– Люди прекрасно поддаются дрессировке. Я разработал комплекс положительных и отрицательных подкреплений и теперь могу включать и выключать носителя практически мгновенно. Суди сам.
Почти сразу же его лепестки начали розоветь, глаза Джоки стали осмысленными, она уставилась на О’ЙО и спросила изумлённо:
– Йоши, да ты никак сделался дебилом? – имея в виду цвет его шапочки. Но прежде чем ей ответили, Джоки снова превратилась в куклу с зелёным цветком.
– Блестяще! – одобрили всадники.
– Когда придёт в себя, решит, что ей всё показалось, – самодовольно заметил О’МГ. На самом деле они просто договорились, что Джоконда совершенно расслабится в нужный момент, но всадникам незачем об этом знать.
Они думали, что главная опасность позади, но однажды, после очередного совещания, которое Джоконда, как всегда, провела в отключке, О’МГ сообщил, что у них проблемы.
В народе поднялась очередная волна протеста, но если раньше недовольство масс касалось дискриминации «неосёдланных» (люди называли их «пустоголовыми»), теперь появилась иная причина. Некий Комитет Всеобщего Счастья потребовал бесплатной раздачи шапочек. У них даже лозунг был: «Шапочки для всех, даром, и пусть никто не уйдёт пустоголовым!». А ещё Комитет назвал своего главного врага, того, кто мешает установлению райской жизни на планете. Им оказалась Джоконда. Именно она определяет политику «Минг и Скрябин», задирает цены и лишает беднейшие слои населения возможности заполучить шапочку. Будто бы добродушный Чарли и остальные директора компании готовы отдавать товар за гроши, а вот алчная Джоконда возражает.
Это было чистейшей ложью: всадники стремились как можно скорее оседлать всех землян, но ничего не имели против денег, поэтому цены падали – медленно, но верно. Да и человеческую поговорку про бесплатный сыр в мышеловке они знали и потому остерегались навязывать халявное благоденствие.
Джоконда и О’МГ наблюдали трансляции со всей Земли – в мировых столицах то и дело вспыхивали демонстрации, кажущиеся стихийными, но удивительно похожие по набору лозунгов. Везде требовали дармового счастья и проклинали Джоконду. Хотя на митингах бушевали исключительно пустоголовые, О’МГ заподозрил, что беспорядки координируются единым центром, в котором заправляют всадники – уж очень на руку некоторым из них было крушение нынешнего главы компании. Собственно, неясным оставалось только одно: на чьей стороне У’СКР.
О’МГ попытался поговорить со своим ближайшим соратником, но беседы не получилось. Друг, с которым прежде проводили многие часы в необременительной болтовне, теперь всё реже отключал своего носителя для приватных встреч. На все предложения серьёзно обсудить ситуацию отмахивался, утверждая, что ничего страшного не происходит – «толпа диких животных завидует приручённым, как только мы оседлаем всех, проблемы исчезнут».
– Выходит, он в доле, – сказала Джоконда, – но теперь моя очередь выяснять отношения – я должна понять, на чьей стороне Чарли.
– Очевидно, дорогая, что твой драгоценный недоумок не может противостоять всаднику, – О’МГ терпеть не мог Чарли. Началось с того, что, когда Джоконда и Чарли занимались любовью, всадник вынужден был прерывать с ней контакт, потому что в эти часы его одолевали противоречивые эмоции: разделяя с Джокондой её удовольствие, чувствовал отвращение и, пожалуй, ревность. Только однажды он остался, зафиксировал все ощущения Джоконды, а потом, когда Чарли удалился в свою спальню, устроил безобразную сцену:
– Что такого даёт тебе этот кобелёк, чего не могу дать я?! Не веришь, что я годен для таких развлечений? Получай! – и он быстро, будто на ускоренной перемотке, прогнал Джоконду по всем этапам последнего сексуального акта. Когда она перестала корчиться, спросил злобно: – Понравилось?
Едва живая Джоконда ответила:
– Если ты, чёртов слизняк, ещё только раз попытаешься… своими руками сдеру тебя с головы и кину в камин. Пусть я тоже от этого сдохну, но измываться над собой не позволю.
Потом Джоконда сделала поразительную вещь – она отвернулась. Не то чтобы она прекратила контакт, такое было ей не по силам, но она как-то закрылась от всадника и будто перестала обращать на него внимание. О’МГ, конечно, мог бы применить силу – встряхнуть, покопаться в её рассудке и понять, как она это сделала. Но он боялся. Сказала же – в камин… и не это было самым страшным, О’МГ просто не хотел терять её дружбу. И так уже сотворил нечто непростительное. И несколько дней он не приставал к ней с беседами, но по-прежнему заботливо поддерживал и направлял. Потом они помирились.
Теперь Джоконда намеревалась сделать очередной шаг навстречу Чарли, и О’МГ не имел права ей мешать.
– Приятель, я в беде. Ты понимаешь, что происходит?
– Джоки, милая, что-то случилось?
– Ты случайно не заметил толпы пустоголовых, поливающих дерьмом моё имя? Может, обратил внимание – в офис нам пришлось добираться с усиленным конвоем.
– Ах это… Ерунда, Джоки, пошумят и перестанут. Им до тебя не добраться. Спокойной ночи, милая, – Чарли поцеловал её и ушёл.
– Убедилась? – немедленно спросил О’МГ.
– Он даже не захотел поговорить об этом, – Джоконде стало ужасно грустно. Почти год Чарли был ей очень близок, а теперь никого из людей рядом не осталось. – Я такая плохая девочка, что со мной не хотят дружить другие дети, только мозговые слизни…
– Ну, ну, малыш, я же лучше, чем какой-то кобелёк.
Надеясь исправить ситуацию, они придумали лотерею. Любой гражданин мог приобрести недорогой билет и выиграть сертификат на получение шапочки. О’МГ представил эту идею на совете директоров и получил общее одобрение, даже О’ЙО был вынужден проголосовать «за» – видимых причин для возражения не нашлось. О’МГ предложил поначалу сделать выигрышным каждый сотый билет, а со временем – пятидесятый, двадцатый, а потом и каждый второй. Постепенно все неосёдланные обзаведутся шапочками, и беспорядки утихнут сами собой.
Видимо, этот план показался О’ЙО настолько безупречным, что он решил форсировать события.
Когда Джоконда направлялась на очередное совещание – по странному стечению обстоятельств без Чарли и всего с одной машиной сопровождения, – её обстреляли. Охрана прикрывала хозяйский флаер, но он получил повреждения и вынужден был сесть. Джоконда не сомневалась, что внизу её ожидает засада, поэтому, как только коснулась земли, выпрыгнула из собственной умирающей машины, кинулась к флаеру охранника, который опустился рядом, и без разговоров вытащила из пилотского кресла парня в униформе. Плюхнулась на его место и немедленно взлетела.
Они поднялись так высоко, что городские улицы стали казаться ущельями. О’МГ на всякий случай перенастроил связь со служебной частоты на гражданскую – теперь они не могли напрямую общаться с Садом Безупречности, но зато ничем не отличались от обычного штатского флаера. О’МГ опасался, что их могут отследить нападавшие, но оказалось, опасаться следовало не только их. Поначалу собирались вернуться в убежище, к счастью, на полпути Джоки включила новости, и стало ясно, что обратной дороги нет. По всем каналам передавали сообщение: в корпорации произошли серьёзные кадровые перестановки, совет директоров теперь возглавляют Скрябин и Пе’трофф, и первое решение обновлённого кабинета – начать расследование финансовой деятельности госпожи Минг.
– Ну что, cavalier[6], мы пропали? – ласковое обращение, которое Джоконда придумала для своего всадника, сейчас прозвучало невесело.
– Всего лишь переходим к плану «Б», – бодро ответил О’МГ.
Он не признался ей, что во многом ситуация обострилась по его вине. Незадолго до отлёта он сделал последнюю попытку объясниться с бывшим другом наедине. У’СКР долго уклонялся от диалога, но, оказавшись зажатым в угол, неожиданно перешёл в наступление:
– Ты слишком слился со своим носителем, О’МГ! Твоя ментальная карта изменилась.
– О чём ты?
– О’МГ, дружище… от тебя воняет лошадью!
– Чтооооо?
– Фигурально выражаясь. Я вижу в твоём диапазоне следы чужого присутствия, которого нет ни у одного из нас. Понятия не имею, как это произошло. Возможно, в своей дрессуре ты зашёл слишком далеко. Не знай я тебя чуть лучше, решил бы, что запрет нарушен.
– А если бы и так?
– Нет! – У’СКР выразил неподдельный ужас, он даже носителя заставил отшатнуться, так ему захотелось оказаться подальше от предполагаемого преступника.
О’МГ успокоил его, как смог, но оказалось, недостаточно – на них началась официальная охота.
Теперь нужно утешить Джоконду и в самом деле перейти к этому чёртовому плану «Б».
– Дорогая, я обо всём позаботился. Через двадцать минут мы будем в космопорте, там нас ждёт корабль…
– Ха, не сомневаюсь, ждёт, прямо-таки с музыкой встречает!
