Ознакомительная версия.
Перед тем как любезный монах отвез нас на станцию, мы совершили прощальную церемонию в опустевшем монастыре. На алтаре я заметил два искусственных дерева сакуры с белыми и розовыми цветами: в день, когда Нитирэн умирал, сакуры зацвели, хотя обычно они цветут не осенью, а весной. Перед входом же в монастырь Тама растет дерево из семени от дерева Бодхи[44] в Индии, того самого, под которым Будда обрел Просветление. Мы сорвали с него на память по листочку.
На поезде мы приехали в Омори, район Токио, где находится дом Тэрасавы-сэнсэя[45]. Теперь мы будем сами готовить себе еду. Приведем здесь все в порядок, поживем около недели, дожидаясь монаха школы Нитирэн, чтобы поблагодарить его за приглашение в Японию. Перед тем как нам дали визу на въезд, возникли большие сложности, два раза нам отказывали. Из дома в Омори мы сможем позвонить в Москву.
Оставшиеся там монахи уже два месяца не имеют от нас известий. Особенно трудно Кириллу, который взял на себя ответственность за урегулирование конфликта, случившегося на Месте Пути между монахами в Москве перед самым нашим отъездом за границу. В конфликтах не бывает правых, виноваты все участники. Важно то, как ведет себя каждый потом. Кирилл, хоть наверняка и не воровал, но посчитал ответственным себя за исчезнувшие с алтаря 300 долларов, которые Тэрасава-сэнсэй оставил для оплаты за телефон. И теперь Кирилл каждый день просит в Москве подаяние, надеясь набрать нужную сумму, а телефон могут в любую минуту отключить.
Из-за конфликта в Москве наша группа долго не начинала путешествие. Хотя все документы были готовы и все шесть человек собрались в Средней Азии и оставалось только пересечь китайскую границу, Тэрасава-сэнсэй говорил, что ему не жалко усилий, затраченных на подготовку поездки, – в них нет смысла, если путешествие начинается с разлада внутри сангхи. Дело не только в монахах, оставшихся в Москве. Сангха имеет единое сознание. Произошедшее в Москве только выразило нечто неправильное, глубоко засевшее в душе каждого из нас. Причина любой катастрофы всегда внутри человеческого сознания. Если мы отправимся в путь с таким сознанием, наша поездка завершится катастрофой.
Мы должны были победить Мару в себе. Для этого мы целый месяц оставались в Бишкеке и Алма-Ате. Внешне это была обычная монашеская жизнь: церемонии утром и вечером, подаяние на базаре и уличная практика, встречи с людьми, интересующимися буддизмом. Но каждый из нас в это время задавал себе глубокий вопрос, готов ли он ехать. Под конец половина нашей группы перестала верить в то, что поездка вообще состоится. А Сэнсэй все ждал.
Главная трудность для нас заключалась в том, чтобы действительно ощутить себя причастными к конфликту в Москве, понять, в чем наша вина. Ведь домонашеское воспитание учило: каждый в этом обществе сам по себе и сам за себя. А монах отличается от обычного человека этим ощущением собственной вины за проявление зла в любой точке вселенной! Это называется «отказом от эго». Я думаю, что мы не до конца справились с нашей трудностью. Но поскольку сознание сангхи действительно едино, нам в Средней Азии помог из Москвы Кирилл – тем, как он повел себя после конфликта. Другие трое монахов попросту сбежали, а он остался на Месте Пути. Увидев это, Тэрасава-сэнсэй решил начать поездку.
11 октября 1994 г. Дождливо. Много читали, спали, стирали. Тэрасава-сэнсэй с Сергеем критиковали английский перевод выступлений преподобного Нитидацу Фудзии из книги «Буддизм за мир». Сэнсэй по памяти тут же давал свою версию перевода. Дело в том, что Нитидацу Фудзии не знал английского языка, и Тэрасава-сэнсэй зачастую выступал в роли его переводчика. Точно так же, как теперь в этой роли выступает Сергей, всюду путешествуя с Сэнсэем по России и переводя его выступления на русский язык.
Я застал их за обсуждением высказывания Нитидацу Фудзии о том, что причина развращенности молодежи среднего класса – в отсутствии благодарности за пищу. Дети в таких семьях (а их на Западе большинство) получают без усилий многое из того, что им нравится, и, естественно, перестают ценить возможность полноценно питаться, начинают привередничать, выбирать. А это приводит к тому, что, хотя их тело здоровое, душа – больная. Только жизнь на подаяние, когда не знаешь, что ты будешь сегодня есть и будешь ли есть вообще, воспитывает в человеке благодарность – истинный фундамент нравственности.
Этот разговор Тэрасавы-сэнсэя с Сергеем был хорошим предостережением мне: здесь, в Японии, в гостях у Сэнсэя, я себя почувствовал как дома и зажил возле холодильника…
12 октября 1994 г. Сразу после завтрака поехали в Иокогамский университет на встречу с лидером индейцев Денисом Банксом. Повез нас на своей машине Окора-сан – барабанщик традиционного японского ансамбля «Но», друг Тэрасавы-сэнсэя.
Стиль построек университета – супермодернистский. Одна из них – протестантская церковь. Тэрасава-сэнсэй, до того как стать монахом, тоже учился в одном из христианских университетов (на германоведа). В таких университетах можно изучать специальные предметы независимо от религиозной трактовки.
Нас привели в лекционный зал. Как, наверное, и во всем мире, есть студенты, спящие на занятиях. Но полной неожиданностью было для меня то, что студенты открыто раскладывают во время лекции еду, пьют кофе.
Седой господин читал лекцию о трудностях жизни в Японии для иностранцев, проникновения которых в страну боится местное население.
Денис Банкс, крупный индеец с «хвостом» на голове, сидел в первом ряду. Его выступление, назначенное на 16 часов, мы, к сожалению, не смогли послушать, поскольку в 18 часов начало шествия в память о Нитирэне. Но одно хорошо – мы познакомились с Денисом.
Банкс сам подошел к Тэрасаве-сэнсэю – своему давнему другу. Они обнялись. Мы вышли из лекционного зала. Денис пожал каждому из нас руку. Он свободно говорит по-японски и по-английски. Рассказал, что впервые увидел преподобного Нитидацу Фудзии в 1954 году, будучи солдатом американской военной базы в Японии. Монахи Ниппондзан Мёходзи проводили тогда перед базой молитву в знак протеста. Солдатам было приказано стрелять по ним и другим демонстрантам, если те пойдут на захват базы. Но Денис Банкс и еще несколько его друзей решили, что стрелять не будут… Японская полиция начала жестоко избивать монахов, которые, истекая кровью, продолжали молитву. Это глубоко тронуло Банкса.
Ту военную базу американцам пришлось ликвидировать. Однако Тэрасава-сэнсэй говорит, что в тайне от японского общества американские военные по-прежнему базируются на островах Японии, и японское правительство получает за это большие деньги.
Прощаясь, Денис Банкс сказал: «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё». За кофе в университетском кафе Сэнсэй рассказал нам немного о Денисе. Банкс стал лидером движения за возрождение в Америке индейской культуры. Движение использовало террористические приемы. По прошествии некоторого времени Денис Банкс, познакомившись с Нитидацу Фудзии, вспомнил героический ненасильственный протест буддийских монахов перед военной базой. Это способствовало изменению методов ведения борьбы – переходу к ненасильственным способам.
Слава из Харькова недоумевал, в чем же ущемляют права индейцев в Америке. Его брат был в США и видел, как им хорошо живется в резервациях (ведь индейцы вообще любят жить вместе, племенем). Тэрасава-сэнсэй рассказал, что, действительно, в материальном отношении у индейцев проблем нет. Американское правительство бесплатно выдает им продукты и даже вино. Все это без ограничений. Но, поскольку на хлеб зарабатывать не приходится, у индейцев нет стимула получать образование, и они растолстели, поглупели, забыли свою культуру. Вот в чем утонченная дискриминация индейцев американским обществом. Против этого и борется Денис Банкс.
Сегодня день ухода из жизни Нитирэна, основавшего школу исключительного почитания Сутры о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы посредством произнесения «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё». Вечером на улицах Токио был самый настоящий карнавал. По словам Сэнсэя, миллионы людей собрались в столице почтить память великого святого. Хотя это день смерти, люди веселились. Однако этот национальный обычай применим не к любой смерти, как было подумал я. Он возник именно после ухода Нитирэна.
Японцы радуются в день смерти великого святого, ибо думают прежде всего о значении прожитой им жизни. Многие считают Нитирэна воплощением самого Будды, не открывшего это людям. Два часа мы вместе с тридцатью монахами Ниппондзан Мёходзи шли по вечернему Токио, ударяя в барабаны и произнося «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё». Насмотрелись всякого.
Последователи Нитирэна всех направлений плясали под свистки, флейты и барабаны. Везли маленькие бумажные пагоды на колесах с фонариками внутри, расписанные тушью эпизодами из жизни Нитирэна. Многие люди были полуобнаженные. Самые ловкие вертели в руках длинные металлические палки с каким-то сооружением сверху, облепленным развевающимися бумажными ленточками. Вращать такую тяжелую палку вокруг ее оси и вокруг собственного тела нелегко.
Ознакомительная версия.
