Ознакомительная версия.
– Господи, да ничего с ними не случилось, не нагнетай.
– А почему тогда не звонят?
– А потому, что молодые! Зелень-глупость-легкомыслие еще не прожевали до конца, вот почему! Сама-то какая была в их возрасте, не помнишь, что ли?
– Ну да, ну да… А все равно давай сходим, Котик! Ну, пожалуйста! Я тебя очень прошу! Я боюсь одна… И Татьяна, как назло, совсем свалилась…
– Куда свалилась? – испуганно и тревожно-незащищенно спросил Кот. Даже голос его враз осел и получился писк на высокой бабьей ноте, отчего мужчина досадливо крякнул и переспросил уже спокойнее: – Как это – свалилась? Заболела, что ли?
– Ну да… И, знаешь, так сильно – температура под сорок третий день держится! Я вчера забегала к ней – испугалась даже. Бледная, всклокоченная, в лихорадке вся, глаза болью горят…
– Ну, а «Скорую» ты вызывала?
– Да она без меня ее вызывала. Сама. В первый день еще, как заболела.
– Ну?!.
– Что – ну?..
– А сейчас-то она как? Лучше ей? Температура спала?
– Не знаю. Я сегодня ей еще не звонила.
– Что значит – не звонила? – рассердился вдруг Кот. – Человек там загибается, а она позвонить даже не удосужилась!
– Да некогда мне было…
– А сюда бежать было когда? Только о себе и думаешь! Эгоистка! Ей, между прочим, вообще простужаться нельзя! Она всегда повышение температуры очень плохо переносит! Да она однажды чуть не умерла от этого, если хочешь знать! Некогда ей, видишь ли!
– Кот, ты почему на меня орешь? – тихо и обиженно, чуть не плача, проговорила Ася. – Она твоя жена вообще-то, а не моя! Забыл, что ли? Возьми сам и позвони!
Кот сверкнул на нее злобным желтым глазом и отвернулся резко к окну. Вытащив дрожащими пальцами сигарету из пачки, прикурил, затянулся нервно и торопливо. Ася посидела еще, наблюдая за странным его смятением, потом встала со стула, подошла и, схватив за рукав пиджака, решительно потянула его к двери:
– А ну давай пошли…
– Куда? – попытался дернуться из ее цепкой ручки Кот.
– К Татьяне, куда! Ну что ты встал, как пень! И не смотри на меня так убийственно – не боюсь я! – закричала она на него и от нетерпения даже притопнула ногой. – Одевайся, пошли! Ну?!.
Она даже подтолкнула его слегка в спину, пытаясь сдвинуть с места. И, странное дело, Кот вдруг послушался. Пошел за ней, как напроказничавший ребенок, понуро опустив плечи и голову. А что? Повезло, можно сказать, человеку. Потому что не всегда и не на каждого найдется такая вот добрая тетя Ася, которая за него сделает то, что он и сам давно уже мечтал сделать, да только духу не хватало признаться себе в том, как сильно этого хочется…
В прихожей он так же послушно натянул на себя ветровку и надел ботинки, и совсем уж было шагнул вслед за Асей к двери, как был остановлен прозвучавшим за спиной Колиным горестным, плачущим возгласом:
– Кот! Не уходи от меня, Кот! Не надо! Я не хочу один…
Они одновременно обернулись от двери на отчаянный этот крик, казалось, он пронзил насквозь их сердце. Коля стоял и плакал. Губы его обиженно дрожали, из глаз выкатывались одна за другой огромные детские горошины слез и торопливо стекали по гладким пухлым щекам. Странно, почему у взрослых людей никогда не получаются такие крупные слезные горошины? И из носа у Коли тоже текло. И шмыгал им Коля тоже совсем по-детски, как отвергнутый вероломной мамкой пятилетний глупый некачественный ребенок. Что, впрочем, так и было на самом деле когда-то…
– Коля, перестань! – опрометью бросился к нему Кот. – Ты что! А ну, перестань сейчас же!
Он схватил его за плечи и встряхнул слегка, и заглянул ему в глаза так, что Коля действительно плакать сразу перестал. Кот произнес твердо и решительно, без всякой, рассчитанной на малого ребенка снисходительности:
– Не надо, Коля. Надо быть мужиком. Поживешь пока один. Ничего. А я буду приходить к тебе. Часто…
– Не обманешь? – снова горько икнул-всхлипнул Коля и провел дрожащими большими ладонями по пухлым, обильно залитым слезами щекам.
– Я тебя обманывал когда-нибудь?
– Нет…
– Коленька, и я приду! – пропищала Ася от двери, стараясь изо всех сил не расплакаться. – Честное слово… Можно мне к тебе тоже в гости приходить, Коленька?
– Можно… Можно, конечно! – сразу разулыбался так же искренне, как только что плакал, Коля. – Приходите! Хоть каждый день! Я и пирог умею печь, и компот варить… Придете?
– Ага… Обязательно приду, Коля…
Всю дорогу до Татьяниного дома Ася тоже плакала. Шла и утирала платочком уголки глаз, спасая их от стойкой якобы туши, но, видимо, слезы были сильно солеными и горячими – ни одна тушь таких не выдержит.
– Слушай, как ты там работаешь, Кот? Это же можно с ума сойти! – всхлипнув, повернула она к нему голову. – Жалко так…
– Ну, ты не думай, что они все такие, воспитанники мои. Они всякими бывают, и агрессивными тоже. Коле еще повезло – ему есть где жить. А остальным войти в эту жизнь, начать жить в обществе людей порой и возможности нет. Если опекун не находится, так и маются всю жизнь по всяким жутким богадельням…
– А у Коли кто опекун?
– Я, кто ж еще. Да он и без меня теперь хорошо со всем справляется. Он очень способный, если в данной ситуации можно о способностях говорить! Даже зарплату свою четко блюдет, по страничкам раскладывает…
– Как это?
– Ну, берет книжку и через каждую страничку кладет по сто рублей. День начался – перевернул страничку, сто рублей истратил. Следующий день начался – еще страничку перевернул, еще сто рублей взял… Так до зарплаты ему и хватает. Бухгалтерша в магазине душевной теткой оказалась, зарплату ему только стольниками и выдает. Он и квитанции всякие тоже ей относит, а в день зарплаты она его в сберкассу посылает их оплачивать. Есть, есть еще нормальные люди на свете, Анастасия! Не все черствые, не все спесивые и брезгливые…
– Так у него ж родители есть, ты сам говорил!
– Отказались они. Квартиру ему купили и отказались. Тяжело им. Стыдно. Родословную он им портит. Мать твою…
Он чертыхнулся куда-то в сторону и поежился зябко, замерз будто. Ася посмотрела на него снизу вверх, уважительно задрав голову – роста Кот был тоже почти двухметрового, как и приболевшая его каланча женушка. И спросила так же уважительно:
– А кроме Коли опекаешь еще кого-нибудь?
– Опекаю, Анастасия. И вообще, отстань. Не видишь – волнуюсь я? К жене все ж иду…
– А-а-а… Ну, тогда волнуйся. Волнуйся, конечно. Правильно. Молодец. А может, мне и не ходить с тобой?
– Вот уж дудки! Если уж поволокла, так и волоки до конца! И вообще, мы ж не просто так идем, мы ж проблему пропавших детей решать направляемся…
– Ну тру-у-у-с… – покачала головой Ася и засмеялась тихонько. – Какой же ты вообще Кот после этого? Да тебе заяц имя…
– Не хами, Анастасия. Давай лучше в магазин зайдем. Неудобно как-то с пустыми руками.
– Вина, что ль, купим? А может, коньяк?
– Ну да! Ей сейчас, с ангиной, только коньяк и пить!
– Да знаю я, не учи…
Так полушутливо, по-доброму переругиваясь, они дошли до Татьяниного дома. Кот сам нажал на кнопку дверного звонка, стоял сердито нахохлившись, как воробей, глубоко засунув руки в карманы плаща. Ждали долго, пока за дверью не раздалось тихое шевеление и она не отворилась, явив им лохматую и неприбранную, но уже гораздо более привлекательно выглядевшую, по сравнению со вчерашним днем, Татьяну. По крайней мере, жуткая тоска в ее глазах сменилась крайним удивлением. Таким нарочито преувеличенным, что проглянувшая сквозь него радость никак не захотела больше прятаться и вылезла, не удержавшись, наружу, и погнала бедную больную женщину в ванную, к зеркалу, чтобы спешно причесаться-умыться и вообще как-то привести себя в порядок. Кот совершенно по-хозяйски прошел в комнату, уселся на широкий подоконник и вздохнул, оглядевшись. Хорошо так вздохнул, будто на родину издалека прибыл, к родным березкам. Вскоре и Татьяна вышла из ванной причесанная и радостно-настороженная, уселась напротив него в кресло.
– Ну, как ты? Болеешь, говорят. Опять ангина?
– Ага… А ты как?
– Да ничего… Пришел вот. Привели, вернее. Ритка-то наша пропала. Чего вы с ней опять не поделили?
– Да не чего, а кого. Тебя и не поделили. Сначала я обиделась, потом – она. И ушла. И не звонит, поганка. Я тут извелась уже вся…
– Да. Изводиться ты умеешь, конечно. Только знаешь, я Ритке верю. Она у нас с тобой самостоятельная и в обиду себя не даст, если что. Так что пусть, пусть летает на свободе, пока возможность такая есть…
– Нет, погодите… – торопливо вставила свое слово Ася. – Что значит – пусть летает?
– А то и значит! – повернул к ней голову, оторвавшись взглядом от лица Татьяны, Кот. – Оставьте вы детей своих, девки, в покое! Чего вы к ним привязались-то?
– Как это? А вдруг с ними случилось что? А вдруг им плохо? Нет-нет, я так не могу… – не унималась никак Ася.
– А вот если бы им было плохо, тогда бы и позвонили! А если хорошо – зачем звонить? По крайней мере, наша Ритка точно таким образом и рассуждает. Это уж наверняка.
Ознакомительная версия.
