Ознакомительная версия.
Шоренко явно имел суггестивный талант. Славе полегчало.
Ревность отскочила, как засохшая болячка. И сама Алиса как бы исчезла. Она по-прежнему мелькала в аудиториях, коридорах, на гулянках. Где всё нежнее тискалась с Дроздовым. Только Славе почти удавалось не видеть её. Видеть сквозь неё. Алиса почувствовала что-то, хотя не сразу. На выпускном банкете, случайно оказавшись рядом, мурлыкнула: «В чём дело, Слав? Ты какой-то странный последнее время. Я тебя не обидела?» Нетрезвый Слава повторил ей всё услышанное от Шоренко. Пирожок из дерьма только упустил, а зря.
Впрочем, Алисе хватило. Говорили, что она плакала в жилетку Татьяне Далматовой. Если и плакала, то от досады. Уж очень просто её объяснили, а главное – точно. Славе было её не жаль. Отомстила Алиса полгода спустя.
Она появилась в Москве зимой, живая и весёлая. Чмокнула Славу, прижалась холодной щекой. Несколько дней провела в аспирантском общежитии. Флиртовала, улыбалась, шинковала салатики, пила вино. А ночами уединялась с Дроздовым в комнате соседа по блоку. Вадим башлял его неявку до утра. Слышимость была отменная. Слава улавливал тихую речь, потом другие звуки. Ему казалось, что Алиса нарочно стонет погромче. Он брал сигареты, уходил далеко в коридор. Курил, перематывал и снова включал издевательский голос Шоренко. Она же пластик, кукла… Слава, опомнись… И этого человека я называю своим другом…
Наутро в книге телефонных звонков Слава увидел запись. Каракули вахтёрши добавили ей сюра. «Смирнову. Я в Москве. Буду немедленно. Готовь закуску. Шоренко».]
10 октября, 1989
09:47
– …не только в этом. Я, вообще-то, люблю поезда. Бывают люди интересные, можно выпить, поговорить. А нет, так отоспаться хоть по-человечески.
– Ну-у. Какое в поезде спаньё.
– Хм, не скажи…
Двое курили у окна. Говорил в основном усатый – постарше, в новом, слегка мятом костюме. Куртка переброшена через руку. Второй – пониже ростом, молодой. Короткий плащ нараспашку.
– Только прибыли рановато, а здесь – дождь. Как гриб, понимаешь, мокнул с шести утра. И дверь закрыта…
Слава пописал, ополоснул руки. Вытереть было нечем. Он достал сигарету губами.
– Ребяк, шфичек не буэк?
– Эт запросто, – усатый, глянув с любопытством, полез в карман, затем в другой. Вблизи он походил на кого-то из героев Шукшина. Крепкий, скуластый. Взгляд с прищуром. Такой взгляд берёт человека, словно шахматную фигуру. И вникает, поворачивая так и эдак.
Молодой щёлкнул зажигалкой. Простецкая улыбка, очки в массивной оправе. Лицо добродушного отличника. Покрытое (руки тоже) матовым загаром, необычным для октября. Тепло устроился.
– Спасибо.
– На собеседование?
– Ну.
– Откуда?
– Из Самары. А вы?
– Алтайский край.
– А я из Мурманска.
– Красиво там нынче загорают.
– Красиво, – отличник усмехнулся. – Живу в Мурманске – иногда. А работаю в Туапсе. Пионерлагерь Орлёнок. Слышал?
– Ещё бы. Даже был там пацаном, классе в шестом.
– Ух ты! Какая дружина?
– Стремительная…
В туалет зашёл сутулый, тощий парень и направился к дальнему окну. Отвернулся, быстро закурил. Его чёрные джинсы и свитер казались взятыми напрокат. Волосы того же цвета умоляли о стрижке. Во, чучело, – удивился Слава, – никак тоже поступает…
– Познакомимся? – отличник протянул руку. – Антон.
– Слава.
– Виталий.
[Антон Ивашов и Виталий Говоров займут комнату 215. И как-то скоро в эту комнату потянется народ. Очень интересно было с этими двумя. Даже молчать. Слава, к примеру, часто наблюдал, как друзья играют в шахматы. Антон волновался и злился, особенно когда проигрывал. Виталий снисходительно посмеивался. Однажды, проиграв, Антон сгрёб фигуры в коробку, бросил её на тумбочку и заявил: «Так. Мне эти ухмылочки надоели. Понял? Больше с тобой не играю». И держался почти неделю.
Во многом непохожие, Антон и Виталий тем не менее совпали, как пазл. Виталий – человек серьёзный, зрелый, явился в Москву не кудрями трясти. Не как эти, понимаешь… тинтель-минтель… всю жизнь бы учились от скуки. Или новую семью здесь устраивают. Или старую забывают… Нет. Тылы у Виталия были крепки, что отличает людей именно серьёзных. Два счастливых брака, один развод, алименты – всё как положено.
Он вот уже пятнадцать лет трудился директором школы-интерната. А что такое директор школы, тем более в селе? Более собачей работы хрен найдёшь – вот что. Но это мало кто понимает. Угля достань. Учебники добудь. Продукты для кухни обеспечь, довези. А машина одна в деревне – на четырёх копытах и с хвостом. А то и на собственном горбу. Учителей опять-таки найди, да поклонись им. Молодых назначат – через год бегут, подлецы. И все от тебя чего-то хотят. Родители, комиссии, учителя… Детишки права свои узнали. Сопли до колен, а им уже, бляха, – права… Каждому что-то надо. А оно, это «что-то», не резиновое. На всех не хватает. Так и отдираешь от себя кусками вместе со здоровьем.
Однажды Виталий решил: хватит. И стал подыскивать тихую должность в районо. Связи у него имелись. А тут прошёл слух – через год освобождается кресло заведующего. Виталию намекнули – шанс есть. И новый диплом, особенно по модной сейчас психологии, будет весьма кстати. Виталий поехал за дипломом.
Антон оказался первым из будущих сокурсников, встреченных им в Москве. Он сразу понравился Виталию. Открытый, умный, начитанный. Виталий уважал начитанных людей. Сам бы побольше читал, но… Э! Какое там, если годами бреешься и завтракаешь одновременно? Антон напомнил ему младшего брата, которого у Виталия не было. А хотелось. Вот такого – интеллигентного, доброго, с книжным знанием жизни. И надо ему в этой жизни маленько подмогнуть. Подсказать. Чтоб не била лишний раз граблями-то. Как с девушками, например, себя вести. Когда от умных бесед переходить к делу. Это самый важный момент, его нельзя упустить. А то девушка теряется, не понимает, чего от неё хотят.
– Ну и как? – спрашивал Антон.
– Что как?
– Как отследить этот момент?
– А психология тебе на что? Наблюдай. Видишь – девушка заскучала, глаза к верху поехали. Ты ей сразу…
– Мадемуазель, позвольте вам впендюрить.
– Хм. Поизящнее можно бы. Но ход мыслей верный.
– А если «позвольте-с»?
– Во. Неси зачётку. Или допустим: она зевает, мол, поздно, то-сё. Пора спать. А ты…
– Мне тоже, Лена. Давайте спать вместе.
– Молодец. Но почему – Лена?
– Для тренировки.
Самому Виталию нравилась Татьяна Далматова. Однако методов своих он к ней не применял.
Ещё Виталий намекал Антону, что заправлять постель хорошо бы как минимум раз в неделю. И носки менять иногда. Но делал это без осуждения или сарказма, как бы исподволь. Ему очень нравилось это слово – «исподволь». Например, он интересовался:
– Антон, ты уже различаешь свои носки на левый и правый?
Если не помогало, Виталий задумчиво говорил:
– Знаешь, Антон, у нас в казарме был прикол. Бросали портянки вверх – типа чьи не упадут.
– Ты же в армии не служил.
– А, ну да.
Антон почти безропотно сносил эту опеку. Ему было двадцать шесть, а Виталию – сорок. Поначалу Антон не слишком уверенно говорил ему «ты». Он тянулся к Виталию и слегка перед ним робел. А мог бы тоже пошутить. У Виталия жили свои насекомые в голове. Взять, допустим, хлеб, который порой заменял ему нож, салфетку и гарнир. Без хлеба Виталий не ел ничего. Никогда. Но Антон не ожидал, что даже кусок торта он положит на хлеб. Очень странный получился бутерброд.
Только одной своей привычки Антон не уступил. И Виталий сдался. А именно – чтение ночами, иногда до пяти утра. Попав на факультет, Антон закупил гору литературы в области психологии и сопредельных наук. И осваивал её вместо сна. Это ему, как матёрой «сове», давалось легко. А днём засыпал в местах удобных и не очень: на лекциях, в курилке, под душем… Однажды, будучи в Ленинграде, Антон уснул в музее Пушкина на Мойке 12. По музею водили три экскурсии. Антон спал. И не как-нибудь, а прислонясь к дверному косяку. В чём ощущался подозрительный литературный фарс.
Как-то раз Антон задремал на семинаре у доцента Птициной. Это случилось не впервые. Голос у Птициной такой, каким бабушки читают внукам сказки на ночь. Вдруг Птицина замолчала и уставилась на Антона. И все посмотрели тоже. Виталий толкнул его коленом под столом.
– Ивашов, я вам не мешаю? – громко спросила Птицина.
– Что вы, Елена Ивановна, совсем наоборот, – вяло произнёс Антон и, поняв ошибку, добавил: – Извините, я хотел сказать, что… так лучше усваиваю материал.
– Ну, хорошо. На экзамене мы это проверим.
Вечером начинался его день. Заходили гости, сидели весело, тесно. Болтали о лекциях, тестах, новых книгах, готовились к экзаменам. Руководил занятиями Виталий, обладатель самых подробных конспектов. Дурачились в ролевые игры – здесь по праву лидировал Антон. Дроздов приносил гитару. Антон и Слава бежали за выпивкой. Алиса изображала девочку-подростка. Татьяна угощала растворимым кофе: «С лимоном! Насыпай, голытьба, от души отрываю».
Ознакомительная версия.
