Ознакомительная версия.
– А ты? – спросил он.
Гном сунул руку в карман халата, но тоже задержал ее там, видимо опасаясь обмана.
Макаров понял это и начал считать:
– Раз…
– Два, – продолжил продавец.
– Три, – сказали они хором и одновременно вытащили из своих карманов товар и деньги.
Макаров ощутил в одной руке холодящую тяжесть настоящего оружия и почувствовал, как из другой его руки незнакомец плавно вытягивает новенькую гладкую купюру.
– Спасибо, – сказал Макаров дрогнувшим голосом, понимая, что оружие в его руке – это теперь его оружие.
– На здоровье, – прошептал в ответ незнакомец, пряча денежку в карман, и, пятясь от Макарова, пожелал: – Ни пуха ни пера.
– К чёрту, – автоматически сказал Макаров и внимательно посмотрел на свой пистолет.
Когда он поднял глаза, гнома рядом не было, он будто сквозь землю провалился.
2
Бесшумно, как вор, Макаров открыл дверь ключом, бесшумно вошел в темную прихожую, так же бесшумно дверь затворил… И, сильно вздрогнув, зажмурился от щелчка выключателя и неожиданного света.
– Сашенька! Наконец-то! – обрадованно воскликнула Наташа, Наталья Николаевна, жена Макарова.
Ее огромные глаза под толстыми, увеличивающими стеклами очков излучали счастье. Она хотела обнять мужа, прижаться к нему, но Макаров попятился, испугавшись, что жена случайно нащупает лежащий в его кармане пистолет. В Наташиных глазах возникло удивление. Она хотела спросить, что случилось, но Александр Сергеевич опередил ее, выставив вперед поднятую руку.
– Тише, Осю разбудишь, – прошептал он.
(Макаровы назвали сына в честь большого русского поэта, конечно же. Осе исполнилось уже два года, это был тихий, задумчивый ребенок, не сказавший пока ни единого слова. Кроме сына, у Макаровых была дочь Анна, названная, разумеется, в честь большой русской поэтессы. Анне стукнуло шестнадцать, она училась в педучилище и сейчас находилась на практике в маленьком городке на краю области, где преподавала в школе русский язык и литературу.)
Не опуская выставленной вперед руки, другой рукой Макаров вытащил из кармана книжный томик и протянул жене. Наташа прижала ладонь ко рту и зажмурилась, но из‑за плотно сжатых век выкатились слезинки.
– Наташа… – проговорил Александр Сергеевич дрогнувшим голосом – он любил свою жену.
Не решаясь притронуться к книге, глядя на нее как на безусловную ценность, как на святыню, Наташа заговорила, счастливо смеясь:
– Ну вот! Кто оказался прав? А вспомни свой пессимизм! «В этой стране поэзия больше никому не нужна… У меня не выйдет больше ни одного сборника…» «Александр Макаров. Избранное», – с благоговением прочла она, бережно взяла книгу обеими руками и прижала к губам.
Воспользовавшись моментом, Макаров прошмыгнул в дверь санузла и торопливо закрыл ее за собой на защелку.
Это был именно санузел, совмещенный санузел – ванная и туалет, – довольно просторный, и теперь Макаров метался с пистолетом в руках, не зная, куда его спрятать.
– А помнишь, что я тебе говорила?! «Они идут!» Нет, они уже пришли! Наши новые Морозовы, Мамонтовы, Третьяковы, Рябушинские! – восторженно говорила Наташа, стоя под дверью санузла и перелистывая страницы сборника. – А он был?
– Кто? – отозвался Макаров, смятенно вертя головой.
– Фунтов.
– Был, был… – Плюхнувшись на колени, Александр Сергеевич сунул пистолет под ванну, и оттуда вдруг вылетела перепуганная черная кошка. Это была Сафо, старая мудрая кошка, которую Макаров называл своей музой, на что Наташа ни капельки не обижалась.
– Чёрт! – испуганно вскрикнул Макаров.
– Что?! Сашенька! Что с тобой?! – встревожилась за дверью Наташа и, не получив ответа, стала дергать ручку двери.
Макаров торопливо открыл, улыбнулся и спросил дружелюбно:
– Ну что ты?
– Я думала… – упавшим голосом заговорила Наташа и замолчала.
– Что?
– Я думала…
– Что, что ты думала? – Макаров начинал терять терпение.
– Я думала, тебя опять ударили на улице. Этот ужасный, ужасный разгул преступности!
– Разгул преступности, – задумчиво повторил Макаров и усмехнулся.
Они лежали в постели: Макаров на спине, Наташа приткнулась к его плечу. Глаза ее были широко открыты и возбужденно блестели. Макаров засыпал.
– Никто не звонил? – спросил он едва внятно.
– Звонили! – ответила Наташа с готовностью. – С телефонной станции. Сказали, если на этой неделе не заплатим, отключат телефон.
Макаров негромко и коротко всхрапнул.
– Ну а еще, еще что там было? – требовала подробностей Наташа.
– Еще… – заговорил Макаров сквозь сон, – когда я уходил, Фунтов сунул мне в карман конверт…
– Конверт? – удивилась Наташа. – А что в нем было?
Макаров мгновенно проснулся, широко открыв глаза.
– Поздравление! – нашелся он. – Очень красивое.
– Что же ты не показал?!
– Забыл.
– Забыл, – нежно повторила Наташа и прижалась к мужу крепче. – Да, еще Анна звонила! Представляешь, в ее классе никто не знает имени Гумилева! Никто даже не слышал! Она стала им читать, а они… Знаешь, что она им прочла?
Макаров вновь засыпал, но стихи большого поэта заставили его опять открыть глаза.
Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век… –
торжественно и счастливо декламировала Наташа.
– Давай спать, Наташ, – попросил Макаров, высвободил плечо и повернулся спиной к жене.
– Давай, – согласилась Наташа, закрыла глаза, но продолжила декламировать шепотом:
Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.
Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.
Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной.
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной…
Макаров открыл глаза. Наташа сладко посапывала и улыбалась во сне. Он осторожно встал, бесшумно оделся и направился в санузел. «Макаров» лежал на том же месте, под ванной. Напротив сидела неподвижная Сафо, не сводя с пистолета глаз. Александр Сергеевич вытащил оружие, посмотрел на него внимательно и сосредоточенно и решительно выпрямился.
На улице, темной, безмолвной и безлюдной, Макаров поднял воротник пальто и направился деловито к освещенному изнутри киоску. Он издалека увидел того, кто был ему нужен. Это был здоровенный мужик с маленькими наглыми глазками. Он то ли охранял киоск, то ли собирался его подломить, то ли, скорее всего, маялся бездельем, ковыряя носком ботинка подмерзшую землю.
– Дай закурить! – потребовал Макаров с ходу.
Мужик поднял на него равнодушные глазки.
– Не видишь, сам хрен сосу, – объяснил он. Макаров подошел почти вплотную, сжимая в кармане пистолет.
– Не узнаешь?
Мужик отпрянул слегка, и в глазах его возникло удивление. Он не узнавал.
– А помнишь, как в прошлом году, осенью, вот на этом самом месте, ты подошел ко мне и попросил закурить? Я сказал – не курю, а ты меня ударил, помнишь?
Мужик усмехнулся и отступил на шаг.
– Да пошел ты, козел, – отмахнулся он, вновь становясь равнодушным.
Но Макаров вдруг схватил его левой рукой за грудь, притянул к себе и сунул в лицо дуло пистолета.
– А это видел! – яростно зашептал он.
Глазки мужика испуганно округлились, лицо обмякло. Ноги его подкосились, и он упал на колени. Макаров смотрел теперь на него сверху вниз, жестоко и неумолимо.
– Молись! – потребовал он сквозь плотно сжатые зубы. – Молись, сука, своему богу! Кто он у тебя? «Солнцедар»? Портвейн? «Тройной одеколон»?
Макаров знал, что сделает в следующее мгновение, и это почувствовал, понял коленопреклоненный.
– Не губи… – прошептал он.
Макаров выстрелил. Он не услышал выстрела, но увидел, как осветилось пламенем лицо приговоренного к смерти и как из его шеи вырвалась черная струя. Выпучив глаза, мужик схватился за шею обеими руками, словно решив себя задушить, но струя упрямо пробивалась сквозь пальцы пульсирующим фонтаном. Макаров повернулся и побежал. И только теперь он услышал выстрел…
Макаров открыл глаза. Рядом сладко посапывала и улыбалась во сне Наташа.
Пистолет лежал на том же месте под ванной. Напротив сидела неподвижная Сафо, не сводя с пистолета глаз. Макаров вытащил его, внимательно осмотрел с обеих сторон, осторожно провел пальцем по вороненому стволу, любопытствуя, заглянул в черное отверстие и испуганно отпрянул. Присев на закрытый крышкой унитаз, Александр Сергеевич продолжал изучение своего таинственного друга. Медленно и осторожно он отвел скобу, удерживающую в рукоятке обойму, и та медленно и плавно легла в его ладонь.
Ознакомительная версия.
