Жирная камбала, тебя кошка родила! Бочка! Бочка! Хозо-бочка!
– Так неужели ту девочку взаправду забрали в детдом?! Непонятно…
Деда, задумавшись о чём-то, молчал. Затем снова раздался его немного хрипловатый голос:
– Нет. В детдом она не попала. Девочка осталась с нами. Жена брата ушла, сестра и я работали на заводе. Собирали радиоприёмники. Бабушка стала уже совсем старенькой и всё время сидела дома. Вот бабушка её и растила. А потом, ты же знаешь, что началась война с фашистами? Наш посёлок совсем опустел. Мужчины ушли на фронт. Меня не взяли, как они сказали, «по состоянию здоровья»… У меня от такой мелкой работы с проводочками и паяльником почти пропало зрение. Война шла долго, очень долго. Потом мы победили фашистов, и она закончилась. Начали возвращаться те, кто остался в живых. Но потом, через несколько лет после Победы, снова началось что-то ужасное. Людей стали десятками и сотнями арестовывать, а многих высылать далеко-далеко целыми семьями. Приходили специальные люди и говорили: «Собраться за два часа!» К нам тогда громко постучали прямо на рассвете и велели собираться, потому, что мы всей семьёй должны были куда-то переехать. Я до сих пор удивляюсь, как мне удалось скрыться, да ещё с ребёнком на руках! Я обязан был спасти дочку своего брата!
– Они тоже были врагами народа и хотели вернуть царя? И ты, и твоя мама, и брат, и сестра, и… и… та маленькая девочка?! Вы кому-то хотели зла? – Аделаида с вызовом посмотрела ему в глаза.
– Ну, как тебе объяснить… – дед явно мучался с ответом, – если честно, я не собирался посвящать тебя в такие подробности, просто так вышло… Я не знаю, как вышло… Я… я хотел кое-что рассказать тебе вкратце, да, видишь, вкратце не получилось, хоть давно готовился и подбирал слова… Мы совсем не были врагами… Просто иногда у нас в стране происходили странные вещи, которые никто не мог объяснить. Людям свойственно ошибаться. Решили, что мы – греки неблагонадёжны, то есть – нам нельзя доверять, и надо переселить вглубь страны. Людей пригнали на вокзал, посадили в товарные вагоны для скота и куда-то повезли…
Вагоны запирались снаружи, и никто не мог открыть дверь, кроме конвоиров. По дороге эшелон почти не делали остановок. На полу солома. Ни кровати, ни стула. Кухня в одном углу вагона, туалет – метрах в двух от неё. Кормили солёной рыбой, не давали пить. Люди мучилась от жажды, пили мочу свою и своих детей.
Дети начали умирать первыми. Их везли до первой остановки поезда, потом прямо вдоль железнодорожного полотна вырывали маленькие могилки и закапывали их туда. Хоронили без креста и без холмика, просто затаптывали землю. До места назначения из целого вагона не доехала даже половина.
Внезапно, слушая дедын голос, Аделаида вспомнила воспитательницу из детского сада – Зинаиду Николаевну. Она курила в форточку и тоже рассказывала о вагонах с соломой на полу, где вповалку лежали и живые люди и мёртвые люди. И тогда она не понимала – почему прогулка на поезде воспитательнице так не понравилась? А то, что рассказывал деда, было уж совсем неправдоподобным. Глупости какие-то!
– И пошли мы с этой маленькой девочкой в Большой Город, где жили наши родственники. То пешком шли, то добрые люди подвозили…
«Может, у них, у этих всех взрослых была раньше такая одинаковая, страшная сказка? – Слушала и не верила своим ушам Аделаида. – У нас сказки про „чёрный-чёрный дом“, „черный-чёрный гроб на колёсиках“, а у них про „соломенный вагон“? Глупая сказка! И не интересная, и не сильно страшная, просто противная!»
– Только потом я узнал, – продолжал деда, – что тот небольшой греческий район города, можно сказать, отдельный посёлок, где жили на побережье все наши родственники, в то утро совершенно опустел. Эшелон, забитый живым человеческим мясом, в тот же день был отправлен вглубь страны. Как их везли, мне через много-много лет рассказал единственный вернувшийся оттуда сосед. Он остался совсем один и приехал в Большой Город на заработки.
…Выли и лаяли брошенные хозяевами собаки, мычали от боли недоеные коровы. И ни звука человеческого голоса вокруг.
Случайному прохожему должно было казаться, что он уже умер и слышит страшный голос ада…
И всё это было уже после войны, когда, казалось бы, все ужасы позади и людям надо жить да радоваться!..
Деда! – перебила вдруг Аделаида. – Деда! А та девочка? Ну, та – дочка твоего брата, которого забрали разбираться, она куда делась? – Аделаида пытливо заглянула ему в лицо, – которая в детдом не пошла?
– Девочка?.. – задумчиво повторил дед. – Слушай, – внезапно он шутливо толкнул Аделаиду плечом, – ведь мы совсем забыли про подарок! Заболтал я тебя, лишнего разного наговорил, а подарок чуть обратно не унёс, представляешь?! – и он вытащил из небольшой сумки что-то, завёрнутое в газету.
– Книга! – С восторгом завизжала Аделаида. – Дай быстренько сюда!
Дед с лукавой улыбкой прятал руки за спину:
– Что должны говорить приличные девочки, когда им делают подарки?
Она вскочила с морской гальки и расшаркалась в шутливом реверансе:
– Спасибо, любезный дедушка!.. Очень вам признательна!
Он всё продолжал прятать свёрток за спину. Аделаида сиганула на него, и они вместе покатились вниз к воде, набивая себе синяки о скрытые в полумраке булыжники.
До воды оставалось совсем чуть-чуть, когда дед, наконец, поймал её запястья:
– Давай, отдышись и получай первую половину своего подарка.
– А вторую когда?! – Аделаида тяжело сопела и шмыгала носом, как небольших размеров ручной паровозик.
– Вторую – сразу же после первой. Согласна?
– Ну-у-у… – девочка недоуменно пожала плечами.
– Смотри, эта книжка называется «Маленький принц», – деда поднялся с гальки и, вернувшись на прежнее место, где они сидели, подобрал книгу.
– Аа-а-а! Опять про царей, красавиц и их женихов? – разочарованно протянула Аделаида.
– Нет! – деда засмеялся. – Это про другого маленького принца, который прилетел на Землю с другой планеты.
– С настоящей другой планеты?!
– С самой настоящей!
– Ну, так расскажи про планету и принца! На других планетах правда живут люди?
– Нет, я тебе хочу сказать кое-что особенное, а про Маленького принца ты сама можешь прочесть. И даже так будет ещё интересней!
– Эту историю незадолго до смерти написал один французский лётчик. Он тоже воевал с фашистами. Его звали Антуан де Сент-Экзюпери. Он храбро бился с врагами, но в самом конце войны его самолёт был сбит, и он погиб.
– Погии-и-иб? – расстроилась Аделаида. – Совсем погиб, или его вылечили и он живёт?
– Как тебе объяснить? – деда задумался. – Человек умирает только тогда, когда о нём никто больше не вспоминает. Вот смотри, я тебе дарю книжку, которую написал он. Ты, возможно, подаришь её своему сыну, он – своему и так до бесконечности. Значит, имя Антуана де Сент-Экзюпери не забудется людьми никогда. Понимаешь? Он – бессмертный!
– Здорово! – Аделаида хлопнула в ладоши. – А ты специально эту книжку мне выбирал, или просто купил? Случайно?
– Что значит «просто»? Каждый подарок должен что-то символизировать, о чём-то говорить. Даришь женщине цветы – значит, она тебе нравится. Другу свою любимую вещь – значит, ты его ценишь…
– Значит – ты меня ценишь? Я правильно поняла?
– Абсолютно правильно! Да, это моя любимая вещь, любимая книга. Так вот, слушай меня внимательно, – и деда стал рассказывать совсем как сказочник в «Спидоле». Нет, намного лучше…
– Самое главное – то, чего не увидишь глазами… – сказал Маленький Принц.
– Да, конечно… – это ему отвечает лётчик, самолёт которого упал в пустыне, и они с Маленьким принцем там познакомились.
– Это как с цветком. Если любишь цветок, что растёт где-то на далёкой звезде, хорошо ночью глядеть на небо. Все звёзды расцветают.
– Да, конечно…
– Это как с водой. Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка, а всё из-за ворота и верёвки… Помнишь? Она была очень хорошая.
– Да, конечно… Ночью ты посмотришь на звёзды. Моя звезда очень маленькая, и я не могу тебе её показать. Так лучше. Она будет для тебя просто одной из звёзд. И ты полюбишь смотреть на звёзды… Все они станут для тебя друзьями.
– У тебя будут совсем особенные звёзды… – сказал Маленький принц.
– Как так?
– Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я смеюсь, – и ты услышишь, что все звёзды смеются. У тебя будут звёзды, которые умеют смеяться! Тебе захочется посмеяться со мной. Иной раз ты распахнёшь окно, и тебе будет приятно… И твои друзья станут удивляться, что ты смеёшься, глядя на небо. А ты им скажешь: «Да, да, я всегда смеюсь, глядя на звёзды!» И они подумают, что ты сошёл с ума…
Аделаида сидела, открыв рот, как будто у неё снова были гланды и ей трудно дышать. Дед на коленях держал книгу раскрытой, но так в неё ни разу и не заглянул, всё равно было темно…
