Иришка не могла представить, как это Иисус все видит с иконы.
– А ты шторками его закрываешь днем, чтоб он не видел, кто плохие дела делает? – спросила она.
– Нет, не поэтому. Нечего антихристам на него смотреть, подрастешь, все поймешь сама, коль захочешь!
– А кто такие антихристы? – сонным голосом лепетала Ирочка.
– Кто?! Кто?! Кто от Бога отвернулся и предал его, кто Церкви порушил, современным словом – атеисты. Смотри никому ничего не рассказывай, что я тебе тут шепчу, нельзя, пусть это будет тайной. А ты крещенная иль не знаешь? Небось, нет! Родители-то у тебя партийные да и деда – председатель Райисполкома в райцентре, их сразу из партии исключат, если узнают, что тебя окрестили. Голубушка ты моя! Жаль! Может, я что придумаю. Надо мне с мамой твоей поговорить.
– Скажи, а если меня окрестят, у нас дома Бог тоже будет за занавесками жить, и я буду на коленях ему шептать, простить меня за плохие поступки и рассказывать ему все секреты свои?
– Нельзя вам иконы вешать! Нельзя! Ко мне будешь приходить! Спи, засыпай! Голуба ты моя!
– Алевтина, спит Иринка твоя! Набегалась за вечер, наигралась! Со всей детворой местной познакомилась! Друзей у нее теперь много. Ох и общительная она у тебя! А заботливая какая! Все порывалась сама мне воду из колонки принести. Я ей не разрешила, так она взяла бидончик пятилитровый у вас и все ж таки принесла. Жалеет меня! Забирай ее, вон на моей кровати, а может, пусть спит со мной до утра?
– Спасибо Вам, теть Гань! Если б не Вы, пришлось бы оформлять в детский сад, круглосуточно. Жалко ее, домашняя она у нас, скучать сильно будет. Мы ее на одну ночь оставили в детсаду, так после смены с Володей под окнами прыгали, все ее высматривали, увидели, сердце ныло так, что не выдержали и забрали, – поблагодарила Алевтина. – Скоро отвезем к моим родителям. Сестренка моя на каникулы поедет из Челябинска, у нас погостит и ее заберет. Молоко парное, корова своя у родителей, да и ягод с яблоками вдоволь поест. Она любит там гостить. Бабушка с дедушкой в ней души не чают, она у них первая внучка. Дедушка для нее целую грядку зеленого горошка посадил.
– Хорошо, когда есть внуки! Есть кому любовь свою отдать и заботу! Да и горевать совсем некогда. Я так рада, что у меня появились вы! А вот за твоей девонькой я точно буду скучать, когда увезете. Ну что ж, там воздух чистый! А здесь-то дышать совсем не чем, газ глаза режет, и шлак в рот и глаза летит. Ужас!
– Да! Дышать нечем, чистого воздуха не видать, страшно! Как еще мой Володька в цеху, в теплой робе да у печи, газом дышит. Квартиру надо зарабатывать с удобствами, это лет пятнадцать еще работать в плавильном, лишь потом, сказали, приходите с заявлением на улучшение жилья. Рассмотрят они его и поставят на очередь! Так что, тетя Ганя, нам с вами еще как минимум двадцать лет вместе здесь жить.
– Ну, может, под снос будут бараки. Я по радио слышала, что программу жилья новую утвердили на пятилетку, и бараки должны сносить. Сам Никита Сергеевич Хрущев говорил! Ну, я то, не знаю, доживу ли до другого жилья, с удобствами, а вот до «вечного» быстрее, – показала старушка куда-то в потолок.
В коридоре послышались шаги, и дверь приоткрылась.
– Я стучу, стучу домой, а вы еще здесь? Здравствуйте, тетя Ганя! Как тут наша «шнурупочка»? Давайте я ее перенесу к себе.
– А почему «шнурупочка»? – спросила Ганя.
– Да я как мотоцикл свой ремонтирую, так она около меня крутится и все винтики, болтики, гайки мне подает. Потом на улице где найдет какой болтик, так мне несет и спрашивает меня: «Пап, это твоя шнурупочка? Ты потерял?» – засмеялся Владимир.
Володя аккуратно взял на руки спящую дочку и пошел домой. Ганя подала Алевтине сандалики и платье, а из кармана посыпались болтики.
– О, глянь! Опять папины шнурупочки нашла, – рассмеялась Алевтина.
– На, забери их, а то утром будет про них спрашивать! Спокойной вам ночи! – подняла гайки с пола Ганя.
– И Вам так же! Спокойной!
Детворы в бараке было много, разного возраста. Самые маленькие из бутылочек поедали манную кашу. Которые «под стол пешком ходили» в кармане прятали по три рассосанные большие соски, которые на бутылочку надевают, умудрившись каждой дать свое имя: «Дунька», «Дуньдуня» и «Дуняха», и при этом еще и различали их, доставая из кармана, любуюсь, как сладким петушком на палочке, и поочередно заталкивали их в рот, вроде они имели разный вкус. Некоторые стеснялись, прятали свое сокровище в руке, а кто и в открытую получал умиротворение от сосательного процесса. Те, кто постарше, тайком от родителей бегали в бассейку, которая находилась в парке, потом сушились за сараями у барака, на солнышке, чтоб родители не заподозрили их в содеянном.
Иришка сидела на завалинке у барака и любовалась в свой калейдоскоп, который ей на день рождение, совсем недавно, подарил папа. Разноцветные стекла меняли свои яркие узоры, отражаясь специальным образом в устроенных зеркалах при каждом повороте трубы.
– Дай посмотреть, что ты там смотришь? – подошла к Ирине Нелли.
– Посмотри. Там разноцветные стеклышки, красивые узоры! Если найти и набрать нам такие же цветные стекла и закопать их, получатся очень красивые «секретики», – Ирина протянула Нелли калейдоскоп.
– Ой, как красиво! – восторгалась девочка. – У меня такого нет! А подари его мне!
– Не могу. Это подарок. Мне на день рождения подарил папа.
– Подумаешь! Ты уже наигралась! Дай теперь мне поиграть! – настаивала Нелли.
– Я же тебе даю посмотреть, там картинки. Любуйся!
– А что за «секретики», которые надо закапывать в землю? Я про них не слышала никогда, – вроде бы как потеряв интерес к калейдоскопу, спросила Нелли.
– Ты что, не знаешь? Это замечательно интересно. Меня мама научила! А я тебя научу! Можно их делать из цветных стеклышек, бусин, брошек, камушков, фантиков! Раскапываешь маленькую ямку в укромном месте, на дно кладешь лоскутик ткани или бумаги, а затем красиво раскладываешь стеклышки, сверху кладешь большое белое стекло и присыпаешь землей, затем разрываешь маленькую дырочку и смотришь в нее, очень интересно получается, как в калейдоскопе, – пояснила Ирина.
– На, возьми свою трубу! – Нелли крутила калейдоскоп в руках и не торопилась его отдавать хозяйке. Иринка протянула руку, Нелли в этот момент уронила калейдоскоп, и он разбился.
– Что ты не держала? Что руки-крюки?! – ехидно с улыбкой на лице говорила Нелли.
Ирина кинулась собирать осколки от своего подарка, из глаз покатились слезы.
– Так тебе и надо! Теперь и у тебя нет такой трубы! – восклицала Нелли.
– Ладно! Мы с тобой пойдем и сделаем «секретик» с этих цветных стекол, – вытирая слезы, говорила Ирина.
– А давай про секрет никому не скажем и не покажем, – заявила Нелли.
– Иринка! Нелли! Пойдете со мной на Урал? – позвал девочек Игорь.
– Можно! Моя мама на работе! Пойду, надену купальник, – сказала Нелли.
– Я бы пошла, но за мной приглядывает баба Ганя, и утром сегодня из Челябинска моя тетя Люся приехала, она дома отдыхает, видимо, тоже будет приглядывать за мной! Папа и мама на работе. Что-нибудь надо придумать!
Люся, младшая сестра Алевтины, училась в Челябинском институте культуры и каждый год летом ездила домой к родителям в поселок. Погостив немного у сестры проездом, она брала с собой Ирину к бабушке и дедушке на месяц-другой.
Люся проснулась и решила выйти на улицу посмотреть, что делает ее любимая племянница. Выходя из дверей, она поняла, что нет ключей от комнаты, и закрыть дверь на замок не сможет. Выглянула в коридор и увидела Иринкины сандалики, которые стояли под дверью тети Гани. «Она у нее!» – подумала Люся про себя. Вошла назад в комнату и принялась разбирать свой чемодан, чтоб приготовить подарки для своих дорогих родственников. Сестре – помаду сиреневого цвета, светловолосой Алевтине будет к лицу, а синие большие глаза будут еще выразительнее от ленинградской туши. Володе – узкий, по самой последней моде «стиляг», галстук в мелкую клеточку. Володя, хоть и представитель рабочего класса, но одевался по моде, широкие светлые брюки с манжетами, пиджак с расширенными плечами в мелкую клетку, черный берет. Муж у сестры был очень интересным молодым мужчиной, атлетического телосложения. Иринка, как и все девочки в ее возрасте, видела в нем своего кумира и любила его какой-то очень сильной, дочерней, любовью.
Своей единственной племяннице Люся привезла белую с черными пятнами заячью шубку.
Деньги на подарки заработала на практике, работая в районном Доме Культуры Челябинска. «Надо позвать Иришку и померить. Вот обрадуется! Года на три хватит. Теплая!» – подумала она и вышла из дверей. Сандалики стояли по-прежнему у Ганиных дверей. «Что это она там так долго? Видимо, меня не хочет будить после ночной дороги», – подумала она и постучалась в дверь к соседке.
