– Мама! Ты считаешь, что это достойная литература в твоем возрасте и положении? – не смогла удержаться Лора от сарказма.
– В каком возрасте?! – возмущенно вскинулась Барбара. – Я не так уж и стара! А вдовствую уже больше трех лет, вполне достаточно для периода траура.
Лора наугад открыла книгу.
– «…Вы должны все время расширять и усложнять свою сексуальную жизнь, совершенствовать свои эротические вкусы, это как в высокой гастрономии, музыке и любом другом искусстве…» – зачитала она вслух. – И ты расширяешь? И усложняешь? – с неподдельным интересом взглянула она на мать. – Вот уж не подозревала в тебе такой сексуальной свободы! Особенно после смерти папы, – искренне удивилась она.
– Папы! – театрально воскликнула Барбара, возмущенно сцепив руки на груди. – Твой папа последние десять лет был импотентом – слишком растрачивал себя все предыдущие годы во внебрачных связях!
– И что, ты теперь пытаешься возместить упущенное время? – поинтересовалась Лора не без иронии.
– А хоть бы и так! – с неожиданным вызовом в голосе ответила мать.
– О’кей… – растерянно и примирительно отозвалась Лора. – Надеюсь, у тебя имеется достойный партнер для экзерсисов.
Барбара молча, прямая как стрела, уселась в кресло. Лора, с трудом сдерживая позывы смеха, устроилась напротив. Она, на свою голову, машинально опять открыла книжку, которую до сих пор крутила в руках.
– «…И конечно же, необходимо элементарное сексуальное образование, в группе или с партнером – развивать практику мастурбации, эротических ласк, изучать практику феллации, искать и использовать свою точку «Ж», стимуляцию оргазма, и не страшиться новых техник, например содомии…» – зачитала она с выражением. – И ты все это осваиваешь? Тут еще говорится о тренинге влагалища и возможной эстетической операции половых губ. Как насчет этого?
У Барбары из глаз потекли слезы, ее обычная защита от всех внешних напастей. Да и в новой «женской библии» советовали – никогда не спорь, если это мужчина – начинай сразу плакать или раздеваться. Если тебя обидел другой член семьи, одного плача будет достаточно.
– Твоя ирония неуместна, – всхлипнула она. – У тебя нет сердца.
Лора немедленно, как это случалось всегда, когда мать плакала в ее присутствии, почувствовала себя безжалостной и неблагодарной скотиной, недостойной дочерью самоотверженной матери, посвятившей ей, Лоре, жизнь.
– Ну, пожалуйста, – умоляюще произнесла она. – Не плачь! Ты же знаешь, что я этого не выношу. Скажи лучше, у тебя кто-то появился в жизни? Новый друг?
– Да! Я познакомилась с неким очень достойным господином, – вызывающе ответила Барбара. При этом слезы в ее глазах немедленно высохли. – Он настоящий джентльмен – целует мне руку при встрече.
– До того, как приступить к практике феллации или после? – не удержалась Лора. – О'кей, о'кей, не начинай, я шучу. И где, интересно, ты с ним познакомилась?
– Не важно, – пробормотала Барбара, опустив глаза долу.
– Ага! – догадалась Лора. – Не иначе на кладбище! У своей свежей могилки.
– Он тоже потерял жену, – трагически оповестила Барбара.
– О господи, мама, ты знаешь, я ненавижу это выражение. Теряют кошельки на улице. А люди у-ми-ра-ют. Кстати, многие со смертью близких гораздо больше приобретают, чем теряют.
– Боже мой, дочь моя, какая же ты приземленная. – Теперь в тоне Барбары звучало обличение. – Твой цинизм неуместен. Мне от твоего отца достались остатки того, что он всю свою жизнь тратил на других женщин. Ты даже не представляешь, что он себе позволял дома, совершенно перестал замечать во мне женщину.
– Например? – полюбопытствовала Лора и сразу об этом пожалела.
– Например?! – Барбара почти зашипела от злости: – Например, очень любил после ванной свои яйца сушить. Сядет на кухне, ноги раздвинет, развесит все это дело и рукой теребит, типа сушит. А я обедаю, например. А ему все равно, как если бы я пустым местом была.
– Боже, мама, какие откровения! – удивилась Лора. – Обычно ты о муже, как о покойнике – или хорошо, или ничего.
– Мне надоело его покрывать! Уже больше трех лет прошло после его смерти – пора и честь знать.
– Кому честь знать? – Лора всегда оказывалась неготовой к неожиданным речевым оборотам Барбары.
– В нем вообще ни капли романтики никогда не было. И ты такая же! – с обидой припечатала мать.
– Ну, конечно, ты со своим оргазмическо-содомическим учебником выглядишь намного духовней и романтичней меня, – с невинным видом проговорила Лора.
Тут Лора, как наяву, увидела картинку – мать, вся в самопальном «миссони», ухаживает за клумбочкой на собственной могилке, а мимо, как на то и было рассчитано, идет «достойный господин» навестить свою собственную усопшую. И тут-то его и поджидает судьба в виде предусмотрительной Барбары. Теперь Лора не была уверена, что мать, покупая себе кладбищенскую земельку, не рассчитывала именно на такую «случайную встречу». И где, как не на кладбище, искать в ее возрасте потенциальных партнеров? Хоть вдовцов по статистике намного меньше, чем вдов, зато Барбара умудрилась оказаться первой в очереди. Лора с трудом сдержала приступ смеха. Ну почему все, что касалось матери, почти всегда превращалось в гротеск?!
– Он не удивился отсутствию даты смерти на надгробном камне?
– Удивился. Именно это и заставило его задержаться и начать разговор. – Барбара была явно горда своей предусмотрительностью.
– А он кто, этот твой новый «джентльмен»? Не брачный аферист, случайно?
– Ну что ты! Он православный. И ихтиолог.
– Православный ихтиолог? – удивилась Лора. – Ну, такое только ты могла откопать.
Тут Лора поняла, что в этом абсурде, который с таким искусством умела создавать вокруг своей персоны мать, совершенно забыла цель своего визита.
– Мама, скажи, – осторожно начала Лора, пригубляя приготовленный Барбарой душистый чай. – Я в детстве была… ммм… хорошим ребенком?
– Ты была чудесной девочкой! – произнесла Барбара с упреком в голосе.
– Я не падала с высоты, например? Не получала каких-либо травм головы?
– И падала, и получала, как все нормальные дети.
Лоре показалось, что взгляд матери вместо упрекающего стал испуганным.
– А как я вела себя с другими детьми? – продолжала допрос Лора.
– Примерно так же, как и со мной – высокомерно, – было ей ответом.
– Я их обижала? Била?
– Ты на них практически не обращала внимания. А в школе уже побили тебя, «чтоб не выпендривалась», как они потом объяснили.
– А я? Я им отомстила потом?
– Нет, мы просто перевели тебя в другую школу, и там ты уже была осторожнее, держала свое превосходство при себе.
– Понятно-о, – протянула Лора, хотя ничего понятно ей не было.
– А что это такие странные вопросы у тебя в последнее время возникают? – в свою очередь озадачилась Барбара. – То тебе чужие члены мерещатся, то вдруг в детство решила удариться! Замуж пора, – резонно заключила мать.
– В «детство ударяются» вышедшие из ума старики, я просто хочу понять, нормальным ли я была ребенком.
– Не очень. Но точно нормальнее, чем сейчас.
– Уже хорошо. Сейчас я, по крайней мере, отвечаю за свои поступки. Тогда как в детстве за меня отвечали вы, мои родители. – Лора изо всех сил старалась удержаться «в рамках» и не дать скатиться разговору к опасной черте.
– Ты меня упрекаешь в том, что ударилась где-то головой, а мы не заметили? Заметили! – Голос матери стал строгим: – Только не знали, где именно приложилась, просто на голове была огромная шишка. Но, как сказали врачи, никакого сотрясения мозга не было. Так что это не от этого.
– Что «это»?
– Твои странности. Отец в тебе души не чаял, – зачем-то прибавила она.
– А в самом-самом раннем детстве? А может, пока я была у тебя еще в животе? Ты не болела? Беременность протекала нормально?
Лора увидела, как глаза Барбары практически вылезают из орбит. В них была смертельная обида, помноженная на возмущение.
– Ты сошла с ума! Как ты смеешь задавать мне такие вопросы? Ты посягаешь на мою интимность!
– Мама, мы в двадцать первом веке, это нормальные вопросы взрослой дочери, столкнувшейся с некоторыми проблемами… м-мм, скажем так, психологического характера. Я же не спрашиваю, в какой позе ты меня зачала, меня интересуют исключительно медицинские факты. – Лора чувствовала нарастающее раздражение.
Мать покраснела от возмущения.
– Это бесстыдство, то, о чем ты меня спрашиваешь! Ты прекрасно знаешь, что мы с отцом настоящие католики и ни о каких «позах» не могло быть и речи! – Барбара была возмущена и говорила каким-то неестественным тоном, в котором звучали плаксивые нотки. – Мы просто лежали.
