Он закрыл тетрадь и задумался. Нужно как-то по – умному довести до Крестовского эту информацию. Просто тетрадки он читать не будет. Нужно коротко и внятно все тому рассказать. Все сразу, пусть согнется под тяжестью обвинений, пусть начнет паниковать, злиться, угрожать. Вот тогда он ему скажет главное. То, что его убьет наверняка!
– Лиза, нам с тобой нужно поговорить, не уходи из дома никуда, хорошо? Я буду в течение получаса, – Махотин прижимал трубку к уху плечом, а руками держал руль. После разговора у Вишнякова он решил, что откладывать объяснение с женой не стоит. Он понимал, что Анна не будет с ним до тех пор, пока он не расстанется с Лизой. Готовиться к разговору было бесполезно – Лиза могла выкинуть что угодно, вплоть до банальной драки с царапаньем его физиономии. Могла позвонить папочке, обвинить его, Бориса, в насилии, выбежать на площадку с воплями «помогите, убивают!». Поэтому он хотел бы, что бы в квартире в это время находился хоть кто-нибудь. Но Ларкин телефон был не доступен, а Алена отказалась ехать в город. Махотин вспомнил последний разговор с Аленой и поморщился. Не так он хотел сказать ей об Анне. Но получилось, что Алена уже обо всем знала. Вернее, она почему-то думала, что он влюбился в Елену. Похоже, ей звонила Лиза.
… Он пришел к Тихоновым и застал ее уже на крыльце: она собиралась уходить. За ней вышла растерянная Елена.
– Борис, я ничего не понимаю, я чем-то обидела Алену?
– Алена, в чем дело? – он строго посмотрел на дочь.
– Сам знаешь! А вы – подлая, если так поступаете! У нас семья, вы не имеете права! – Алена говорила сквозь злые слезы.
– Эй, ты чего на мамку налетела? – Санек встал на защиту матери.
– Что случилось, Елена?
– Ничего не понимаю. Алене позвонили, а потом она резко встала и ушла.
– Кто тебе звонил?
– Мама. Из города.
– Так, понятно. И что она тебе сказала?
– Что ты кобель и ублюдок. И связался с этой, – она кивнула на Елену, а ее бросил.
– Что за чушь! Елена, объясните ей!
– Дура ты, у мамки любовь с Палычем! На фиг нам твой папаша? – Санек покрутил пальцем у виска. Елена покраснела.
– А мама сказала…
– Твоя мама много выдумывает. Извинись перед Еленой Ивановной.
– Извините, – Алена не знала, куда деться от стыда. Она знала свою мать, та действительно могла наговорить невесть что на отца. Так было всегда, когда у нее было плохое настроение.
– Ничего страшного, – Елена обняла ее за плечи и, слегка притянув к себе, поцеловала в висок. Алена расслабилась.
– Алена, нам нужно поговорить, пойдем? – Махотин решил, что тема, в общем-то, осталась открытой. Елена показала рукой на скамейку, стоящую под навесом.
Махотин сел и похлопал по сиденью рядом с собой ладонью.
– Сядь. Читай, – он протянул ей записку Лизы.
– И что это значит? – Алена посмотрела на отца. Она уже догадалась. Родители все равно расходятся. Она ждала этого давно. Как только поняла, что у них нет ничего, кроме вежливо – лживого сосуществования под одной крышей. Мать часто раздражалась по пустякам, но старалась отцу этого не показывать. И еще Алена поняла, что мама его любит, а он ее нет. Что она терпит его похождения на сторону, которые он почти не скрывал, она терпит его откровенное хамство, хотя отец при ней старался вести себя, как любящий муж. Но она-то видела эту игру. Игру в дружную семью.
– Я люблю другую женщину, тут твоя мама не ошиблась.
– Кто она?
– Мне кажется, ты ее не видела ни разу. Ее зовут Анна. Она живет в доме с Вишняковым.
– В качестве кого?
– Она его приемная дочь.
– И ты вот так, сразу и влюбился.
– Да, вот так сразу, – он улыбнулся.
– Не верю. Тебе просто надоели мы: мама, я и Ларка, наверное!
– Ты говоришь глупости.
– Нельзя влюбиться, не узнав человека! Так бывает только в дешевых сериалах!
– Эти, как ты их называешь, дешевые сериалы, создаются на основе жизненных ситуаций. Но я не об этом. Я ухожу от Лизы. Ты вправе решать, с кем тебе жить дальше. С ней или со мной.
– И с этой Анной?
– Да, со мной и с Анной. Я не спрашиваю у тебя совета, я просто говорю тебе, что я люблю эту женщину и собираюсь с ней жить. Хочешь, живи с нами. Ален, она замечательная! Ты уже достаточно взрослая, чтобы не понимать, что наша семья давно распалась! Ларка сама по себе, у тебя друзья, у меня временные подруги, а Лиза пытается делать вид, что ничего особенного не происходит.
– Многие так живут.
– А многие живут иначе. В любви. Дорожа каждой минутой, проведенной вместе.
– Что ты от меня сейчас хочешь, папа?
– Ты поедешь со мной в город?
– Зачем? Посмотреть, как ты будешь ругаться с мамой? Нет уж, увольте. Я останусь здесь, – Алена встала и зашла в дом.
Через минуту оттуда вышла Елена.
– Борис Никитич, пусть Аленка у нас побудет. Мне поможет, она умница у вас такая!
– Спасибо, Лена. Тогда я поехал…
Борис припарковался на своем обычном месте. Глянул на окна квартиры. Никакого движения. «Могла и смыться нарочно, с нее станется!» – он набрал домашний номер. «Слушаю вас», – ответила трубка. Лиза была дома.
Он не стал звонить в дверь, открыл своим ключом. Она ждала его в прихожей, внешне очень спокойная и даже, как ему показалось, равнодушная.
– Здравствуй, Лиза.
– Проходи, Махотин.
Борис растерялся. Он приготовился оборонятся, но на него никто и не наезжал.
– Поговорим? – он все же решил не отступать от намеченной цели.
– Мне не до разговоров с тобой, Махотин. Мне нет дела до твоих новых любовниц, твоих чувств и твоих переживаний. У меня горе, Махотин. У меня проблемы. И мне на тебя наплевать. Так что, тебе повезло. Скандала не будет. Ты уйдешь молча, а я только плюну тебе вслед. И на этом все.
– Случилось что? С отцом?
– Да, с отцом. Крестовский сошел с ума. Он влюбился. Он влюбился всерьез и в девку, которую я ненавижу всю жизнь. Девку, которая росла в этом доме, ела с моих рук, за мой счет. Сначала ее мать отняла у меня жениха, а теперь эта сука отняла у меня отца.
– Ты это о ком, Лиза? – у Махотина вдруг похолодело все внутри.
– Это я о дочери той деревенской шлюхи, твоей первой жены. Это я о лживой гадине, змее и беспородной твари! Это я о дворняжке, которую тебе подкинули под дверь, как вшивого щенка двадцать с лишним лет назад. Это я о твоей старшей дочери, Махотин. О твоей! И, поэтому мне по хрену ты. Ты, который ее породил, подобрал и дал ей все! Все, что отобрал у меня и моей дочери! Собирай шмотки и проваливай, – Лиза махнула рукой в сторону спальни.
Махотин шагнул к ней со сжатыми кулаками. Как он ее ненавидел! Всю жизнь! Ее и ее отца! Старый кобель! А Ларка, как она могла?! С ним! Дура! Махотин покидал рубашки и штаны в сумку, взял документы из ящика комода и, вышел из квартиры, тихо притворив за собой дверь.
Он с трудом воткнул ключ в замок зажигания. И еще долго сидел в машине, прежде, чем завести двигатель. Руки дрожали. «Все к лучшему», – успокаивал он сам себя, – «Просто вычеркнуть и забыть. Вычеркнуть и забыть!». Он успокоился, вспомнив прощальную ласковую улыбку Анны. «Я сбросил крест. Крест, который нес в наказание за то, что не уберег Любаву. Долгие двадцать лет наказания. Я отбыл срок, как будто это я ее убил. И, наконец, вышел на свободу!» – Махотин резко вырулил на дорогу. В городе ему было больше делать нечего.
Кучеренко не торопился. А куда, собственно? Лизу он оставил в состоянии вполне сносном, впрочем, с ней, умницей, всегда было легко договориться. Как и с ее отцом. До недавнего времени. Черт, как же он, Кучеренко, не доглядел! Служба безопасности, мать твою! Кучеренко понимал, что корить себя уже бесполезно, но зло из него перло, так хоть поматериться, что ли, вдосталь! Обстоятельства, вернее, их стечение, как говорят, впервые взяли верх над его нюхом и умением опередить противника. Не сумел он в этот раз ничего опередить, эта ушлая девка оказалась проворней. Он ни на минуту не допускал мысли о том, что у Ларисы могли возникнуть чувства к престарелому Крестовскому. Кучеренко был реалистом. Но, как же так все складно сложилось для нее, просто песня! Севка оказался ее любовником. Раз. А как собственно оказался? Случайно ли? Или она через него хотела к Деду подобраться? Знать бы, что за план возник в ее хорошенькой головке и когда! Он мог допустить, что с Пушко она познакомилась случайно. Город тесный, тусовка одна. Могли пересечься на каком-нибудь мероприятии. Севка до недавнего времени ходил в любимчиках у Крестовского. Да, доходный был паренек! А потом – прокол за проколом. Дед такое не прощает. Никому. А тут у Лаврова из Думы сынок оперился. «Юр» или «жур» или еще какой-то там «фак» закончил, встала необходимость пристроить хлебушек клевать. Сам Лавров уже давно Дедом был прикормлен, потому как был необходим: уж больно близко находился к губернатору. В друзьях дома числился. Как такого не прикормить? Правда, журналист этот, Роговцев, однажды чуть ему карьеру не подпортил, но Лавруша сумел отбрехаться. Не без помощи друга детства, конечно. Так что не смог Дед ему отказать, когда тот попросил сынка пристроить. А тут Севка зарвался, как специально подставился. Вот Дед и решил произвести рокировку. Севкин кусок отдал Лаврушке – младшему, а его самого хотел в Ульяновск отправить, якобы на повышение. Но Севка сразу смекнул – ссылка замаячила. Вот и встает вопрос, он что, Ларке о своих делах доложил? Дурак, если так. Хотя, если он знал, что Ларка живет в семье дочери Крестовского, мог и подключить ее к решению своих проблем. Еще раз дурак! Она с попки не привстанет, если ей это выгодно не будет. Если она решила ему помогать, то зачем Деду сдала? Сидела б тихо, Севка Крестовского бы убрал, глядишь – место за ним осталось бы! Похоже, Ларка еще умнее, чем Кучеренко о ней думал. Что ей какой-то щенок беспородный, она к самому вожаку стаи клинья подбила. Да как! Ловка, девка, спору нет.
