой жизни.
Когда внешняя часть растения погибает, остаются корни и семена, давая новый росток. Так разрушение служит основой рождения, подготавливая к этому почву. Всё в природе переживает циклы смерти и возрождения. Это – неотвратимая неизбежность, вечная эволюция жизни.
Смерть такая же тайна Природы, как и сама Жизнь.
Этот тихий, ласковый голос, успокаивая, ослаблял путы страха, возвращая Странника в состояние равновесия.
Всадник остановился поодаль, словно бы выжидая. И в то же самое время из вод реки начали выходить человеческие фигуры. Объединяясь в группы, они образовали траурную процессию, скорбно идущую на погост.
Шествие возглавляли священник и царственная особа, за ними следовали другие. В этой пёстрой толпе шли смиренно мужчины, женщины и даже дети. Молодые и старые, в нарядных одеждах или в лохмотьях, все они были равны перед Вечным Стражем Порога.
Это действо напоминало печальную пьесу. Томимые неизвестностью предстоящего, их лица жалостливо взирали на бесстрастного ангела смерти. Останавливаясь поочерёдно перед могущественной неумолимой силой, они падали на колени, вскинув вверх руки и моля о пощаде.
Но Ангел безмолвен. Он не говорит, он действует, и нет силы, способной это остановить.
Со спокойной уверенностью острым серпом всадник отсекал головы и конечности от безжизненных тел, открывая их душам пути к новой жизни.
В ночной полутьме это выглядело устрашающе.
Странник съёжился, будто чувствуя холод зимы. Сгустившийся воздух наполнился запахом сырости, разложения и гниения.
– Не стоит пугаться увиденного. Во тьме совершается светлое Делание – великое изменение. Таинственные божественные процессы должны быть сокрыты под плотной завесой до времени их проявления. Ведь не случайно на знамени Азраила красуется распускающаяся роза.
В этом кажущемся разрушении лежит истинное освобождение: завершённость прошлого отсечена от будущего неотвратимым движением серпа. Это – конец, после которого грядут благоприятные перемены.
Приглядись внимательно к отсечённым частям, и ты убедишься, что они живы: черты мужских лиц хранят осмысленные выражения, а женские лица не утратили своего очарования, потому что любовь не умирает, и душа продолжает любить даже за этой чертой; торчащие из земли руки готовы к работе, а ноги символизируют движенье идей.
Знание путей Смерти есть величайшая тайна инициации.
Наконец-то Странник узнал этот голос. Это был его Ангел-Хранитель.
Обведя взором равнину, плотно усеянную телами, Странник понял, что жатва заканчивается, и ему также придётся отсечь от себя те ненужные прошлые переживания, которые его тяготят.
«Великий труженик Азраил закончил своё привычное дело и теперь должен уйти. Мне же предстоит расстаться с чем-то давно известным и сделать шаг в сторону неизведанного. Это одновременно и радость новых возможностей, и чувство утраты какой-то части себя. Умереть, чтобы родиться для той благой цели, которую я уже выбрал.
ВРЕМЯ пришло. И оно своей властью безжалостно расчищает невидимую сцену от устаревших уже декораций».
За высокими холодными горами вставало новое солнце, окропив своим светом голубой небосвод. После ночной жатвы на зелёном лугу выросли священные лилии. Они раскрывали свои бутоны, глядя в след уходящему Страннику. Словно крупные детские слёзы, на их лепестках сверкали капли росы. Слегка покачиваясь, лилии провожали его в далёкий неведомый путь.
Луг заканчивался крутым обрывом, и Странник осторожно спустился к воде. Река Времени смоет с него сомнения, страхи, волнения только что завершившейся ночи и унесёт прочь всё отжившее, что мешает ему в пути.
«За исключением тех редких душ, которые рождены без греха, все должны пройти через тёмною пещеру, прежде чем достигнуть храма, где мы смогли бы поклоняться нашим идеалам. Вход в пещеру – отчаяние, а дно – могильные плиты над разрушенными надеждами. “Я” должно умереть там; должны быть умерщвлены страсти, жадность необузданных желаний, ибо только такой ценой душа может освободиться от власти судьбы. Смирение выводит нас из пещеры к свету мудрости, который влечёт к себе сердце путника, обещая новое понимание, новую радость и новую нежность».
Бертран Рассел «Почему я не христианин»
Возвращение Алисы из отпуска вызвало всеобщее ликование. Коллеги встретили дипломированного специалиста дружными аплодисментами. Это напоминало спектакль, поставленный по классической пьесе, известной всем зрителям до мелочей. Выход на сцену актёра успокаивал возбуждённую публику, ожидающую подвигов и страстей.
Основной интерес сослуживцев был связан с защитой дипломной работы: кто был в комиссии, что спрашивали, как принимали.
Алиса коротко рассказала, как проходила защита. Поведала и о том, что ей пришлось спорить с мэтрами и отстаивать свои взгляды, доказывая перспективность представленного ею проекта. Сначала они были возмущены неслыханной дерзостью выпускницы, но вскоре, взвесив все аргументы и факты, признали работу успешной.
Когда Алиса рассказывала о защите, ей казалось, что всё это было очень давно, хотя в действительности прошла лишь неделя. Её потрясло осознание того, что события последних дней заполнили собой всё пространство и время, оттеснив прошлое на периферию чувственного бытия, словно к границам вселенной. Так значимо для неё это было, и так всеобъемлюще.
