– Понимаю.
Белка собрала ребенка.
– Ну, пошли что ли, а то мне еще во вторую смену на лекции успеть надо.
– Анжела! Собирайся. Поедем к Максуду. Он новую точку сегодня на рынке открывает. Прикинься как надо, там все наши будут. Поняла?
– Я… Я не поеду.
– Чего?
– Я не поеду Шота. Я давно хотела тебе сказать… Я не хочу больше. Не хочу всего… этого… Поезжай один. Или возьми Луизку, ты же с ней… тоже…
Шота молча смотрел на нее. Господи, какие у него оловянные глаза! Страшные…
– Ты поедешь… Поедешь, сука. Поняла? Ты вся у меня, здесь, с потрохами, со всеми твоими брюликами и фирменными затычками. Ты моя и я тебя не отпускаю… А не хочешь по хорошему – отработаешь. Сегодня и отработаешь. У Максуда… Собирайся, дура.
Анжела тупо, как автомат двинулась в спальню. Машинально взяла со стола фигурный флакончик. Вдруг остановилась в дверях.
– Купил, значит. – Голос удивительно спокоен. – Купил, а мне теперь под нож… Сволочь! Гад!
Флакончик разбивается о стену в десяти сантиметрах от головы Шоты.
– Ты что, совсем с ума… – Шота ловит Анжелу за плечи. Она вырывается, извивается в его руках, хочет ударить. – Какой ножик? Какой?..
– Такой! Такой, гад! Ты с Луизкой, а мне на аборт, на аборт мне теперь… Сволочь!
– Аборт? Ты что, залетела? От кого?
– Залетела. От тебя, гад! Скотина! Ненавижу! Пусти, сволочь!
Анжела вырвалась. Повернулась лицом к стене, заплакала беззвучно.
Шота слегка ошалело опустился на стул:
– Точно от меня?
Анжела дернула плечом.
– От меня значит…
– А кто будет? – Шота посмотрел на Анжелу и, не дожидаясь ответа. – Сын, наверное… Сын… – Помолчал. – К маме тебя отвезу, в Москву. Там рожать будешь. – Шота помолчал еще. – Ладно, не плачь. К Максуду собирайся. Потом поговорим.
Шота подошел к ней, положил руку на подрагивающую спину.
– Ну… Ну, не надо плакать. Хорошо все… Хорошо будет. Не плачь.
– Лялька! Держи меня за руку. Не лезь туда – потеряешься. Нет, арбузов зимой не бывает… и дынь тоже. Да не прыгай ты!.. – Ну вот, накричал на ребенка. Ладно, Лялька, не обижайся, сумки уж очень тяжелые – нагрузила нас мама на полную катушку. Давай встанем здесь, подождем ее. А вот и она.
– Стоите? Фу… запыхалась. – Наташа сдувает с лица непослушную прядку волос. Перекладывает в мою сумку очередные покупки. – Постойте, мои дорогие, еще немножко, я в мясные ряды сбегаю.
– Мама, я с тобой! С тобой. – Лялька уцепилась за мамину руку.
– Возьми ее, Наташа, а то эта непоседа изведется стоять на одном месте. Я вас здесь с сумками подожду. И фрукты за одно купите.
– И бананы! – подхватывает Лялька, и смотрит просительно на маму.
– Ну, хорошо, только по сторонам меня не дергать и слушаться. Договорились?
– Да! Да! – радостно вопит Лялька. Женщины мои уходят. Я остаюсь.
Я стою в открытом дворике, между павильонами. Здесь тоже полно народу, но все же меньше чем на самой рыночной площади. Рядом со мной две небритые личности мужского и женского пола торгуют мороженным луком. Я ставлю свои сумки на пустой проволочный ящик – не держать же их на снегу. Усатая продавщица-луковщица подозрительно посмотрела на меня, но, сообразив, видимо, что я не собираюсь похищать их драгоценный ящик, простила мне эту вольность.
Я стою и наблюдаю рыночную картину. Интересно? Ну-у… по крайней мере, занимательно.
Хороший день сегодня – солнечный, морозный. Шашлычным дымком тянет. И мороженым луком. Интересно, как он умудряется гнить на морозе.
По дворику лениво прошли два милиционера. Стрельнули у бабки семечек и куда-то завернули.
Безногий инвалид, толстый и похожий на Наполеона Бонапарта, зычным раскрытым голосом завел под гармошку песню.
Дальний конец дворика отведен под торговлю мехами. Поэтому здесь немного народу – за шубами нет очередей. Женщины, придерживая в хвосте мужей, ходят, смотрят, щупают. Я тоже ходил так на прошлой неделе. Вспоминаю об этом с гордостью – хорошую шубку купили Наташе. И не дорого – копили всего месяца два, и в долги почти не залезли.
К новому, только что отстроенному, стеклянному павильону, съезжаются иномарки. Из них выходят лица кавказской национальности. Лица исполнены собственного достоинства и презрения ко всему окружающему. Лиц сопровождают симпатичные женщины. Преимущественно блондинки, и преимущественно крашенные. Вот из очередного «Мерседеса» вышла одна, с плюгавым кавказцем. Высокая, в распахнутой шубе до пят, волосы ярко желтые, лицо ярко накрашенное… да что я… золотые волосы и лицо красивое. Очень красивая женщина. Жаль…
Певец в инвалидной коляске тут же подхватил:
Чего-то нет, чего-то жаль,
Чего-то сердце рвется в даль.
Я вам скажу секрет простой —
Кого люблю тот будет мо-о-о-ой…
Что там, в этом павильоне? Какая-нибудь очередная презентация? Какое мне дело. Надо Наташу ждать.
– Белка! Не дергайся. Все нормально… Мы молодая семья, направились за покупками. Когда подойдем к павильону, возьмешь ребенка и сразу уйдешь с рынка. Поняла? Да не дергайся!
– А ты?
– За меня не бойся. Никто не сообразит, что стреляет младенческая коляска. Разнесу павильон, начнется паника. Я брошу пулемет и в толпе выберусь с рынка. Логично?
– Не знаю… не уверена. А если там будут люди?
– Какие люди? Там будут только черножопые хачики и их продажные суки. Плевать! Они знали что творили… когда Олега…
Белка отвернулась.
Вот двор между двумя корпусами. Стеклянный павильон прямо напротив. А тачек-то! Не иначе вся черная мафия собралась. Суки! Ты, Белка, не бойся – я все нормально сделаю. И вернусь. Фу, жарко, в жар бросило. Фу-у…
– Белка, сходи, купи мне, пожалуйста, пива. Я подожду.
Белка пожала плечами, ушла.
А ручонки-то дрожат. Дрожат и потеют. Жарко в перчатках. Суки! Ну и морды отвратительные. Самодовольные, отъевшиеся – хозяева жизни. Поналезли к нам… А бабы – твари. Липнут к их деньгам, как мухи к дерьму. Продажные… Ох, какая блондиночка, прямо златовласка. Златовласка с черножопым хорьком. Они светленьких любят. Вон зыркает, сволочь. Сейчас, подожди, уже скоро. Не долго тебе зыркать. Где эта Белка? Жарко, пива хочется. Боюсь, что ли? Какая разница. Что должен – я сделаю. Скорее бы… Где же Белка?
Греарнах Большой Воин всегда приходил с богатой добычей – об этом знают все. Это потому что он умел выбирать на кого напасть. Даже если это ветерветры с верхов или великаны из другого мира…
Я видел, как это происходило. С первого мгновения, и до того как Худяк потащил меня в дыру. Там я потерял сознание.
Вернулись Наташа с Лялькой. Лялька ела банан. Наташа рассказывала о чем-то, кажется, о том, как ее любит продавец мяса…
Сначала размазался угол мясного павильона. Как масло. Да, это было такое масляное пятно, или нет – мазутное, с радужным ободком, как на мазутной луже. Пятно смазало угол мясного павильона, часть двора, пару киосков… потом оно распалось на отдельные мазки, много-много мазков, много-много… И из каждого выскочил убийца.
Я часто думал потом, как их лучше назвать, копался в памяти, перебирая всяких фэнтезийных и мифологических существ: цверги, гномы, карлики? Карлы? Не знаю, сейчас не знаю. А тогда я не сомневался в названии – это были убийцы.
Я видел все четко, я рассмотрел их в мельчайших подробностях и все запомнил. Он были низкие, мне по пояс, и широкие, кряжистые, почти квадратные. Волосы жесткие, как свиная щетина, торчат – у кого ирокезским гребнем, у кого хвостом на темени. Лица грубые, долотом тесаные, свирепые, дикие лица, яростью искаженные. Бороды лопатой, усы в косицы сплетены. Одежда – железо, куски кожи дубленой, местами мех короткий, крысиный. В руках (кулак в пол моей головы) топоры голубой стали, огромные, резаки широкие, мечи короткие. Щиты круглые, железом окованные, с железными шишаками. Убийцы.
Они начали убивать сразу. Как появились. Всех. Подряд. Людей рубили в мясо. Страшно было – я тогда не умел так, я испугался. Поэтому Ляльку с Наташей убили. Я не смог защитить их. Их убил Греарнах, вождь.
Белка ходила за пивом слишком долго. Наверное, встретила кого-нибудь из знакомых и трепалась. Безалаберная она.
Младенец заплакал. Как их там баюкают? Качать, что ли надо? Эй, малыш! Ты голодный, что ли? Черт, коляска тяжелая, не покачаешь. Трясти придется.
Вот и Белка. Появилась со стороны киосков. Скорее же – еще немного и я убегу отсюда на хрен! Или палить начну во все стороны!.. Черт, террорист хренов, хватит психовать.
А дальше… Я не понял, что случилось, увидел только, как посыпались гномы… Это точно были гномы, вылитые тангары.
Они появились прямо за Белкой. Все происходило бесшумно, она не знала, что у нее за спиной. Вдруг она обернулась… Кто-то из этих рубанул ее поперек… она сломалась, кажется… пополам. Потом был вопль. Она кричала. Кричала уже мертвая. Пока не вышел весь воздух.
