Ознакомительная версия.
Вечером Макс решил снова прогуляться. И вышел на улицу. И снова дивился сам себе – обычно он не устраивал вылазок в темное время суток. Но здесь ему было не страшно. На этих средневековых улочках, в закоулках, где на каждом углу может поджидать грабитель или убийца, ему было хорошо, спокойно. Днем в центре города, на оживленной улице – страшно, а здесь – ни капельки. Макс дошел до площади, радуясь, что нашел новую, еще более короткую дорогу, и разрешил себе поужинать в ресторане, который стоял на площади. Что, вообще-то, считал дурным тоном – на площадях, в заведениях, рассчитанных на туристов, никогда хорошо не накормят. Но еда была на удивление приличной, да что говорить – просто вкусной. И Макс позволил себе пива. То ли еда ударила ему в голову, то ли пивные дрожжи, но он зашел в сувенирный магазинчик и накупил магнитов, тарелок и брелоков – сувениры для коллег, что считал пошлостью.
Назад он шел легко, точно по родному городу, не глядя по сторонам, не сверяясь с табличками на фасадах домов. Он прекрасно знал, куда идти. И, выйдя, как он считал, на нужную площадь, маленький пятачок, зажатый между домами, понял, что потерялся. Гостиницы в нужном месте не оказалось. Макс вернулся на боковую улочку, свернул через дом и снова ошибся. Не было ни внушительного здания, ни железной ограды, ни святого, который виден с любой точки центробежных улочек.
Макс еще раз свернул и еще раз. Он шел незнакомыми дорогами, и ему было уже все равно. Новые ботинки натерли ноги. Стало вдруг холодно, хотя днем можно было ходить в рубашке. Телефон не подавал признаков жизни, мобильная связь исчезла. У Макса не было ничего – ни карты, ни навигатора. Прохожие на улице не встречались. Как и места, которые должны работать круглосуточно, – аптеки, полицейский участок, больницы.
После очередного поворота Макс наткнулся на странное заведение – бар для полуночников. На улице стояли бочки из-под вина, заменявшие столы. Ни барных стульев, ни скамеек, правда, не предусматривалось.
– Пива, пожалуйста, – попросил Макс, зайдя внутрь.
Девушка, стоявшая за стойкой, меньше всего походила на бармена, да еще в таком злачном заведении. Но выставила на стойку стопку с прозрачной жидкостью и тарелку с канапе.
Макс решил, что заказ сделал другой посетитель, который, возможно, отлучился в уборную. Но девушка пододвинула стопку и тарелку к нему.
– Я это не заказывал, – сказал Макс в пространство, решив, что девушка не понимает по-английски. Но стопку опрокинул – это был настоянный на травах вариант водки – и с удовольствием закусил канапе, которых ему показалось маловато. Не дожидаясь просьбы, девушка налила еще и добавила бутербродов.
– Вкусно, спасибо, – поблагодарил Макс.
Девушка хмыкнула.
– Я всегда знаю, что нужно нашим гостям, – сказала она.
– Вы меня понимаете? – Макс чуть не поперхнулся.
– Конечно. Если вы хотите курить, вот вам пепельница. Только не разбейте, она у нас последняя.
Макс даже не стал гадать, как девушка догадалась, что он очень хочет курить.
На улице рядом с бочкой стоял человек и при свете фонарика читал книгу. Он светил себе на страницы, хотя что-либо разглядеть при таком жалком освещении было практически невозможно. Человек перевернул страницу и пошатнулся, в последний момент схватившись за бочку и удерживая равновесие. Он был пьян. К нему подошла девушка-бармен и поставила стопку.
– Осторожно, это последняя пепельница, – сказал человек Максу и поприветствовал его рюмкой.
– Кто это? – Макс вернулся к барной стойке, чтобы попросить еще рюмку.
– О, это хранитель нашего бара, – улыбнулась девушка, – завсегдатай. Он, можно сказать, стоял у истоков и был нашим первым посетителем, когда мой отец открыл этот бар. Папа, правда, уже умер…
– А у нас такие люди назывались пивными феями, – сказал Макс.
– Фея? Пивная? – Девушка расхохоталась. – Вы правы! Очень поэтическое название! Можно я тоже буду его так называть?
– Пожалуйста.
– Он ведь поэт. Был поэтом. Папа говорил, что очень хорошим. Если бы столько не пил, стал бы великим.
– Да… Бывает. Спасибо за угощение. Мне пора.
– А в какой гостинице вы остановились?
И тут Макс понял, что совершенно забыл название. То ли так действовала настойка, то ли усталость, то ли девушка, но он правда не помнил, как называется гостиница. Ему даже стало нехорошо.
– Я заблудился. И забыл, – признался он.
Девушка засмеялась.
– Там ангел или святой над дверью висит! Ну, не висит, а парит. Скульптура в стене!
– Он не святой и не ангел, – улыбнулась девушка, – обычный человек. Монах. И поэт. Основатель монастыря. Вы не заблудились. Гостиница прямо за нами. Вам нужно всего лишь обойти дом, и сразу же увидите ворота. Это очень хорошее место. Там особая атмосфера. Даже если просто зайти во дворик и постоять немного, все плохие мысли улетучиваются. Вы не заметили?
– Да, наверное, только я все время теряю дорогу. Никогда со мной такого не было. Не могу дойти до номера, до ресторана. Сворачиваю в разные закоулки.
– О, вы тоже потерялись? Мой папа, когда был жив, там работал. Был первым баристой. Кофе варил, понимаете? Так вот я маленькой любила играть в этом отеле. Мы с друзьями устраивали целые приключения с поисками пропавших сокровищ. На самом деле все просто. Вы ведь не математик?
– Нет, я профессор-историк. Лекции читаю.
– Тогда понятно. Здание очень логично организовано. Оно построено с математической точностью. Нет ни одного лишнего угла. Во всяком случае, раньше не было, до того, как его превратили в гостиницу и перестроили. Все подчинено логике. Строили ведь монахи. А они разбирались в архитектуре. Очень красивое здание. И там есть гобеленовая комната.
– Да, я туда заглядывал.
– Не каждому это удается! Нам в детстве рассказывали, что гобеленовая комната исполняет желания – если в нее попадешь и загадаешь самое сокровенное, это обязательно сбудется. Но комната все время прячется. Я, кстати, два раза загадывала, и оба раза желание сбылось. Попробуйте. Если еще раз ее найдете.
– Вы верите в эти легенды?
– Когда была маленькая, верила. Я думаю, что гобелены просто переносили – там ведь крыша текла, и их просто перемещали, спасая от сырости. Но мне нравится эта легенда. Может, еще стопочку?
– Нет, спасибо, лучше скажите, где можно помыть руки.
– До конца и направо. Уверяю, здесь вы не заблудитесь.
Макс прошел в туалет – ему хотелось помыть руки и вообще умыться, учитывая, что он должен был вернуться в отель в «приличном» виде. Но в уборной не оказалось ни мыла, ни уж тем более бумажных полотенец. Макс, из-за болезни чувствительный к средствам гигиены, снова впал в панику. До такой степени, что у него начали чесаться запястья.
– Что-то случилось? – спросила девушка, когда он вышел из уборной.
– Да, мне нужно помыть руки. Обязательно. – Макс, сам того от себя не ожидая, показал девушке ладони. Рукава рубашки задрались и обнажили следы псориаза.
– Сделайте вот так. – Девушка сложила ладони ковшиком. Максу ничего не оставалось, как повторить этот жест. Девушка плеснула на его руки из стопки, которую только что налила. – А теперь разотрите. Мой папа всегда так мыл руки. И вот еще, – девушка налила ему в ладони оливкового масла, – протрите запястья. Не бойтесь испачкать рубашку. Все отстирывается.
Макс растер оливковое масло и сразу почувствовал облегчение.
– Очень хорошее средство, попробуйте. – Девушка вручила ему маленькую бутылочку с маслом. – Это подарок от заведения.
– Спасибо. Был очень рад познакомиться.
– Я тоже. Заходите еще.
Макс вышел на улицу и кивнул на прощание пивному фею.
– А знаете, почему вы теряетесь? – спросил тот.
– Почему?
– Потому что у каждого свой путь. Слышите? Я точно знаю. У каждого – свой. Подумайте об этом. И сразу найдете дорогу. Я вот свой путь нашел. – Человек улыбнулся и поднял рюмку, видимо, бездонную. – Ваше здоровье.
Если кому-то и подходила характеристика «добрая душа», то именно Наташе. При этом она была еще и деятельная. С раннего детства ее неуемная энергия не давала покоя окружающим. В детском саду она выпустила на волю любимую канарейку воспитательницы, и даже холодный трупик несчастной птицы, найденный дворником около веранды, не остановил Наташу от дальнейших миротворческих свершений. Не остановила и воспитательница, которая выставила девочку перед всей группой и продемонстрировала коробку с умершей канарейкой. Дети плакали. Наташа нет. Потом она спасала любимую черепаху от аквариума, утопив Борю – так звали черепаху – в унитазе. Если бы не засор, то воспитательница бы не стояла перед группой с очередной картонной коробкой, в которой покоился несчастный Боря. После рыбок, которых Наташа так щедро накормила, что они всплыли кверху брюхом, воспитательница поставила вопрос об исключении девочки из садика. Ведь в живых оставался только один питомец – попугай Кеша, которому грозила неминуемая гибель.
Ознакомительная версия.
