Ознакомительная версия.
– «Летом 1942 года я был завербован руководителем Гатчинского подпольного комитета партизанского движения для подпольной работы комитета, действующего на территории Гатчины после отхода Красной Армии в 1941 году. Во время боевых действий я и двое моих товарищей попали в плен. Сначала мы содержались в общем лагере со всеми заключенными, потом в лагерь приехал немецкий офицер в сопровождении человека в маске, одетого в гражданку. Он провел беседу со всеми нами и предложил вступить в специальный диверсионный батальон…»
Подняв глаза, майор с минуту пристально смотрел на Романова, пытаясь оценить его реакцию по лицу, и жестким тоном произнес:
– Интересно, кто такой этот человек в маске? Мистер Икс?
Романов застыл от напряжения, в горле пересохло, но он сумел себя сдержать и внешне не подал вида.
Майор продолжил:
– «Мы прошли курс обучения и двадцатого ноября 1943 года были сброшены на территорию Украины с диверсионным заданием подорвать секретный объект. Объект мы заранее не знали. Нам лишь сказали, что это движущаяся цель…»
Эдуард Филиппович все это время молчал, доктор потерял терпение и снова спросил:
– Что происходит? Не молчите, говорите.
Засохшие губы Эдуарда Филипповича, наконец-то разомкнулись и он ответил:
– Мне грозит опасность. Меня могут разоблачить.
– Какого рода это разоблачение? – спросил доктор, набивая в поисковике браузера фамилию и инициалы предыдущей инкарнации пациента.
В комнате для допроса майор продолжал читать протокол:
– «Человек в маске был нашим связным, он передал нам координаты цели, место и время проведения операции. Это оказалась машина командира двадцать третьего гвардейского минометного полка с сопровождением…»
Майор поднял глаза и посмотрел на Романова.
– И вот тут то и начинается самое интересное. По нашим данным, именно вы были в сопровождающей машине в момент покушения на Смирнова Анатолия Степановича.
– Был, – сухо подтвердил Романов и добавил: – И, как вам известно, был ранен во время подрыва машины.
– Да. Мне это очень хорошо известно. Но вернемся к показаниям задержанного. «Во время выполнения задания человек в маске находился все время с нами и контролировал наши действия. После подрыва движущейся колонны он лично расстрелял командира полка Смирнова и завладел его документами. Затем он облачился в форму убитого офицера контрразведки, а нам приказал вернуться на базу. Но мы попали в окружение, двое моих друзей были сразу убиты, а мне пришлось скитаться по лесу до наступления утра. Затем я добрался до деревни и украл одежду. Местным представился как гражданский…»
– Что происходит? Не молчите, – повторил доктор разочарованным голосом.
Такого у Краузе еще никогда не было. Были случаи, когда пациенты неохотно, но все же шли на контакт, но сегодня все было иначе. Эдуард Филиппович упорно хранил молчание, и только дергающиеся веки говорили о том, что он продолжает под гипнозом видеть события прошлой жизни.
– Мне зачитывают протокол допроса арестованного, – сухо произнес он.
– Так. Хорошо, – обрадовался доктор, – это важно для вас? Что от вас хотят?
В этот момент майор пристально смотрел на Романова, но тот спокойно выдержал его взгляд.
– Итак, мы подошли к самому главному, Павел Григорьевич. Арестованный Комаров просит смягчить ему смертный приговор на пожизненную каторгу, а взамен он дает нам фамилию Мистера Икс.
– Очень интересный обмен, – спокойно произнес Романов. – И кто же этот человек?
– А вы его очень хорошо знаете, Павел Григорьевич, или как вас там зовут? Человек-маска?
Левое веко нервно задергалось, Романов нервно сглотнул и наигранно гневно закричал:
– Осторожно на поворотах, майор, такими обвинениями просто так не бросаются!
– Если предположить, что слова Комарова правда, а я в этом не сомневаюсь, то можно только восхищаться действиями человека-маски. С какой точностью он разработал план подрыва и своего перевоплощения! Офицера Романова человек-маска выбрал не случайно, он был не женат, вырос в детдоме и в полку пребывал всего несколько дней. После подрыва находился в госпитале около двух месяцев и в свой полк больше не вернулся. Никто не должен был заметить подмены. Идеально!
Майор обошел стол и встал у двери, одной рукой он расстегнул кобуру, а другой приоткрыл дверь, в комнату вошли два офицера с наручниками. Романов резко вскочил с места и схватился за спинку стула.
– Арестованный Комаров утверждает, что он видел на вашем плече татуировку в виде орла и запомнил, что во время разговора вы часто склоняете голову вправо.
– Это наглая ложь! Этот человек наговаривает на меня! Я Романов Павел Григорьевич и могу это доказать! Вы что, всерьез поверите показаниям этого иуды? Да он предатель! Он предал своих товарищей, свою страну! Его слово копейки не стоит!
– Найти ваше настоящее имя нам не составило большого труда. В отличие от Романова, у вас есть родственники.
Романов непроизвольно дернулся, сердце учащенно забилось. Он понял, что ситуация может оказаться патовой. Из этой комнаты ему живым не выбраться, а если и выбраться, то что его ожидает? Расстрел! Не лучше ли все закончить здесь и сейчас. Надо только решить – самому застрелиться или дать себя убить…
– Вы думали, они все погибли? Город разбомбили, от вашего дома не осталось ни кирпичика. Но вот какое чудо! Ваша сестра и ее муж остались живы, за день до авианалета они были эвакуированы в Ташкент. Там их и нашли. Как же они были несказанно рады, когда узнали, что вы живы, а не погибли в бою в 1941 году! Они же и подтвердили наличие у вас татуировки и опознали вас по фотографии. Приштин Андрей Яковлевич, вы арестованы за измену Родине! – громко, чеканя каждое слово, произнес майор. – А позже прокурор добавит вам еще несколько обвинений.
– Не будет никакого позже, – прошипел Приштин, схватился за пистолет и угрожающе двинулся на конвоиров.
Прогремел выстрел, затем второй, и Приштин повалился на пол.
– Меня убили, – тихо проговорил Эдуард Филиппович, его снова окружила темнота.
Доктор Краузе понял, что пациент попал в последний день его предыдущей инкарнации, и хотел продвинуться назад во времени, но раздался сигнал таймера, и доктор вывел Эдуарда Филипповича из гипноза.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он хозяина дома, когда тот поднялся с кушетки.
– Сносно, – сухо ответил Эдуард Филиппович и схватился за грудь.
– Как вас убили?
– Я бы хотел сейчас побыть один. Поговорим завтра.
Поднявшись с кушетки, Эдуард Филиппович в задумчивой позе встал у окна.
– По поиску Романов Павел Григорьевич я ничего не нашел. Но можно обратиться в архивы и отыскать документы, подтверждающие его существование, наличие семьи и его достижения.
– Да уйдите же наконец! – закричал Эдуард Филиппович.
Эрих хотел забрать карту памяти и посмотреть сеанс еще раз на ноутбуке, но хозяин дома закричал:
– Нет! Сначала я посмотрю ее сам!
Дверь кабинета открылась, на пороге показался Петр Семенович. Когда доктор Краузе вышел из кабинета, Эдуард Филиппович крикнул помощнику:
– Меня ни с кем не соединять!
* * *
После ужина Эрих поднялся на второй этаж и зашел в свои апартаменты. Первый же сеанс с Эдуардом Филипповичем выбил его из колеи. Этот сеанс ставил рекорд по скудности добытой информации. В молчании пациента он усматривал намеренное желание скрыть детали своей прошлой жизни. Но такое не удавалось еще никому. Во время гипноза человек не может контролировать контакт с гипнологом и свои действия.
Доктор открыл блокнот и прочитал свои записи. Что-то в этом Романове было не так. Сначала он шел на допрос задержанного, по крайней мере, так понял из слов пациента сам доктор, затем его стали в чем-то обвинять. Пациент под гипнозом сказал: «Мне грозит опасность, меня могут разоблачить», затем ему зачитывали протокол, возможно, обвинительный, и затем убили. Может, расстреляли?
Если учесть, что это было послевоенное время, то скорее всего Романов был либо предателем, либо ложно обвиненным. Но фраза о разоблачении не давала доктору покоя. Разоблачение в чем?
Чем он больше думал, тем невероятнее казался ответ. Отбросив блокнот на стол, доктор протер усталые глаза и откинулся в кресле. Он подумал, что в своем ремесле сильно зависит от самого пациента. Что он не может увидеть всей картины, а может оперировать только той информацией, которой его снабжают пациенты. И это было неизменным составляющим в его профессии.
Впервые доктор задумался о том, что это не просто неудобство, а большая несправедливость. Он подумал: «Как бы шагнуть за рамки гипнологии и попасть в прошлые жизни своих пациентов самостоятельно?» Но тут же усмехнулся. Этого пока сделать не удалось никому.
Вспомнив о книгах, которые читал до сеанса, он поднялся на третий этаж и зашел в библиотеку. Его записи все еще лежали на большом письменном столе. Он разложил прочитанные книги по полкам, взял свои записи и направился к двери.
Ознакомительная версия.
