– Не заплывай далеко, – говорит Педро. – Я не смогу тебя спасти. Я не умею плавать, боюсь воды.
Я вижу, как он нервничает, когда я отплываю от берега. Особенно по вечерам, когда темно.
А я люблю купаться ночью. Люблю плыть, когда вокруг перекатываются ртутно-черные волны, а над головой сияют звезды.
– Почему ты боишься?
– Я видел много мертвых людей, которые хотели сбежать в Америку. Некоторые тонули, некоторых убивали. Мой отец тоже уплыл в Майами на надувной лодке. Мы боялись, что его убьют. Его друзей, которые плыли с ним, нашли мертвыми. Что стало с отцом, неизвестно. Потом моя мать уплыла за ним в Майами. Надеялась найти отца. Мне было семнадцать лет, когда она уплыла, с тех пор я ее больше не видел. Я очень волновался, когда она уплыла. Она добралась до Америки, у нее все в порядке. Я часто разговариваю с ней по телефону. Но я очень хотел бы когда-нибудь ее увидеть.
– А ты не можешь поехать в Америку? Я знаю, что нет прямого рейса, но можно ведь лететь через Ямайку?
– Граждан Кубы не пускают в Америку. И ее не пустят на Кубу тоже. Мы никогда не увидимся.
Он уткнулся мне в плечо. Некоторое время мы сидели молча. Я гладила его голову, и постепенно он расслабился и тяжело вздохнул.
В темноте Педро не казался таким уж большим. Кожа у него была мягкая на ощупь, как у ребенка.
Он лег на песок.
– Вон видишь две звезды? – Педро протянул к небу руку, и она слилась с чернотой.
– Я вижу больше.
– А две видишь?
– Я вижу раз, два, три, четыре, пять…
– Ха-ха-ха! Я серьезно. Я вижу только две.
– У тебя что, со зрением плохо? Там полно маленьких звездочек.
– Где?
В этот момент облако закрыло звезды.
– Сейчас ничего вообще не видно. Но там две больших и много маленьких.
– Маленькие не считаются. Ха-ха-ха!
Мы оба покатываемся со смеху так, что можем говорить только очень короткими фразами.
– Маленькие – это друзья. Ха-ха-ха! Когда увидишь в Москве…
– Ха-ха-ха!
– …Две звездочки, помни, это ты и я.
– Ха-ха-ха! У нас в Москве смог!
Я увидела, как чиркнул по небу метеорит.
– Что с тобой, ми рейна?
– Ничего, песчинка в глаз попала!
Я изо всех сил стараюсь загореть. Но ничего не получается. Кожа у меня по жизни очень белая. Пока не началась жара, я, словно на работу, иду на пляж и сижу там до одурения.
Плавать стараюсь побольше, чтобы укрепить мышцы. Отплываю от берега, дабы не привлекать внимания, и делаю водные упражнения для ног и пресса. Чтобы хоть как-то разнообразить размеренный ритм жизни «ол инклюзив».
Только я вылезла из воды и в изнеможении плюхнулась на лежак, Алехандро заговорил взволнованно:
– Ми рейна! Принесли лобстеров! Я достал для тебя лобстеров!
Вот те на! Есть совершенно не хотелось. Но я не стала этого говорить, чтобы его не обламывать, и лениво произнесла:
– Ну, давай пообедаем, что ль. А как их готовить-то?
– Их для тебя приготовят в ресторане! – торжественно произнес он. – Что-нибудь еще ты желаешь заказать?
– Ну, можно вина.
Дальше, на зависть и к изумлению отдыхавших на лежаках постояльцев, происходило следующее. Алехандро приказал официантам ресторана, чтобы те принесли стол и стулья и поставили их прямо передо мной, на берегу. Стол накрыли белой скатертью и закрепили ее специальными прищепками, чтобы не улетела. Поставили зонтик от солнца, тарелки, ножи, вилки, вино. Алехандро гневно замахал руками – вино унесли и снова принесли, на этот раз в ведерке со льдом.
Он подал мне руку, я царственно поднялась с лежака и села за стол. Принесли салат, лобстеров и открыли вино.
Я видела, что все женщины на пляже следят за этим маленьким спектаклем.
И тут, когда я уже собралась сделать глоток, Алехандро сказал:
– Стоп. Подожди. Смотри, какой красивый стол. Океан. Лобстеры.
– Да, здорово!
– Тебе нравится?
– Ну да.
– Тогда давай сфотографируемся.
Он подозвал официанта.
Я начала протестовать:
– Зачем? Не хочу я фотографироваться! Это глупо! Не надо!
Но он меня не слушал, достал из моей сумки фотоаппарат и дал его официанту:
– Эй, любезный, сфоткай-ка нас на память!
Официант послушно взял фотоаппарат и прицелился.
– Нет! – Я стала красная, как лобстер; мне хотелось провалиться сквозь землю. – Слушай, это глупо!
– Не капризничай. У меня в жизни никогда не было такого счастливого момента! – Алехандро улыбнулся в камеру. – Пожалуйста, возьми нож и вилку и сделай вид, что ты ешь! Это важно для меня – иметь такое фото. Если я снова попаду в тюрьму, я буду показывать людям, что у меня была такая жизнь. Я буду вспоминать, как мы с тобой сидели за этим столом, светило солнце и все было хорошо. Это важно. Это очень важно знать, что это было, ми рейна.
И Алехандро обнял меня, застывшую, вцепившуюся в нож и вилку, картинно улыбнулся и сделал на камеру жест «Все ок!».
После нескольких бокалов он размяк, и на него накатило чувство патриотизма.
– Я люблю Кубу. Это моя родина. Какой бы она ни была, она как мать, никогда не может быть плохой. Я знаю, что моя мать не топ-модель, не Клаудиа Шиффер, – он рассмеялся, – но я все равно люблю свою мать. Я хочу, чтобы мои дети жили на Кубе. У нас лучшая в мире медицина, лучшее в мире бесплатное образование, лучший кофе…
Я краем глаза наблюдала, как мужик в красной тенниске подошел к пальме. Нормальный с виду такой мужик. Латино. Он поплевал на руки и пошел вверх по пальме на четвереньках. Очень ловко. Как обезьяна. Не полез, как заставляли лезть по канату на уроке физкультуры, а именно пошел, на прямых ногах, держась вытянутыми руками за ствол пальмы.
Так он дошел до верха и стал одной рукой отрывать кокосы и бросать вниз. Оборвал их все, так же легко на прямых ногах спустился вниз и тут задумался: как собрать кокосы? Сумки-то нет, а в руки помещается не больше трех, остальные начинают падать. Наконец он сообразил сложить кокосы в подол тенниски, отбросил в сторону пару зеленых и скрылся восвояси.
Только мужик с кокосами исчез, как из-за угла в обнимку вышли двое пьяных негров в смешных костюмах «Адидас». Покачиваясь из стороны в сторону, словно моряки на корабле во время шторма, они подошли к стене ресторана и начали мочиться буквально в нескольких метрах от посетителей.
Алехандро сидел к ним спиной и продолжал распинаться о том, какое хорошее образование получает каждый кубинец, когда один из черных решил присесть у стеночки.
Меня распирал истерический хохот, но я сдерживалась, опуская глаза.
– Что такое, ми рейна? Ты сомневаешься, что у нас на Кубе превосходное образование? – напрягся Алехандро.
В этот момент из ресторана выбежал официант и заорал на негров. Они побежали, на ходу натягивая штаны, а официант в ярости схватил огромный булыжник и со всей дури швырнул в пьяниц.
«Всё, щас размозжит башку или переломит позвоночник», – подумала я, следя за траекторией булыжника.
Но в последний момент негр обернулся и сумел увернуться, а другому камень попал по ноге. Несчастный упал, но тут же вскочил и, прихрамывая, убежал.
– Что они делали? Ответь мне, что они делали?
– Мочились на стену.
– Они показывали тебе члены!!? Скажи мне правду!
– Нет! С чего ты взял!? Просто мочились, и всё.
– Они выказали нам неуважение?! Ты знаешь, что написано на этой стене?
– Да здравствует Фидель? – давясь от смеха, предположила я.
– Здесь написано: у ресторана мочиться запрещено!
Я в шутку облизнула пальцы, так, как это делают девочки-подростки в фильмах, чтобы привлечь к себе внимание.
– Ми рейна! Что ты делаешь? Никогда не облизывай пальцы! Это неприлично! Мы в ресторане!
За ужином Алехандро положил на свою тарелку целую гору мяса.
– Ты уверен? Если ты все это съешь, у тебя будет вот такой живот. – Я обвела рукой вокруг его выросшего от хорошего питания животика.
– Это не для меня.
На глазах у изумленной публики Педро завернул мясо в салфетки, которые моментально пропитались бурым соусом, но он не сдался, пока не создал из салфеток подобие кочана капусты.
После он поднялся в номер, взял бутылку мартини из подаренного мной пакета товаров «дьюти-фри» и обернулся в дверях:
– Я должен пообщаться с людьми Кахакинта из Гавана-Вьехо.
– Они здесь?
– Они приехали навестить меня. Надо их угостить, – он показал на кочан из салфеток, – это важные люди.
Я осталась в номере, но через некоторое время любопытство пересилило, и я пошла на пляж – посмотреть на важных людей.
Алехандро сидел на лежаке, окруженный группой мужчин. Мужчины курили сигары и что-то недовольно выкрикивали, бурно жестикулируя, женщины сидели поодаль и с жадностью доедали мясо из ресторана.
Я узнала человека, который предлагал купить кофе на Малеконе, и он сразу же набросился на меня:
– У нас лучший в мире кофе! И он в последнее время подорожал. Из-за урагана. Надо добавить денег.
Алехандро, краем уха следивший за нашим диалогом, что-то проорал ему по-испански, и он отошел от меня.
