– Ты что, смотрел русский канал? – удивилась Инга.
– Да, я смотрел! Я все передачи смотрел. Я был в бешенстве! Ты имела ужасный вид! Что ты там ела? Какие-то червяки! Ты позоришь фамилию Торрес! Разве ты не могла позвонить мне и просто сказать – Мигель, мне нужны деньги! Я бы выслал тебе столько же, сколько они давали победителю! Мне не жалко! – возмущался гордый испанский мужчина.
– О, спасибо, ты и так помогал мне. Сейчас я работаю, всё хорошо, – ответила Инга.
– Инга, у меня душа болит!
– Не надо так волноваться, Мигель. Я больше не буду позорить славную фамилию Торрес, – мягко пообещала Инга. – До свидания, и спасибо.
И она положила трубку.
– Вот это да! – воскликнула изумлённая Татьяна. – Что-то нечто! Шоу! Спектакль! Можно не включать громкую связь, его всё равно слышно. Вот это мужчина! Вот это темперамент! Вот это страсти!
– Мужчина испанский обыкновенный, – шутливо отрекомендовала Инга. – И так с ним было всегда.
– Но всё же ты его уболтала! – Татьяна тоже завелась.
– Привычка. Разводишься с человеком, а навыки-то остаются, – улыбнулась Инга.
– Да, вот она, сила знаний иностранных языков! – не унималась Татьяна.
Бачурин молчал и улыбался. Он слушал их, но думал о чём-то своём. Инга догадывалась, что ему-то хорошо известно, что разведённые люди – они особенные. Они навсегда ранены своим прошлым. Раны затягиваются, но беспокоят время от времени. И неудавшиеся супруги всё равно остаются близкими людьми. И от этой душевной зависимости никуда не деться. Даже если уже находишься далеко друг от друга, за тысячи километров, и на пороге новых, совершенно иных отношений. Видимо, об этом так выразительно молчал Бачурин. Ведь у него тоже имелось своё непростое прошлое.
Инга легла в постель с мыслями об Игоре. Она перебирала подробности прогулки с ним. У него спокойный, ровный голос, внимательный взгляд, добрые, лучистые глаза. Они оба общались с осторожностью, словно боясь спугнуть один другого, опасаясь разрушить новую, хрупкую хрустальную реальность, порвать тонкую, едва наметившуюся взаимосвязь. С Игорем так безмятежно, так славно! Инге нравилось шептать его имя, и своё вместе с ним. Игорь и Инга. Игорь и Инга. Если произносить в определённом, размеренном ритме, то звучало музыкой в мозгу. Игорь и Инга. Хорошо! Ингу покачивало вместе с раскладным диванчиком – от усталости и впечатлений. Она будто плыла в ночи, витала в облаках, ощущала их мягкость и зефирность, свежесть и упругость. Она не боялась падения, она свободно парила над Москвой.
Булгаковщина. Мистика. Так сказал Игорь. Так оно и было.
Так и повелось. После встреч с Игорем Инга получала инъекцию счастья и будто бы взмывала ввысь. А Татьяна её приземляла. Она ловила Ингу на пороге, как воздушный шарик, и возвращала обратно на твердь. Садились ужинать, пить, чай, говорить обо всём.
Две женщины сблизились ещё больше, их отношения стали теплее, откровеннее. В квартире воцарилась особая атмосфера доверительности, влюблённости, воодушевления, необычности, даже чудес. Этому способствовало всё – приключения Инги на острове, знакомство с Игорем, новая, значимая и интересная работа Бачурина. События и переживания становились общими. Получалось, что всем вместе живётся нескучно. Казалось, многое возможно – главное, страстно желать и добиваться. И обитатели квартирки на улице Хачатуряна сообща крепили свой оптимизм.
Возможно, поэтому Татьяна всё чаще оставалась у Сергея. Она шутила, что тут уютнее, интереснее и сытнее. Её собственная квартира была ближе к центру города, но она невольно стремилась на улицу Хачатуряна, как в семью единомышленников. Инга радовалась, что поспособствовала этому. Ей хотелось, чтобы все вокруг неё были счастливы. А эти двое – Сергей и Татьяна – ходили вокруг до около своего счастья и будто бы страшились определённости. Странно даже! Взрослые люди, умудрённые опытом жизни. Чужих детей обучают танцам и езде на велосипеде. А самих надо сводить вместе, как недогадливых детей.
– Мне сегодня один имиджмейкер сказал – для вашего возраста вы ещё хорошо держитесь на каблуках! – откровенничала Татьяна. – Представляешь? Вот что это? Комплимент? Или как?
– Или как! – рассмеялся Сергей. – В старушки тебя записали.
– И я подумала, что пора земные дела доделывать и в сторону кладбища поглядывать! – насмешливо заявила Татьяна. – Ехала и думала об этом. Перебирала дела свои грешные. А доделывать-то много надо! Ой, как много! А годики бегут! За что хвататься?
– Тогда надо отбросить всё несущественное, и приступить к главному делу жизни, – посоветовала Инга. – Вначале создать семью.
– Считаешь, мне пора Бачурину предложение делать? – усмехнулась Татьяна.
– Кто-то должен из вас двоих начинать движение в эту сторону.
– Я надеюсь, что он сам дозреет, – призналась Татьяна. – А ты-то сама что думаешь? Как твои дела? Что новенького у наших влюблённых? По-прежнему одни разговоры вокруг да около? Ты расскажи нам, где твой Игорь живёт, какая у него квартира.
– Я и не знаю, – смутилась Инга. – Я там ещё не была!
– О, а других учишь! Побывай. Узнай, как он живёт, присмотрись. Жилище очень много может рассказать о своём хозяине, – поучала Татьяна.
Такие беседы велись на кухне поздними вечерами.
Инга не торопила события, не подгоняла время. У неё впервые были такие романтические свидания, и само ожидание неминуемого сближения с Игорем сочилось неизъяснимым удовольствием. Иногда Инга возвращалась затемно и выходила подышать на балкон. На кухне он был, а в её спальне не было. Она полюбила стоять и рассматривать прилегающие улицы, дома, дворики. Окна празднично светились, и Инга воображала себе обитателей квартир. В каждой семье теплилось своё маленькое счастье.
Приближалось её двадцатипятилетие. Если считать, что это четверть века, то будто бы много, но одновременно и совсем мало. Ей казалось, она уже прожила целую насыщенную жизнь, но сама ещё молода и даже хороша собой. Что-то начинать, конечно, поздновато. Манекенщицей на подиуме не стать, это точно. В агентства берут девчонок с четырнадцати-шестнадцати лет, в нежном юном возрасте. Не начать и карьеры актрисы, но стоило ли об этом горевать. Её снимали в портретной рекламе, но до профессиональных моделей ей было далековато. Не те параметры фигуры. Инга так и не получила никакого образования, и даже не определилась, что с этим делать. Не часто, но всё же публиковались её очерки и фоторепортажи. А ведь она не обучалась ни журналистике, ни фотоделу. Так причудливо и нестандартно складывалась её судьба. И почему-то безотчётно верилось, что впереди немало интересных событий, открытий.
Отношения с Игорем тоже складывались своеобразно. Они возродились из лёгкого, едва ощутимого интереса и превратились в самобытную историю. Инге доставляло огромное удовольствие перебирать, как драгоценные бусинки, все моменты их встреч, прогулок, бесед. Бусинок нанизывалось всё больше, и она хранила их в тайниках памяти. Инга с удивлением прислушивалась к себе, к своим ощущениям. Новый человек вошёл в её близкий круг, и он нравился ей всё больше.
Им не удавалось видеться каждый день. Игорь много работал, у Инги тоже были свои дела. Она порой опасалась, что отвлекает его, расслабляет, рассредоточивает. Бачурин рассказывал, как нелегко удавалось Ветрову удерживать свои позиции на рынке строительных услуг. Инга сама спросила об этом Игоря. А он ответил, что стал относиться к работе более творчески. Пока отлаживал бизнес, пока стремился, мечтал, добивался – была великая цель. Мечта понемногу реализовалась – и наступило опустошение. Появилось однообразие. А когда возникла Инга – работать стало веселей. Ему хотелось быть для неё самым удачливым, талантливым, изобретательным. Он выполнял заказы и воображал, как покажет Инге свои лучшие постройки.
Они встречались, гуляли и говорили, говорили, приоткрывая друг другу личные миры и мечты. Это было странно, ново и невыразимо приятно.
Беседы влюблённых людей всегда особенные – во все времена. Иногда они толкуют о совершенных пустяках, но всякие безделицы для двоих посвящённых вдруг наполняются вселенским смыслом… Это самый верный признак нежной привязанности. И чем она крепче, тем значительней всякая житейская мелочь. «В любви мелочей не бывает, всё тайного смысла полно…»
Глава 24
О чём говорят влюблённые
У влюблённых обостряются все чувства, и открывается второе дыхание. Знакомый город наполняется особыми звуками и дразнит запахом цветения. Хочется заново, вместе, разглядеть его улицы и проспекты, открыть бульвары и парки. Всё становится интереснее вдвойне. Возникают сумасбродные порывы, почти детское любопытство, и шальная уверенность в своих возможностях.
– Ты видела на Карибах оцелота? – почти серьёзно спросил Ингу Игорь.
