– Здорово! – оценила Инга. – Спасибо за доверие. Просто замок Синей Бороды!
– Пожалуйста, – скромно ответил Игорь.
– А кто тебе помогает вести хозяйство? – осторожно спросила Инга.
– Мама. Она часто ко мне приходит. Да я и сам много, что умею! А потом у меня есть фирма, а в фирме имеются отделочники, специалисты.
– Но сапожник, я вижу, живёт без сапог! – подтрунила Инга. – Интерьером здесь занимались мало.
– Как водится! – простодушно согласился Игорь. – Ты, пожалуй, ожидала увидеть модерновую квартиру… Всё сверкает, стиль хай-тек. А я оказался хранителем семейных реликвий, чудаковатым старьёвщиком. Я, конечно, кое-что тут модернизировал, но как-то пока бессистемно. В квартире так и осталась смесь эпох, неразбериха, ералаш.
– Зато безумно интересно! – утешила его Инга.
– Слушай, я рубашку свою зашвырнул, не глядя! – воскликнул Игорь, поднимая с пола сорочку. – Боже, во что она превратилась! Я, похоже, на ней ещё и потоптался, как возбуждённый слон. Ужас! Её разве что мать только сможет теперь отстирать. Ты-то как-то своё платье на стульчик метнула! А я не разбирал, что и куда падало! Рубашка хорошая. Я её в Италии покупал. Ладно, завтра мать придёт, поможет.
– Мы и сами можем постирать, – укоризненно сказала Инга. – Давай её сюда.
– Ты будешь стирать? Ну, мне как-то неудобно.
– Ну, знаешь! Я сама не терплю такой бедлам! Собирай вещи, неси в ванну. Давай мне стиральный порошок. Нет, погоди. Я сама погляжу, какие у тебя там порошки. Для тонких, деликатных вещей надо специальные моющие средства, – деловито заявила Инга.
Инга никогда не стирала мужских рубашек. В доме Мигеля эту работу выполняла прислуга, а Бачурин никому не доверял стирку своих вещей. Инга налила в таз тёплой воды, насыпала порошок, вспенила его немного и приступила к делу. Она совершала простые, самые обычные движения, но при этом испытывала небывалое удовольствие от прачечного процесса. Свежие пятна грязи счастливо растворились, и итальянская рубашка приобрела сияющий, свежий вид. Оставалось аккуратно её расправить и повесить. Инга простирнула и своё лёгкое платье, потом пристроила его рядом с сорочкой Игоря на бельевых верёвках. Вещи двух влюблённых трогательно свисали над ванной – хоть картину пиши.
Игорь ждал её на кухне. Он заварил чай и накрывал на стол. Инга присела на узкий диванчик и осмотрелась. Кухня была просторная и эклектичная, как и вся квартира. На стенах висели самодельные разделочные доски с выжженными рисунками. Сюжеты были самые различные – матрёшки, лошадки, зверушки.
– Не ты расписывал красками? – спросила Инга, указывая на доски.
– Конечно я! Нравится моё баловство?
– Очень. Так мило!
– Здесь когда-то всего было по паре, – усмехнулся Игорь. – Два стола, два буфета, два холодильника, два набора посуды. А плита всегда была одна. И хозяйки не ссорились. А по праздникам столы сдвигались. Все рассаживались и начинали пировать. Шумно было, весело. Иногда мне кажется, что я слышу голоса нас всех, прежних. Всё не могу привыкнуть, что я один в квартире хозяйничаю. Люди уходят, но остаются частички душ. Энергетика. И вещи молчаливы, но памятливы. А вещей здесь навалом, как видишь.
Инга слушала Игоря и воображала себе картины прошлого. Она никогда не бывала в таких домах с традициями, с историей.
За окном сгущались сумерки. Очертания предметов теряли чёткость. Уже не день, но ещё и не ночь. Хрупкое равновесие тьмы и света. День завершался именно так, как и у многих-многих людей, окна которых светились по вечерам. У них тоже горел свет, и в большой квартире Ветровых витало маленькое счастье. Оно немножко пьянило, будоражило и кружило головы.
– Раз ты постирала платье, так ты останешься у меня? – обрадовано догадался Игорь.
– Мне только нужно позвонить Сергею Николаевичу, – сказала Инга. – Он будет волноваться. Я всегда возвращаюсь.
– Звони.
Она набрала номер Бачурина. Трубку взял сам Сергей.
– Сергей Николаевич, я не приду сегодня. Вы не волнуйтесь. Мы с Игорем попали под дождь, и забежали к нему. Сейчас сушимся, – откровенно сообщила она. – Буду завтра.
– Ясно, – ответил чемпион. – Хорошо, что позвонила. Я уже начал беспокоиться. Такой ливень сегодня был! Я так и думал, что ты где-то мокнешь. Ну, всего тебе, квартирантка! Веди себя прилично, блюди честь.
Инга в ответ тихо рассмеялась и положила трубку.
– Что сказал наш чемпион? – спросил Игорь.
– Наказал вести себя прилично.
– Ну, не знаю, едва ли у нас уже получится! – пошутил Игорь и ласково провёл рукой по её влажным волосам.
В постели Инга ощутила, что вот-вот заснёт. Игорь тоже выглядел истомленным. Они лежали на спинах и держались за руки, словно боялись, что сон разлучит их, растащит в разные миры. Инге хотелось некоторое время полежать именно так, не нарушая благостную, торжественную тишину ни словом, ни действием. Это была их первая общая ночь, первое совместное таинство.
– О чём ты думаешь? – полусонным шёпотом спросил Игорь.
– Вспомнила слова – квартира на вырост. Остроумно, – тихо ответила Инга.
Игорь приподнялся на локте и посмотрел на свою подругу так пристально, словно хотел прочитать её потаённые мысли.
– Если ты хочешь что-то спросить у меня – спрашивай. Тебе интересно, не был ли я женат? – сказал он. – Тебе интересно, бывали ли здесь другие женщины?
– Да нет, я не хочу ничего выведывать, – ровным голосом ответила Инга. – Не нужны мне твои донжуанские списки. Просто ты взрослый, а жилище так и осталось на вырост. Забавно.
– Нет у меня никаких донжуанских списков, – буркнул Игорь. – Да, я пытался строить серьёзные отношения с женщинами, даже два раза. Но дважды вышло неудачно. Жениться я не успевал. Мы расставались.
– Надеюсь, в твоих тайных комнатах не спрятаны женские скелеты, как в замке Синей Бороды? – мрачно пошутила Инга.
– Нет. Они сами уходили, – признался Игорь. – Я не задерживал.
– Судьба сближает людей, погружает в отношения, а что из этого выйдет, никто наперёд не знает, – вздохнула Инга. – Момент полной ясности бывает только при расставании.
– Не знаю, может, я неуживчивый. Они себе представляли жизнь со мной, как череду удовольствий. А жизнь намного сложней. Она состоит из проблем. Знаешь, как тяжело было в кризис девяносто восьмого года? – запальчиво сказал Игорь.
– Нет, не знаю. Я в то время жила в Испании, – ответила Инга. – Переживала свои личностные кризисы.
– Я много работал, уставал, и очень редко выходил в свет. Возможно, мы по-разному понимали счастье. Я свою занятость делом воспринимал, как самое главное. В общем, я не подарок, и ухаживать особенно не умею. Я бываю нудным, молчаливым. У меня и депрессии бывают. Правда, если не реагировать, то моя хандра быстро проходит. Но кому это понравится? Вот и живу один. Пока. Если хочешь, я тебе расскажу. Но надо ли? – задумчиво рассуждал Игорь.
– Нет, не надо. Не будем ворошить прошлое. Не наговаривай на себя. Не развеивай мои приятные иллюзии, не приземляй чудесные фантазии. Тебе удалось меня изумить. Я уже немножко влюблена в тебя, сегодня влюбилась и в твою квартиру. Всё, что касается тебя, кажется мне особенным, необычным. Я говорю прямо, как есть. Это ничего не значит, и ничего из этого не вытекает. Я не тороплюсь расставлять все точки. Сказала, чтобы ты понял, что я испытываю сейчас, в данную минуту, – откровенно призналась Инга. – А теперь давай спать! Я хочу заснуть с этим прелестным ощущением. Возможно, завтра всё изменится. Ведь утро вечера мудренее, и я стану рассудительней.
Утром Инга проснулась первая, с лёгкой головой, свободной от терзаний и сомнений. Игорь ещё дремал, лёжа на спине. Слышалось его размеренное глубокое дыхание, стук настенных часов и приглушенный, слитный гул уличного движения. Негромкие, естественные, ритмические звуки наполняли большое пространство комнаты. Инга потягивалась и нежилась, стараясь не беспокоить Игоря.
Инге показалось, что ночь пролетела мгновенно. Не успела она вчера смежить веки, как уже наступило это прекрасное, погожее утро. Солнце светило, как по заказу. Оно пробивалось сквозь тюлевую штору и золотило спальню.
– Привет, – это Игорь открыл глаза.
– С добрым утром, – откликнулась Инга.
– Как спалось?
– Отлично. А тебе? Я не мешала?
– Нет, ты мне снилась всю ночь.
– И что ты делал со мной?
– Сейчас покажу, – приглушённым голосом сказал он и потянулся к Инге.
Игорь вопросительно посмотрел ей прямо в лицо, словно приглашал исполнить танец. Она ответила безмолвным согласием, но немного медлила, растягивая удовольствие, интригуя, добавляя остроты. В глазах Игоря вспыхнула шальная искорка, его возбуждение передалось ей, и началось сладостное, ритмичное кружение двух тел. Вскоре Инга ощутила, как живительной влагой разливается телесный восторг, и вместе с ним возникает острое ощущение полной внутренней свободы.
