Ознакомительная версия.
На новый, 2000 год он притащил огромную ель. В дверь она не протискивалась, и Карим с Хизри стали ее пилить. Прямо в подъезде под монотонное ворчание соседей по лестничной площадке. Наконец, несчастное дерево укоротили и смогли водрузить в коридоре. Потом все вместе елку наряжали. Алина, к собственному удивлению, обнаружила, что жених ее уже не раздражает. И даже его вечная улыбка вдруг стала какой-то родной. Она пыталась понять, как и когда это произошло, но у нее ничего не получалось. Она продолжала отвечать сухо и иронично на все его вопросы, но скорее по инерции, без той, прежней злости и желания ранить. Еще через месяц она впервые сама ему позвонила и предложила «просто посидеть в кафе, съесть по сто пятьдесят мороженого и поболтать».
Когда они встретились, Хизри спросил, как всегда улыбаясь:
– Почему ты сегодня вдруг мне позвонила?
– Я даю тебе шанс. И себе тоже.
Хизри этот шанс использовал. На свадьбе она светилась, как самая счастливая невеста на свете. А он именно в этот вечер был серьезен и ни разу не улыбнулся.
Жить они стали в той самой двушке, которую Карина купила втайне от мужа. Оказалось, что Карим о существовании этой квартиры давно знал, но не подавал виду. Родители Хизри сделали в ней дорогой ремонт, купили мебель. Вот так и началась новая жизнь еще одной российской семьи с кавказскими корнями и московским говором.
Алина продолжала учиться. Теперь она уже была студенткой второго курса. Больше всего ее увлекала русская поэзия первой половины XIX века. Она наизусть знала многие творения Жуковского, Давыдова, Баратынского, Рылеева, Бестужева, Кюхельбекера и, конечно же, Пушкина с Лермонтовым.
Хизри взял дополнительные полставки в клинике. Три раза в неделю он уходил на ночные дежурства, по выходным писал на кухне кандидатскую диссертацию. Но каждый вечер пятницы они обязательно смотрели новый спектакль. Их график посещения храма Мельпомены был расписан на два месяца вперед. Правда, Хизри зачастую приходилось проводить полночи в очереди у касс какого-нибудь московского театра, чтобы заполучить билеты. И обязательно в партер, и обязательно не дальше девятого ряда.
Карим последний год вел образ жизни простого российского безработного. От безделья нашел какую-то компанию московских дагестанцев, единственной страстью которых был хоккей. Нет, они не болели за свой клуб или российскую сборную с пивом и чипсами перед телевизором в каком-нибудь спортбаре, как среднестатистические москвичи, а выходили на лед сами. На коньках и с клюшками.
Каждый день, кроме понедельника и воскресенья, а точнее, каждую ночь с двенадцати до часу они проводили во дворце спорта «Сокольники». Там, где играет свои домашние матчи московский «Спартак». По ночам – потому что днем арендовать лед такого уровня было практически невозможно. И потом ночью в Москве проще собрать большую компанию. Днем все нормальные дагестанцы работают. Карим купил себе профессиональные коньки, амуницию, три клюшки и стал полноправным членом любительского хоккейного клуба «Кавказский стиль». Поскольку раньше Карим видел лед только по телевизору, первые полгода он учился кататься на коньках. Играть ему более опытные в этом деле товарищи не давали. Но когда, наконец, его впервые выпустили на лед в четвертой пятерке против таких же любителей, Карим проявил себя в полной красе. Первое, что он сделал на льду, – это устроил грандиозную драку на глазах у судьи и жен-зрительниц. Получив огромное удовольствие и рассеченную бровь, он пришел домой под утро совершенно счастливый. С тех пор все разговоры у него были только о хоккее. Пару раз Карина пыталась намекнуть, что он уже не мальчик и пора бы определиться с новой работой, но Карим, ответив что-то типа «Я уже почти договорился с одной фирмой», принимался со всеми подробностями и детальным разбором игры рассказывать, как они вчера «сделали этих лохов из Домодедова».
Все бы ничего, если бы не постоянные синяки, ссадины, шишки и ушибы. Карина терпела все это безобразие, пока однажды его не внесли домой на носилках. Хоккеист-любитель Карим Джандаров после очередного силового приема влетев в борт, сломал два ребра и получил легкое сотрясение мозга. Появление в квартире людей в белых халатах, естественно, вызвало переполох. Примчавшаяся по звонку Алина тихо плакала у себя в комнате, а Карина после того, как медицинская бригада, сделав обезболивающий укол, уехала на очередной вызов, сказала мужу «пару ласковых».
Закончилась эта ночь тем, что Карина, сама того не подозревая, произнесла фразу, которая кардинально изменила жизнь Карима:
– Ты хотя бы застраховался, прежде чем ребра себе ломать!
С этих слов у ее мужа начался новый жизненный цикл.
Карина, передай человеку, который принес тебе эту записку, 10 000 долларов. Найди в моей записной книжке телефон адвоката Халтурского, позвони ему. Он должен помочь. У меня все хорошо.
Карим.
Утром Карина по телефону вызвала Каху. Через час он уже стучал в дверь их квартиры.
– Ну что, хоккеист доигрался?
– Привет. Говорить больно, – с трудом произнес Карим.
– Я знаю. Снимки твои я посмотрел. Ничего серьезного, но два месяца придется провести в постели, – огласил приговор суровый доктор.
Вместо ответа Карим тяжело вздохнул. Каха составил для Карины список из двенадцати препаратов, график их приема, выпил стакан чаю и уехал в Склиф на дежурство. Неделю Карим провалялся почти без движения, каждый вдох отзывался болью в груди, и голова все время гудела. Однако время и правильное лечение сделали свое дело. Больной пошел на поправку. Еще три дня он смотрел телевизор, постоянно переключая каналы, а на одиннадцатые сутки, уставившись в потолок, стал размышлять, чем бы ему еще в этой жизни заняться, кроме хоккея.
– Ты хотя бы застраховался, прежде чем ребра себе ломать, – вдруг вспомнил Карим фразу, сказанную Кариной в ту ночь, когда его внесли в квартиру на носилках.
Он аккуратно встал с кровати. Ничего вроде не болит. Прошелся по комнате. Не болит. Сел за компьютер, нагнулся к процессору, чтобы его включить. Опять не болит. Войдя в мировую паутину, он нашел сайт крупнейшей российской страховой компании и принялся его изучать. Потом он запросил в поисковике адрес крупнейшей страховой фирмы США. Два дня, сам не понимая до конца, зачем ему это нужно, он внимательно читал его страницы. Еще две недели сидел за компьютером по восемь часов в день. Когда Карина спрашивала, что он так настойчиво изучает, Карим только загадочно улыбался и говорил, что пока не готов сказать ничего конкретного.
Естественно, Карина понимала, что ее супруг что-то замышляет. Она хорошо помнила эту таинственную улыбку, которая каждый раз появлялась на лице Карима, когда он был чем-то серьезно увлечен. Правда, это совсем не гарантировало, что результаты такой увлеченности новой идеей придутся ей по душе. В данный момент, впрочем, как и обычно, ей оставалось только ждать, когда Карим захочет поделиться с ней своими планами. И она запаслась терпением.
Ровно через месяц после травмы Карим с разрешения Кахи впервые вышел на улицу. Пройдя метров двести, поймал такси и поехал на Лубянку в книжный магазин «Библио-Глобус». Поскольку Карим имел четкое представление, какие книги ему нужны и в каком отделе их искать, уже через час он был дома и листал страницы «Энциклопедии страхового бизнеса» Чарльза Мейсона. Трое суток по четырнадцать часов бегал он от книг к компьютеру и обратно, делал какие-то пометки в блокноте, что-то подсчитывал на калькуляторе и опять возвращался к компьютеру. Даже за едой или чаем не выпускал из рук книгу. Том за томом Карим постигал основы страхового дела. «Страховой маркетинг» и «Договор страхования», «Организация страхового дела» и «Мошенничество в сфере страхования». Последнюю книгу он прочел дважды, выписывая отдельные параграфы в толстую тетрадь. На пятидесятый день после травмы он, наконец, поделился своими планами с женой:
– Я, Карина, хочу создать с нуля международную страховую компанию и сделать ее лидером в этой области. Во всяком случае, в России. – Карим говорил таким уверенным и спокойным голосом, что Карина поняла – это всерьез и надолго.
Рассуждала она так. Все одно лучше, чем в хоккей по ночам играть. И звучит солидно: Международная страховая компания. Карим тем временем продолжал:
– Один я, конечно, не справлюсь. Помощники нужны. Первым делом разыщу Пашу. Если он еще не сел за какую-нибудь аферу. Ну, а там видно будет.
Чтобы отыскать Пашу, потребовалось три дня и два десятка телефонных звонков. Оказалось, что он совсем рядом – снимает офис в десяти минутах езды. Когда Карим подъехал ко второму подъезду большого серого здания недалеко от станции метро «Алексеевская» – адресу, по которому якобы должен обитать фонд, основанный Павлом Стахановым, то слегка растерялся. Тот ли адрес ему дали? На красивой стальной двери сияла золотыми буквами большая вывеска. Надпись на ней гласила: «Международный общественный православный фонд «Русское единство». И в самом низу таблички – старославянским шрифтом: «Во славу Господа нашего Иисуса Христа». Карим позвонил в домофон:
Ознакомительная версия.
