– Ладно, ладно! Завтра в девять. Пока, любимый!
Он стукнул кулаком по чужому столу. Любимый!
В комнату заглянула Рита. Захар сидел бледный, на щеках играли желваки, глаза были закрыты, а руки так сжимали подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев. Бедный, подумала Рита, ему так тяжело дался этот разговор… Или он все-таки любил эту женщину? Ничего, разлюбит! Он предназначен мне, я это чувствую. И, кажется, уже люблю его. Она тихонько подошла к нему.
– Захар!
Он открыл глаза и попытался улыбнуться. Улыбка вышла какая-то кривая.
– Что, тяжело?
– Не то слово!
– Договорился?
– Да. Завтра в девять вечера.
– Почему так поздно?
– Мадам раньше не может.
– Это для нее обычное время?
– Отнюдь. Раньше в выходные она всегда предпочитала обеденное время. Но, впрочем, мало ли что было раньше.
– Прости меня, Захар.
– За что?
– За то, что вынуждаю тебя во всем этом участвовать.
– Ничего. Сдюжу. И потом ради тебя…
– Какой ты милый, Захар, и заслуживаешь поцелуя.
Она села к нему на колени, обвила его шею руками и поцеловала в губы. Он сжал ее что было сил.
Кто-то заглянул в комнату и весело прокомментировал:
– Целуются!
Рита отвезла Захара домой. Он не хотел, предлагал снять номер в отеле, но она наотрез отказалась:
– Прости, дорогой, я тоже этого хочу, очень-очень, но я упертая, пока не разберусь с этим делом, радости от меня будет, как от козла молока. Поверь, я себя знаю.
– Хорошо, как скажешь!
– Не обижайся, ты уже понял, что я сама тебе скажу, когда смогу, за мной не заржавеет, но знай, я, похоже, уже люблю тебя. А теперь выметайся из машины. И не чувствуй себя обязанным говорить «я тоже». Иди-иди!
И едва он вышел, она умчалась. А он остался стоять в некотором ошалении. Потом улыбнулся – вот это женщина! И отправил ей эсэмэску: «Я тоже!!!»
Утром за завтраком дед спросил:
– Захарка, у тебя что-то случилось?
Захар отхлебнул кофе, откашлялся и сказал:
– Да, дед, много чего случилось, но прежде всего должен сказать тебе, что ты был прав, кругом прав.
– В чем это?
– В своей оценке Лизы.
– Неужто ты прозрел?
– Меня вынудили.
И он все рассказал деду.
– Фу, какая гадость! Я всегда чувствовал в ней некую подколодность. И я просто убежден, что ей хорошо заплатили. Только вот интересно, роман с этим хирургом был добровольным или это такая хитрая подстава с самого начала была?
Захар озадаченно уставился на деда.
– Но кому могло понадобиться так сложно действовать? И потом, она же сама явилась к адвокату, слезно умоляя ее взяться за это дело. Нелогично.
– Как раз очень даже логично. Я полагаю, этот план был разработан до мелочей и хорошо продуман. Скажи-ка мне вот что. Эта твоя Рита дорогой адвокат?
– Точно не знаю, но, полагаю, не дешевый.
– И ты утверждаешь, что она до сих пор не проиграла ни одного дела?
– Да.
– А что, если, кроме хирурга, хотели подставить заодно и ее? А может, и вовсе главная цель – Рита?
– Но зачем?
– Допустим, месть. Это элементарно. Она порушила чьи-то планы один раз, потом второй, и ее решили убрать со сцены. Такое ей в голову не приходило?
– По крайней мере я об этом ничего не слышал.
– Дети! Какие же вы оба еще дети!
– Тогда при чем тут несчастный хирург?
– Не знаю, но вполне возможно, тот или те, кто подставил хирурга, решили заодно еще порушить репутацию Риты.
– Дед, сам подумай, одно проигранное дело вряд ли обрушит репутацию достаточно успешного адвоката.
– А если это только начало? Я слышал о подобных случаях. Был когда-то адвокат, кажется, его фамилия Авдошин, весьма успешный товарищ, а потом вдруг все его дела стали сыпаться, а в результате он покончил с собой.
– Боже, дед, что ты такое говоришь!
– Вот что, Захарка, позвони сейчас Рите и позови ее к нам. Я хочу с ней поговорить.
– Дед, ты это серьезно?
– Более чем. Твой дед не самый глупый и к тому же весьма опытный и, не побоюсь этого слова, умудренный жизнью старик. И еще не выживший из ума. Звони, мой мальчик, а заодно я посмотрю, в кого ты на сей раз влюбился.
– Признайся, дед, ты все это наворотил, чтобы просто познакомиться с Ритой?
– А ты, Захарка, здорово влюблен, совсем поглупел, бедненький. Звони!
– Алло! – весело откликнулась Рита.
– Знаешь, я рассказал о нашем деле деду…
– Самому академику Тверитинову?
– Ему. И он такое предположил… Не буду говорить по телефону. Короче, срочно приезжай к нам. Дед жаждет с тобой побеседовать. Утверждает, что это очень серьезно и не терпит отлагательств.
– Даже так? Хорошо, постараюсь быть минут через сорок.
– Ну что, приедет?
– Да, минут через сорок.
– Ступай, побрейся! – сурово напомнил Дмитрий Захарович.
И Захар беспрекословно подчинился.
Действительно, не прошло и часа, как в дверь позвонили. Дед и внук вышли в прихожую.
– Рад приветствовать вас, милая девушка!
– Дед, позволь тебе представить…
– Мальчик мой, а ты часом не рехнулся? Это меня ты должен представить даме, я все-таки мужчина, хоть и совсем старый.
Захар смешался.
– Ах, Дмитрий Захарович, это все пустяки! – обворожительно улыбнулась Рита. – Зато теперь я знаю три поколения знаменитого рода Тверитиновых и очень-очень этому рада.
– Голубушка, вы чрезвычайно великодушны. Позвольте ручку…
Старик с удовольствием приложился к ее руке.
– Хотите кофе?
– Нет, спасибо, я уже пила. Дмитрий Захарович, что-то случилось?
– Надеюсь, пока нет. Но Захар посвятил меня в историю с Елизаветой и этим несчастным хирургом… так вот, я осмелился предположить, что удар был нацелен не только в него, но заодно и в вас, голубушка.
– В меня? – поразилась Рита. – Но это абсурд.
– Не такой уж это абсурд, – поддержал деда Захар. – Мне, по некотором размышлении, эта мысль показалась вполне здравой. Ты до сих пор не проиграла ни одного дела, и вдруг такой примитивный облом…
– Ну, когда-то же это должно было случиться, – растерянно проговорила Рита.
– Скажите, голубушка, вы никогда не слышали историю адвоката Авдошина?
– Разумеется, слышала, – вдруг страшно побледнела Рита, – вы думаете, что…
– Я лишь сделал предположение. И всерьез считаю, что вам следует хорошенько подумать, кому вы досадили настолько, что этот человек решил свести с вами счеты.
Ищите везде! И среди оставленных вами в дураках, и, главное, среди коллег, впрочем, я не знаю, обвинители считаются коллегами защитников? Кстати, и завистники среди защитников тоже могут быть. Ну и в связи с нашим хирургом тоже…
– Видите ли, Дмитрий Захарович, хирурга подставили достаточно умело, а показания Елизаветы Амвросиевны, как мне показалось, с легкостью развалят дело. Я была просто самонадеянной идиоткой. Спасибо вам, Дмитрий Захарович, вы открыли мне глаза… Больше всего на самое себя. Да, я поищу в этом направлении…
– Вот-вот, поищите, хорошенько поищите, а главное, попытайтесь расколоть… Так, кажется, теперь говорят, эту подколодную особу.
– Какую особу?
– Подколодную. Мне эта Лиза всегда представлялась вполне подколодной. Что уж там мой внук в ней нашел…
– Дед!
– Ладно-ладно, умолкаю! Слава богу, ты, кажется, одумался наконец. Хорошо, дети мои, я вас оставлю, хватит заниматься чужими делами, у меня, слава богу, есть еще свои.
И с этими словами Дмитрий Захарович удалился в свой кабинет.
– О, Захар! Твой дед – это что-то! У меня нет слов. Теперь таких уже не делают.
– К сожалению, ты права, – улыбнулся Захар.
– Три поколения Тверитиновых, и один лучше другого.
– Ну и кому же ты в результате присудила бы пальму первенства?
– Разумеется, Дмитрию Захаровичу! А ты мне все-таки нравишься больше, чем твой отец.
– Почему, можно узнать?
– Можно. Потому что ты… Ты мой человек, я это сразу скумекала, как тебя увидела.
– Это лестно, – засмеялся он.
– Послушай, Захар, а что вообще из себя представляет эта Лиза?
– Нелегкий вопрос! Что я могу сказать о ней в такой ситуации? Я, как выясняется, совсем ее не знал. Единственное… я никогда не обольщался относительно ее чувств ко мне. Нам обоим, видимо, что-то показалось в самом начале, а потом… эти отношения были нам удобны. Подлости или, как выражается дед, подколодности я не замечал. Вот, пожалуй, и все.
– Она корыстная?
– Не сказал бы. Она была довольно мила, ненавязчива, никогда ничего не требовала, не ставила ультиматумов. Знаю только, что мечтала завести семью… Но я не мог соответствовать. Все, не желаю больше о ней говорить, тем паче что придется сегодня с ней общаться.
– Не получится не говорить. Скажи, а как она обычно проводит выходные дни?
– А бог ее знает… Хотя… Обычно она спит допоздна, потом едет в какой-нибудь большой магазин закупать продукты на неделю. Потом в салон красоты или что-то в этом роде. Однако, если я приглашал ее где-то пообедать, она с удовольствием меняла планы.
