– Захар, я все понимаю, тебе тошно сейчас идти в гости, но ведь тебя там ждут. Не нужно из-за собственного разочарования разочаровывать хороших людей.
Он с облегчением улыбнулся.
– Ты кругом права. И говоришь совсем как мой дед. Надо бы тебя с ним познакомить. Уверен, вы найдете общий язык.
– Я с радостью!
– Сейчас поверни налево и вон к тому дому!
С заднего сиденья Рита достала букет красных роз и в ответ на недоуменный взгляд Захара объяснила:
– Это для армянской мамы.
– Ох, а я и не подумал, идиот! Виски для Армена взял, а цветы…
– Букет подаришь ты.
– Рита!
– Ничего не Рита! Это только нормально. А для Армена у меня есть роскошная визитница. Мне почему-то в этом году все время дарят визитницы, а эта мужская и мне ни к чему.
Он смотрел на нее с восхищением. Надо же, все продумала, все учла, даже сообразила, что я не успею или не догадаюсь купить цветы для армянской мамы. В груди вдруг стало тепло и сжавшееся в комок льда сердце стало оттаивать.
– Что, Захар? – словно издалека донесся до него голос Риты.
– Ничего. Идем!
Дверь открыл Армен.
– О, Захар Алексеевич! Боже, какая женщина!
Армен в смущении отвесил церемонный поклон.
– Проходите, проходите, гости дорогие!
– Познакомься, Рита, это виновник торжества Армен Туманян, талантливый и весьма перспективный молодой ученый, а это Маргарита, Рита, не просто красавица, а знаменитый адвокат. Поздравляю, дружище!
Мужчины обнялись.
– Армен, что ты держишь гостей в прихожей? – донесся откуда-то приятный низкий голос невидимой женщины.
– Да, да, идемте в комнату, еще минут пять, и сядем за стол.
– Арменчик, познакомь меня с мамой, – потребовал Захар, – я жажду сказать ей несколько хороших слов о ее сыне.
Армен слегка смутился.
– Мама скоро придет. Когда она на кухне… ее лучше не трогать.
Гостей было человек пятнадцать. Захар многих знал. Рита сразу же разговорилась с какой-то женщиной, а он стал рассматривать многочисленные фотографии на стенах. В основном черно-белые. Он вообще любил черно-белые снимки, ему казалось, что они куда ближе к жизни, нежели цветные. И вдруг взгляд его зацепился за один снимок – на берегу моря стоят обнявшись четыре хорошенькие девушки в старомодных купальниках. Они радостно улыбаются то ли фотографу, то ли просто своей молодой жизни… Не может такого быть – одна из девушек, самая красивая – его мать! Невероятно! Опять совпадение. Но, может, я ошибаюсь?
– Здравствуйте, дорогой! Что это вы тут разглядываете? – спросил давешний приятный голос.
Он резко обернулся.
– Я знаю, вы Захар Алексеевич! – улыбнулась ему необыкновенно обаятельная пожилая дама. – А я Татьяна Ашотовна, мама Арменчика.
– О, Татьяна Ашотовна, я страшно рад возможности сказать вам, что ваш сын редкостно способный тип, умница и моя правая рука.
– Вот спасибо! Матери так радостно это слышать… А я несказанно рада тому, что мой Арменчик попал в такие надежные и, судя по всему, добрые руки. Ну все, хватит любезностей, – очаровательно улыбнулась Татьяна Ашотовна. – И все-таки, что вы тут рассматривали? Увидели знакомое лицо?
– Татьяна Ашотовна, кто это?
Захар ткнул пальцем в старую фотографию.
– О! Это я со своими подружками по ГИТИСу. В Коктебеле. У нас была веселая компания, но ни одна из нас не стала актрисой.
– А эта девушка кто?
– Инга Зерчанинова, самая красивая девушка в институте. Ой, что это с вами? Вы ее знаете?
– Да. Некоторым образом.
– Она жива?
– Живехонька.
– Ой, а я совсем ее из виду потеряла. Она была такая веселая, заводная… Собиралась замуж за одного до ужаса скучного типа, а потом ее прямо из Коктебеля умыкнул сын какого-то академика, такой потрясающий парень… Забыла его фамилию. Из института Инга ушла, говорили, вышла за этого красавчика, а потом говорили, сбежала за границу. Ой, как бы я хотела с ней повидаться… А вы где с ней встречались?
– Это моя мать, – с трудом выдавил он.
– Мать? Господи помилуй… А ваш отец?
– Мой отец тот самый сын академика. Но он давно умер.
– С ума сойти! Значит, это неправда, что Инга осталась за границей?
– Увы, правда.
– Но как же…
– О, простите, Татьяна Ашотовна, но это совсем непраздничная история.
– Она что, бросила вас?
– Увы. Но я вовсе не был эдаким сиротинушкой. А вот у нее была нелегкая жизнь. Я недавно был у нее, она теперь живет в Израиле.
Он сам не мог понять, с чего вдруг разоткровенничался с незнакомой, но такой симпатичной и располагающей к себе женщиной.
– Скажите, Захар Алексеевич, она… Инга… все еще красива?
– О да, очень! И ее мучает совесть.
– Ну еще бы! Бросить сына… Как такое вообще возможно?
– Я долго держал на нее обиду, а потом вдруг понял – она сама судит себя куда строже других.
И вдруг Татьяна Ашотовна поднялась на цыпочки и поцеловала Захара в щеку.
– Вах, какой хороший мальчик!
И погладила его по плечу. Он рассмеялся и поцеловал ей руку.
– Можно я буду говорить вам «ты»?
– Буду счастлив!
– А ты дашь мне телефон Инги? А то я с этими соцсетями совсем не умею…
– Ну конечно дам!
– Мама, что случилось? – подоспел Армен. – Ты уже обаяла моего шефа?
– Абсолютно! – улыбнулся Захар.
– А ведь ты еще не пробовал мою стряпню!
Ужин и вправду был просто фантастический, и атмосфера за столом сложилась легкая и непринужденная. Тут не было обязательных цветистых кавказских тостов, никто не напивался, не впадал в мрачность, не спорили о политике. Рита искренне наслаждалась этой атмосферой.
– Захар, какие чудные люди, какой прелестный дом, как тут всем хорошо, правда?
– Истинная правда! Я даже забыл обо всей этой мерзости. Ты сейчас такая невозможно красивая… Знаешь, оказывается, Татьяна Ашотовна была в юности подружкой…
– Твоей мамы, – пришла на помощь Рита. – Я, кстати, сразу узнала ее на этом снимке. Голливуд отдыхает!
– Да, понимаю… – тяжело вздохнул Захар. – Подумать только, в какой узел все завязалось…
– Ты о чем?
– Ну, твоя мама и мой отец… мать моего сотрудника дружила с моей. Женщина твоего подзащитного оказалась… и моей женщиной… – Он налил себе рюмку коньяка. – Как бы то ни было, а я рад, нет, даже счастлив, что все-таки поехал к ней, а иначе я бы не встретил тебя. – Он поднял рюмку, глядя ей прямо в глаза. – Моя рыжая кошка! Ты похожа на Стешку, у нас была такая кошка, редкой красоты… И ты на нее похожа… За тебя, красавица!
– Про кошку ты уже говорил. Нет, выпей лучше за нас. Ты мне очень-очень нравишься… Захар, помнишь, ты мне обещал встретиться с Лизой?
– Тьфу, не напоминай!
– Не могу. Это очень-очень важно для моего подзащитного. Подумай, невиновный человек будет сидеть…
– Хочешь, чтобы я сейчас ей позвонил?
– Да. Пожалуйста, Захар, очень-очень тебя прошу!
– Нет вопросов!
Он встал из-за стола и вышел в прихожую.
– Куда ты собрался, мальчик? – перехватила его Татьяна Ашотовна.
– Никуда, что вы! У вас так чудесно… Просто нужно сделать один деловой звонок.
– Так ступай в комнату Арменчика и звони себе спокойно. Вот сюда.
– Спасибо!
Он вошел и огляделся. Обычная комната молодого ученого. Книги, компьютер, множество каких-то электронных прибамбасов, портрет Норберта Винера на стене и плакат группы «Куин». У этого молодого парня есть интерес к прошлому, и это прекрасно, а то нынешняя молодежь думает, что вчера, до них, ничего стоящего не было.
Захар сел в кресло. Боже, как не хочется звонить, притворяться, врать… Но надо это сделать ради Риты, нет, даже не ради нее, а ради невиновного человека. А может, не так уж он и невиновен? Да ерунда, не мое дело в этом разбираться. И он набрал номер. Лиза почти сразу ответила:
– Алло, Захар? Куда ты подевался? Я соскучилась.
– Извини, занят зверски! Давай завтра пообедаем где-нибудь?
– Я с удовольствием, милый, но в обед я занята, давай лучше поужинаем?
– Хорошо. Как скажешь. Где?
– Давай в том ресторане, где были последний раз, мне там понравилось. Тихо и уютно.
– Отлично. В восемь я за тобой заеду.
– Нет, боюсь, к восьми не успею. Давай встретимся прямо там в девять.
– Как скажешь.
– Захарчик, что с тобой? Почему у тебя такой голос?
– А какой у меня голос?
– Ну, какой-то чужой, неласковый.
– Просто я сейчас в гостях, мне не очень удобно говорить.
– А у кого это ты в гостях без меня?
– А разве ты без меня в гости не ходишь? – он с трудом сдерживал злость.
– Это совсем другое дело!
– Не нахожу! – он чувствовал, что еще минута, и он выскажет ей все, что о ней думает.
– Ладно, ладно! Завтра в девять. Пока, любимый!
Он стукнул кулаком по чужому столу. Любимый!
В комнату заглянула Рита. Захар сидел бледный, на щеках играли желваки, глаза были закрыты, а руки так сжимали подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев. Бедный, подумала Рита, ему так тяжело дался этот разговор… Или он все-таки любил эту женщину? Ничего, разлюбит! Он предназначен мне, я это чувствую. И, кажется, уже люблю его. Она тихонько подошла к нему.
