Ознакомительная версия.
– Зачем вы предали своих братьев? Разве вам не нравится ваше ремесло?
– Чего скрывать? По сердцу мне такое житье-бытье, – довольно произнес Эдуард Филиппович, – но мне надобны гроши, и я люблю гроши. Я долго ждал этого момента.
– Зачем вам деньги?
– Хочу поехать в Москву. Там жительствует моя родная мамаша. Она меня бросила, я бастард. Обрюхатил ее музыкантишка и убег, а она барыня. Меня-то воспитала тетка Зинаида. Кормилица моя. Я мамаши в глаза не видывал. Хочу на нее издалече кинуть взор.
– Вы знаете, какой сейчас год?
Жмара задумался, но, увидев перед собой поезд, снова запричитал.
– Простите меня! Отпустите! Я не буду больше, я все понял! Братва!
Глаза Эдуарда Филипповича увлажнились, и одинокая слеза скатилась по щеке.
Жмара видит, что поезд приближается с каждой секундой все ближе и ближе, ужас в его глазах нарастает, и он понимает, что это конец. Перед ним мелькают самые важные события из его жизни, и он мысленно за доли секунды до смерти просит у Бога прощения.
Раздается громкий настойчивый гудок и в следующую секунду удар! Тело Эдуарда Филипповича дернулось на кушетке и обмякло.
– Что происходит?
– Я снова в темноте, – тихо произнес Эдуард Филиппович обычным тоном.
Посмотрев на часы, доктор принял решение вывести пациента из гипноза.
Пациент протер глаза и привстал на кушетке.
– Как себя чувствуете, Эдуард Филиппович?
– Чего-то мне нехорошо.
– Что вас беспокоит?
– Подташнивает.
– Это скоро пройдет. Главное, не налегайте в течение двух часов на еду. Хотите поговорить о Жмаре?
– Нет, – отрезал пациент.
– Хорошо, у меня только один вопрос: Жмара – это имя или кличка?
– Кличка. И больше никаких вопросов, Эрих, я хочу остаться один, – ответил Эдуард Филиппович и, взглянув на часы, добавил: – Идите, собирайте вещи. Через час мы выезжаем в аэропорт.
Доктор выключил запись и покинул кабинет.
* * *
Арендованный самолет Challenger 300, выполняющий чартерный рейс Москва – Милан, набрал высоту и лег на курс. В салоне самолета, который по длине не превышал девяти метров, разместились шесть человек.
Эдуард Филиппович развалился на переднем кресле и вальяжно обсуждал меню со стюардессой. Говоря с ним, она манерничала и растягивала слова. По их разговору Эрих понял, что Эдуард Филиппович не впервые летит с этим экипажем.
Напротив него сидела Зоя и читала журнал об архитектуре. Отец только что подарил ей землю в престижном районе Подмосковья, и она находилась в поиске дома своей мечты.
Петр Семенович сидел в конце салона в обществе охранника и переводчика, попивая из пластикового стакана кока-колу. Он то и дело посматривал на экипаж, сверялся с маршрутом полета и согласовывал передвижения шефа по Италии. Из обрывков его разговоров стало понятно, что после приземления Эдуард Филиппович поедет на переговоры с японской компанией, которая будет проводить итоговые слушания по тендеру крупной закупки цветных металлов.
После обеда, а сегодня в меню оказалась только японская кухня, Эрих откинул кресло и хотел уже немного почитать, как услышал над собой голос Эдуарда Филипповича.
– Мне нужно немного поспать, – сказал он, показывая на диван, – но перед тем как уснуть, я расскажу вам, как я вышел на Рихтера.
– Я весь внимание – отозвался Эрих.
– Мой помощник Петя узнал, что он покупал обувь в одном и том же веронском магазине на протяжении пяти лет. Он узнал, что его заказ должен быть готов в ближайшие две недели, и послал туда своего человечка следить за этим магазином. Мы знали, что он появится в Вероне, но не знали, в какой гостинице он остановится и остановится ли вообще.
– А как Петр Семенович узнал об обуви? – удивленно спросил Эрих. – Я проштудировал его привычки вдоль и поперек.
– А уж это вы у него спросите сами. Только не думаю, что он вам ответит, – усмехнулся Эдуард Филиппович.
Эрих украдкой взглянул на Петра Семеновича и спросил:
– А почему вы дали ему такое распоряжение? Я ведь мог сразу согласиться на сеансы, если бы вы упомянули, что знали моего отца.
– Я и не давал. Я даже не знал, что вы потеряли жену. Он разрабатывал вашу кандидатуру два месяца, перед тем как я решил, что мне нужны именно вы. Он заранее предугадывает мои действия, из-за этого я его и терплю.
Эрих усмехнулся, кто кого терпел – это был спорный вопрос.
– Даже так? – спросил Эрих и впервые за последнюю неделю посмотрел на Петра Семеновича с уважением. – А он не так прост, как кажется.
– Петя? Ха! Он совсем не прост! – рассмеялся Эдуард Филиппович – я его вытащил из департамента контрразведки. Не буду даже рассказывать, сколько сил и денег мне это стоило.
Услышав свое имя, Петр Семенович поднял глаза и вопросительно посмотрел на шефа. Тот безразлично махнул ему рукой, давая понять, что ничего не хочет, и пошел к дивану.
– А когда мы с вами поговорим о сеансах? Долго вы еще будете меня игнорировать?
– Как только поговорю с женой. После этого я весь в вашем распоряжении.
Эрих несколько минут смотрел через иллюминатор на облака, потом вспомнил о книге и открыл первую страницу. Но почитать ему так и не удалось. Зоя пересела в кресло напротив него и, показывая на книгу, спросила:
– Вы любите поэзию?
– Я люблю Гёте – ответил Эрих и показал обложку.
Это было антикварное издание стихов Гёте на немецком языке.
– Разве вы не знаете, что он был масоном?
– Уверяю вас, «Амалия» на качество его стихов совсем не повлияла, – пошутил Эрих.
– Кто такая Амалия?
– Веймарская ложа, в которую он вступил в 1780 году.
– Не люблю масонов! – решительно заявила Зоя.
– Я не могу быть таким категоричным. Среди моих пациентов есть масоны, как в нынешней, так и в прошлых жизнях.
Зоя презрительно скривилась, затем с минуту смотрела на Эриха и наконец попросила:
– Прочитайте мне его стихи.
– На немецком?
– Нет, не люблю немецкий язык. Мне хочется плакать, когда я его слышу.
Эрих усмехнулся и спросил:
– А что вы любите?
– Я люблю Англию, Италию и Францию. Место отдыха долго не выбираю, либо побережье Франции, либо Лондон, либо Сардиния! Именно там папа купил нам виллу несколько лет назад. Так вы почитаете мне стихи?
Эрих закрыл книгу и внимательно посмотрел на Зою, она уже хотела бросить следующую реплику, но он заговорил. Тихо и вкрадчиво. Его голос звучал так проникновенно и выразительно, что Зоя замерла при первых же строчках.
– Покидаю домик скромный,
Где моей любимой кров.
Тихим шагом в лес огромный
Я вхожу под сень дубов.
Прорвалась луна сквозь чащи:
Прошумел зефир ночной,
И, склоняясь, льют все слаще
Ей березы ладан свой.
Я блаженно пью прохладу
Летней сумрачной ночи!
Что душе дает отраду,
Тихо чувствуй и молчи.
Страсть сама почти невнятна.
Но и тысячу ночей
Дам таких я безвозвратно
За одну с красой моей.
– Ух! У меня мурашки по коже. Вы красиво читаете стихи.
– Спасибо.
– Я хочу еще, – потребовала Зоя.
– Так ты ушла? Ни сном ни духом
Я не виновен пред тобой.
Еще ловлю привычным слухом
Твои слова и голос твой.
Как путник с беспокойством смутным
Глядит в бездонный небосвод,
Где жаворонок ранним утром
Над ним – невидимый – поет;
Как взгляд мой, полный нетерпенья,
Следит – сквозь чащи – даль и высь,
Так все мои стихотворенья
«Вернись! – безумствуют. – Вернись!»
На последней строчке голос доктора дрогнул, и он отвел глаза от собеседницы. Зоя поняла, что стихи напомнили ему о жене, и поспешила перевести разговор на другую тему.
– Вы меня повсюду преследуете.
– Как это? – не понял Эрих.
– Включаешь телевизор, там интервью с вами. Открываешь архитектурный журнал, и тут снова вы и ваш великолепный дом. Вы повсюду.
Эрих рассмеялся.
– Я и не думала, что вы обладаете таким вкусом. Скорее вас можно представить в классических и роскошно обставленных интерьерах.
– Но нет! – воскликнул Эрих. – Классика не для меня.
– Вы обманываете меня! – воскликнула Зоя. – Ваш офис оформлен в классическом стиле. Я видела ваше интервью на фоне кабинета.
– Вы меня поймали. На этом настояла супруга, она сказала, что пациенты будут чувствовать себя комфортно в атмосфере классицизма, но не парадного, а без напыщенного золота и серебра.
– А я вот не знаю, каким должен быть мой дом, – честно призналась Зоя, – и чем больше я думаю, тем сильнее запутываюсь.
– Это трудное решение, и дается оно не сразу. Вы и ваш архитектор должны подойти к выбору стиля очень скрупулезно. Я посетил не менее двух десятков домов именитых архитекторов в Европе и в России, прежде чем понял, что мне нужно.
Ознакомительная версия.
