Всегда-всегда горячо тебя любящий и всегда только твой – Борис.
Г. Рославль. 12.00. 31 июля 49 г.
51. Такая долгая неизвестность
22 июля 1949 года
Боренька! Здравствуй, мой любимый!
Как и обещала, пишу тебе первое письмо из Бад-Эльстера. Я вот только что устроилась и сразу пишу. Сестра, у которой я попросила чернил, даже удивилась, что я не успела приехать, а уже пишу…
…В санаторий я приехала только сегодня в 4 часа дня, т. к. вчера и сегодня до 12 часов я никак не могла получить свой аттестат.
Устроилась я хорошо, в комнате с одной женщиной. Очень чистенько, есть все необходимое, так что в этом отношении можешь обо мне не беспокоиться.
А вот твоя судьба меня очень и очень беспокоит: где ты, как устроился, есть ли там хоть гостиница? Если бы ты там устроился хотя бы с половинным удобством, чем я, я уже была бы спокойна.
Сейчас ты, наверное, едешь, или уже сидишь в Бресте. Как бы мне хотелось, чтобы ты был сейчас со мной!
Боренька! Не успела я выйти из машины, как встретила одну знакомую, с которой мы были вместе в эвакуации в Казахстане. Она отдыхает здесь всей семьей: с мужем и двумя хорошенькими мальчиками. Старшего из них я видела еще грудным, а младшего узнала только сегодня. Встреча была очень неожиданной. Мы не виделись с 1942 года, а теперь встретились. Теперь мне не будет так скучно.
Что-то я все о себе, а о тебе еще ничего не спросила.
Хотя я надеюсь, что ты сам мне обо всем напишешь… Пиши обо всех мелочах своей жизни – мне все интересно.
Как продвигается твое дело, и какие у него перспективы? Как встретился с Женей, что она тебе сказала, как реагировала на встречу? Знает ли она что-либо обо мне? Меня интересует каждая мелочь, ты сам понимаешь это, поэтому не будешь ничего скрывать от меня.
Как мы и договорились – писать буду тебе как можно чаще…
* * *
23 июля 1949 года
Боренька! Родной мой!
Уже второй день нахожусь здесь, а от скуки не нахожу себе места, хотя и скучать еще было некогда. Скучаю оттого, что нет со мной тебя…
…Сегодня зашла к своим знакомым и повозилась с их Витькой такой хорошенький мальчик – просто прелесть! Ему только 1 год и 7 месяцев, но он уже все понимает и даже разговаривает.
Ну, вот! Ты уже начинаешь улыбаться, знаю я тебя! Ты бы сам не отходил от него, если бы видел. Он даже интереснее Алика, хотя тот старше. Ладно, больше не буду об этом.
Борька, милый! Приезжай скорее, пока я здесь не зачахла совсем. Хоть бы скорее письмо получить от тебя – и то бы легче было, а сейчас трудно, ой, как трудно! …
* * *
24 июля 1949 года
– И подруга далекая
Парню весточку шлет,
что любовь ее девичья
Никогда не умрет.
Все, что было задумано, –
Все исполнится в срок.
Не погаснет без времени
Золотой огонек… –
Боренька! Родной мой!
Вот и выходной день подходит к концу. Я завершаю его письмом к тебе, мой любимый! Если бы ты знал, сколько я думаю о тебе все эти дни!
Как хочу получить письмо от тебя, поговорить по телефону, но пока это невозможно…
…Вчера была на танцах, но настроение было такое плохое, что я ушла раньше конца их. Танцевала, а сама думала о тебе, а потом так что-то стало обидно, – я и ушла, наговорив партнеру на прощание нелестных комплиментов, от которых вполне можно было бы воздержаться. Но что жалеть о том, что уже сделано.
Сегодня после завтрака ездили на экскурсию в центр Европы. Сделали несколько фотоснимков – приедешь и посмотришь сам…
Борик! А какие перспективы в отношении срока возвращения? Как продвигаются дела? Пиши, не томи меня неизвестностью!…
* * *
27 июля 1949 года
Боренька! Родной мой!
Здравствуй, мое солнышко!
Вот уже девятый день не вижу тебя, а кажется, что прошло 100 лет. Разговаривала с мамой по телефону, она сказала, что твоих писем еще нет. Не знаю почему, может, не успели дойти?
…Сегодня первый день была на процедурах: принимала минеральные ванны с хвойным экстрактом. В понедельник ходила загорать. Пролежала на топчанчике 2 часа и сожгла всю спину так, что теперь ничего не могу надеть…
Не беспокойся обо мне и не думай ни о чем плохом, а главное – постарайся поскорее приехать назад…
* * *
29 июля 1949 года
Дорогой Боренька! Здравствуй!
Сколько я еще могу ждать твоих писем? Если бы я хоть могла знать, что они лежат дома, мне было бы легче. Но я звонила домой, и мама сказала, что твоих писем еще нет. Как я скучаю!
…Сегодня целый день опять мучили меня мои мысли, и было такое паршивое настроение – хоть плачь. Почему-то встали в памяти твое большое письмо с объяснением всего, твои альбомы с фотографиями и надписями, а тут еще я так долго ничего не знаю о тебе…
Между прочим, у нас здесь в столовой есть официантка, очень похожая на Ж. К. Если ты не скажешь, что это ее отражение, то, во всяком случае, ее сестра – обязательно. Так вот, я как посмотрю на нее, так и вспоминаю обо всем, обо всем…
Хоть бы уж скорее пришло от тебя письмо, а то я, не дождавшись твоего приезда, просто сойду с ума!
* * *
30 июля 1949 года
Боренька! Киндер мой любимый!
…Сегодня разговаривала с мамой. Она сказала, что от тебя из Бреста есть письмо, и завтра они привезут его мне, они собираются приехать навестить меня. Как я рада, что уже начала получать твои письма! Теперь, если ты сдержишь свое слово, я буду получать их очень часто.
А ты получаешь мои письма? Вот это письмо я посылаю последний раз на Рославль, а остальные буду посылать на п/п.
…Сегодня после обеда прочитала (уже в который раз) твои прежние письма. Среди них были и те, что ты писал после памятной ночи 22 июня.
Почему-то опять все переживала с такой же силой, как и тогда, когда ты мне только сказал обо всем. Я даже сама на себя сердилась за это. Ведь я же знаю и верю, что все будет хорошо, и ничто не помешает нам дождаться радостной встречи. Но когда же она будет?
Ах, как я хочу скорее получить твои письма! Ведь только ими я и живу теперь!
До свидания, мой любимый киндер! Не беспокойся за меня. Верь и знай, что я выполняю все твои пожелания так, как хочется тебе.
Желаю тебе быстрее закончить свои дела и возвратиться сюда. Крепко обнимаю и горячо целую тебя много-много раз.
Всегда и только твоя – Инка-кукла.
Пиши, пиши, пиши…
52. Маленькие победы и большие надежды
2 августа 1949 года. г. Рославль
– Мы с тобой прошли дорог немало,
Наша жизнь открыта и ясна,
Наша дружба крепла и мужала,
Вместе с нами – счастье и весна! –
Инусенька! Родная моя!
Как мне хочется поделиться с тобой своей радостью: твой маленький дипломат сумел управиться со своими делами так быстро, как вообще невозможно, да и нельзя было ожидать. Вчера я закончил их полностью, и осталось лишь подождать из Смоленска документов. На это уйдет, пожалуй, самое большое – пятидневка, и потом я могу с успехом возвратиться к тебе.
Срок моей командировки до 24 августа Надеюсь сэкономить недели две. И начать свой отпуск еще вместе с тобой.
Я вполне здоров, если не считать мои капризные зубы, которые я и здесь хожу лечить каждый день. Культурная программа у меня даже выше моих ожиданий: вчера смотрел «Женитьбу Белугина», сегодня пойду на «Марусю Богуславскую», а завтра идет какой-то иностранный фильм «Флория-тоска».
(Я даже названий таких никогда не слышала!)
Вот только с твоими письмами все обстоит у меня ниже моих ожиданий, а во всем остальном – выше. Сейчас пойду на почту, и берегись, кукла, если опять не будет твоего письма!
Инка! Милая! А как хочется быстрее вернуться и поехать к тебе! Хочется, чтобы ты прямо сейчас знала, что у меня все хорошо, и я уже на пути к возвращению….
…Оставайся с самыми хорошими мыслями обо мне, и после получения этого письма жди и встречай самого адресата.
Будь здорова, спокойна и счастлива. Крепко обнимаю и много-много раз целую тебя, мою хорошую, родную куклу.
Всегда лишь одну тебя любящий и всегда только твой – Борис.
* * *
2 августа 1949 года. г. Рославль
Инуська! Любимая!
Я уже написал и отправил тебе сегодня одно письмо. В нем я сказал тебе, что все мои дела идут успешно, выше моих ожиданий и что только с твоими письмами – ниже их.
А теперь я спешу исправиться и от всей души передать тебе самое большое спасибо за три твоих письма, которые я сейчас получил на почте.
Инка! Я так рад им! Как я их много и долго ждал! Как мне хорошо сейчас сидеть и перечитывать их уже не знаю – в который раз!
Мне радостно видеть твое беспокойство обо мне. Теперь ты уже знаешь, что у меня все хорошо, и не будешь так беспокоиться обо мне.
Наши общие планы относительно моего приезда к тебе, по-видимому, сбудутся вскоре после получения тобой этого письма. А, может быть, и раньше. За твое хорошее лечение я очень рад, а за твою хандру тебе влетит от меня, так и знай!
К моему возвращению, а оно не за горами, ты должна поправиться до 57 кг в весе. Приеду – сам буду делать тебе не только общий, но и всесторонний осмотр. Имей в виду1
