Глава 2
Ох, этот легендарный бар «Ленинград»! В нём собирались самые эффектные женщины города и будущие криминальные авторитеты. Каждый выход на работу в бар был всегда связан с новыми, не всегда приятными приключениями. Можно было подцепить на ночь классную девочку, а после работы получить нож в бок от ревнивого бандита.
Да мы и сами были не лыком шиты, но держались довольно осторожно. Под моей барной стойкой лежал добротный немецкий браунинг одной из последних моделей, который не было проблемой достать через нужных людей. Это было необходимой мерой предосторожности. Основная задача – чтобы он оставался «чистым» и из его ствола никого не отправили на тот свет.
Старый мир перевернулся, и на сцене дикого времени появились ранее невиданные персонажи. Поэтому и мы были готовы к любому повороту дел. Конечно, убивать никого не хотелось, но если бы пришлось защищаться, каждый из нас, возможно, нажал бы на этот чёрный воронёный курок.
Публика, которая приходила в последние дни старого режима, постепенно исчезала, и её место занимала другая, более наглая, денежная и продажная.
Мы становились точно такими же, им под стать, стараясь ободрать этих новоявленных нуворишей по полной программе. При заказе коктейлей в стакан вместе с соком шло ровно полпорции алкоголя, а они пили и бахвалились между собой, насколько они крепкие мужики, и делились своими подвигами на новом поприще: кто-то торговал уворованными где-то станками, а то и оружием, кто шил, а кто-то снимал дань и с тех, и с других.
Мы с лакейскими улыбками покачивали головами и делали им всё новые и новые коктейли. А они распалялись от собственного величия в новом мире и начинали нагло через стойку требовать ещё выпивки:
– Давай по-быстрому налей ещё!
Многие из них даже не подозревали, что иногда эта елейная улыбка может превратиться в нечто совершенно другое и придётся удаляться не через парадный выход на своих двоих, а волоком через чёрную лестницу. Поэтому те, кто уже хоть раз совершил такое небольшое путешествие, сдерживали своих начинавших зарываться товарищей.
Зал был забит до отказа, клубы дыма, подобно серым облакам, висели под самым потолком, вентиляция не могла справиться с этим смогом. В конце зала на танцевальной площадке народ отрывался от души, некоторые даже не выпускали бокалов из рук.
– Генрих, сделай мне ещё один физ, – симпатичная брюнетка продвинула в мою сторону по стойке мятую купюру. Было после двенадцати, и тряска шейкером уже сильно осточертела, но кто же отказывается от денег, да ещё от такой приятной особы.
Поставив перед ней коктейль, я налил себе рюмку водки как знак того, что неделя отработана и впереди семь выходных.
– Ну что, малышка, за хороший вечер!
По именам всех запомнить было просто невозможно, и они проходили под временными прозвищами, разными малышками, солнышками, заиньками.
Я опрокинул стопку водки, а она продолжала сидеть за стойкой в надежде на продолжение сегодняшнего вечера. Словно не знала моего прозвища среди местных клиенток – Генрих-динамист, которое по большей части соответствовало действительности.
Когда зал очистился от разгорячённой публики и Янка запер за последними посетителями дверь в бар, мы сдвинули столы, разложили закуску и вылили в большую фруктовую вазу несколько бутылок водки. Это была наша традиция – так заканчивать рабочую неделю и снимать накопившуюся усталость и стресс.
Я усадил поближе к себе эту новоиспечённую подругу, пока ещё даже не зная её имени, да и не слишком интересуясь – всё равно забыл бы ровно через десять минут.
Пили по старшинству: первым отхлебнул наш метрдотель Игорь, после него чаша перешла ко мне, я любезно протянул её новой знакомой, она пригубила и поперхнулась, напустив туда слюней. Янка злобно крякнул, взял у неё вазу и вышел на мойку, оттуда послышался плеск вылитой водки, а затем – звук открываемых пробок.
Вскоре ваза вернулась, но уже до краёв наполненная коньяком. Мы довольно заулыбались – нет худа без добра. Откуда-то появился нарезанный лимон с сахаром, и по кругу пошла гигантская «Николаевка», обходя только нашу новую слюнявую подружку, ей отдельно плеснули ароматной жидкости в фужер для воды.
Пока все окончательно не захмелели, Янка перебрался через высокую спинку мягкого кресла и стал раскладывать по стопкам заработанные за сегодняшний вечер деньги. К его рукам никогда не «прилипало» лишней купюры, мы были уверены в нём на все сто. Этот вопрос не касался метрдотеля, он делил свою выручку со швейцаром, но иногда и мы в удачные дни скидывались ему на премиальные.
Брюнетка, изрядно захмелев, уже перестала обращать на меня внимание и переключилась на официанта Андрея, время от времени призывно заглядывая ему в глаза. Меня это только радовало – не придётся смываться от неё или в крайнем случае платить за такси, чтобы её довезли до дома. «Пора сваливать», – подытожил Янка, одним мощным глотком осушив чашу до дна.
Поставив столы на место, более или менее прибрав, мы пошли к выходу, оставив небольшой бардак в зале на совести ночной судомойки и уборщицы.
После часа ночи город был почти пуст, только редкие такси с жёлтыми и зелёными огоньками сновали по дорогам, развозя подгулявший народ.
Мои приятели расселись по своим машинам, кивнули на прощание друг другу, расставаясь на целую неделю, и разъехались каждый в свою сторону.
Понедельник – самый приятный день после недельной смены у стойки бара. Ты лежишь в постели и наслаждаешься тем, что впереди ещё целых шесть выходных. За окном каждые пятнадцать минут проносятся электрички и скрипят тормозами у ближайшей станции. Если в другое время меня это жутко раздражало, то сейчас даже как-то нравилось. Стук на кухне, возле плиты, где хлопочет с завтраком моя жена, тихие шажки наших двоих малышей, с любопытством заглядывающих в комнату в надежде, что папа уже проснулся.
Я лежу с закрытыми глазами и не подаю виду, что не сплю. Тогда ко мне подходит младший, теребит за волосы.
– Паааап, ты не спишь?
Я открываю глаза, и через мгновение мальчишки оказываются под моим одеялом, обнимая с обеих сторон. И тут на меня наваливается прилив абсолютного счастья. Мы заново засыпаем втроём, но длится это недолго.
– Вставайте, лежебоки, пора кушать!
Я вскакиваю первым – запах жареной яичницы с луком и аромат горячего кофе меня просто подхлёстывают. А братишки продолжают тихонечко сопеть, согревшись под одеялом. Наступила выходная неделя.
Ресторан «Юрас перле» нависал над пляжем, словно корабль на стапелях, готовый в любую минуту сорваться и отчалить от берега в далёкие страны. Мне он напоминал наступившее время: ты ещё полностью привязан к старой жизни, и она удерживает тебя своими незримыми канатами. Но ты уже напрягся и готовишься их порвать, чтобы идти к чему-то новому. Неопределенность пугает, ты всё равно держишься одной рукой за этот воображаемый, но надёжный стапель, как я изо всех сил держался за барную стойку, которая благополучно кормила мою семью и даже позволяла жить относительно безбедно. А тут перед тобой открывается целый океан возможностей с губительными штормами и одинокими волнами-убийцами. Но и с такими же бесконечными возможностями заработать на развале великой империи.
Этого пса мне привезли из Москвы. Чёрный, с жёлтыми носками на лапах и пятном на груди, висячими, как у спаниеля, но более короткими ушами, это был один из первых ротвейлеров в Риге. Он напоминал мне заводную игрушку, которая всё время рычит и без передышки жрёт всё, что попадётся под его чуткий нос и крепкие зубы. Не очень долго думая, я назвал его Стреем, на это короткое и звучное имя он почти сразу стал отзываться.
Мы с ним бежали по пляжу вдоль берега моря. Щенок старался изо всех сил, поскуливая и поглядывая на меня снизу вверх – вдруг я смилостивлюсь и пойду шагом. А он будет путаться у меня в ногах, пытаясь подпрыгнуть повыше и лизнуть мне руку, выражая свою любовь.
Откуда-то с неба камнем свалился большой баклан, едва не задев моего маленького друга острыми цепкими когтями, но вовремя одумался, поняв, что поднять добычу ему будет уже не под силу. И промчался над ним, на секунду накрыв своей тенью, взвился вверх и полетел в сторону моря.
Баклан напомнил мне поговорку старого друга: есть кусок хлеба – отщипывай маленькими кусочками и не пихай целиком в рот, а то подавишься.
Как приятны эти минуты, когда ты можешь медленно бежать, подставив ветру лицо, о чём-то мечтать, ощущать, что жив, полон сил, словно в этом беге к чему-то стремишься!
За моей спиной послышались быстрые, ритмичные удары кроссовок по мокрому песку.
– Привет! Что сачкуешь, бежишь, как старая баба? Давай поднажмём!
