Ознакомительная версия.
Когда Лиза открыла глаза, ей показалось, что она умерла. Или дрема длилась так долго, что уже не проснешься. Никогда. Лиза делала вид, что еще спит, пытаясь определить по звукам и свету, есть ли кто дома и какое сейчас время суток. И вдруг она увидела то, чего раньше не было. На подоконнике стоял цветок в небольшой кадке. Алоэ – развесистое, уверенное, не цветок, а загляденье. Лиза точно помнила, что ни одного комнатного растения в ее квартире не было. Откуда взялся этот цветок? Неужели Дашка настолько пошла в ту породу, что решила заняться разведением комнатных растений? Лиза закрыла глаза, надеясь, что цветок испарится, открыла снова – тот стоял на месте. Лиза скосила взгляд на тумбочку – там, под чашкой, появилась вязаная салфетка. Лиза уже поняла, что означает появление в доме алоэ и салфетки, но надеялась, что это сон, дурной сон. Когда из кухни запахло яичницей, Лиза не выдержала. Встала и пошла на кухню.
– Ну, ешь твою вошь! Я ж говорила, что на меня ты точно среагируешь! – Валентина Даниловна подошла к Лизе, ткнула ее в бок, сжала, изображая объятия, и усадила за стол. Лиза подчинилась, все еще надеясь на то, что бывшая свекровь ей снится. И сейчас она во сне съест яичницу, о которой так долго мечтала, а потом проснется и никого в квартире не будет. Или уже наконец умрет, и в том месте, куда она попадет после смерти, Валентины Даниловны точно не будет.
– Ты мне чего девку-то пугаешь? – весело спросила свекровь, тыкая в сковородку ножом. Лиза с ужасом и восторгом подумала, что свекровь положила в яичницу еще колбасы и помидоров, отчего нестерпимо стал болеть желудок, требуя горячей еды. – Когда мне Дашка позвонила, я мигом собралась-подпоясалась. В пять утра, на первом автобусе прикатила! Сначала к Ромке заскочила – сумку закинула, а потом сразу к тебе. Так, давай, ешь-наворачивай. Чтобы все съела, я смотреть буду. – Свекровь шмякнула на тарелку яичницу.
Лиза начала есть, ее не пришлось уговаривать. Валентина Даниловна намешала ей в кружке чаю – крепкого, сладкого – и проследила, чтобы Лиза выпила.
– Вот и молодца! А то говорят, что ты не жрешь ничего! Да когда кто-нибудь приготовит, подаст, да еще и посуду после помоет, так чего ж не съесть? Правильно я говорю?
После сытного завтрака Лиза начала оплывать, оседать и, если бы не свекровь, свалилась бы под стол. Желудок продолжал болеть – теперь уже не от голода, а от непривычного чувства сытости. Опять подступила тошнота, Лиза стала шумно дышать носом.
– Ну мать-перемать, ну ты устроила. – Свекровь дотащила ее до кровати и уложила. – Ядрена кочерыжка, – причитала она, – да что мне с тобой делать-то? Я ж не поверила сначала, думала, ты дурку включила…
– Спасибо, Валентина Даниловна, – пролепетала Лиза.
– За что спасибо-то? Я тебе чё, денег дала? – хмыкнула свекровь.
Лиза уснула. Теперь уже спокойно, как спят после сытного обеда.
Валентина Даниловна поселилась в их квартире, и тут же все стало так, как прежде. Валентина Даниловна стирала, гладила, снова стирала. Из кухни пахло свежеприготовленной едой. Все подоконники оказались уставлены горшками, тазиками и поддонами с рассадой. На кухне под столом громоздились две здоровенных пятилитровые канистры с водой для полива. В ванной пирамидкой выстроились ковшики, а на кухне – новые кастрюли и сковородки. Дашка стала рано приходить из школы, улыбаться, лепить с бабушкой пельмени, рассказывать о школе. Лиза под присмотром свекрови завтракала, обедала и ужинала. Покорно соглашалась выпить какие-то вонючие настойки и вырезать чашкой кружки из теста на пельмени. Они стали часто собираться на кухне – Валентина Даниловна раскатывала тесто, Лиза вырезала кружочки, Дашка раскладывала начинку и лепила. Пельмени, пирожки, слойки, ватрушки. Потом свекровь разрешала Лизе пойти в комнату и отдохнуть. В квартире все время пахло печеным, и Лизе постоянно нестерпимо хотелось есть. Свекровь поселилась в Дашиной комнате, куда поставила старую раскладушку. Лиза бы не удивилась, если б узнала, что Валентина Даниловна привезла ее из Заокска.
Иногда Лиза слышала, как свекровь разговаривает с Ромой – раздраженно, сердито. Лиза только диву давалась. Она не спрашивала, надолго ли приехала свекровь и с чем связана ее забота о ней, невестке, которую она терпеть не могла и только мечтала от нее избавиться. Лиза вообще решила ничего не спрашивать, чтобы ничего не знать.
– Ну вот, сегодня уже получше, – радовалась свекровь, решительно раздвигая занавески в Лизиной комнате и заставляя ее встать. – Дашка уже не с трупом ходячим живет, а всего лишь со скелетом. Скоро ты у меня в магазин начнешь ходить. Ох, я б тебя забрала к себе. Щас, у Дашки каникулы будут, так поедем. На даче быстро выправишься. В огороде покопаешься, так и аппетит придет. А земля всю хворь через руки заберет. Зря ты цветы не любишь. Это ж тоже лечение – тут перекопаешь, тут пересадишь и радуешься, когда росточек пробивается. Ты ж меня напугала, как Сусанин немцев! Я ж пуганая, а и то за сердце схватилась, когда тебя увидела. – Валентина Даниловна сидела напротив Лизы и смотрела, как та ест сырники.
– Поляков, поляков, Валентина Даниловна, – поправила Лиза и не смогла сдержать улыбки. – Сырники очень вкусные, кстати.
– Да хоть французов! – радовалась свекровь. – Ты это чё удумала? Дашку си́ротой оставить? Жрать она перестала. Посмотри на себя – покойники и то краше выглядят. Я ж думала, ты фифа, а ты тряпка, тьфу. Нашла из-за чего убиваться! Из-за мужика! Да растереть и выплюнуть! У тебя ж ребенок есть, какого рожна тебе еще нужно? Да ради ребенка на переломанных ногах побежишь-поползешь! А ты нате-примите – легла и помирает. Самое простое выбрала. Не, мил-моя, я тебе через Дашку все равно свекровка, хоть и бывшая, так что уважь и не корчись. Ты у меня козой будешь сказать!
– Валентина Даниловна, вы же меня не любили. Вы же мне сами звонили, говорили, что Рома Дашку заберет, если я квартиру не соглашусь разделить, – не сдержалась и напомнила Лиза.
– Ох, много ты в любви-то понимаешь! Любишь – не любишь, плюнешь, поцелуешь! Дашку напугала! Девчонка вон в лице переменилась! Да разве я могу в стороне стоять? Ты же мать! Мужик нужен? Так ешь давай! Кто на твои кости позарится? Ни груди, ни жопы.
– Валентина Даниловна, скажите мне, я не понимаю. Зачем вы приехали? Вы же всегда на стороне Ромы были. Сейчас ведь все, как вы хотели. От меня избавились, Рома квартиру разделил, у него новая жизнь…
– Я тебе так скажу. Ромка мне хоть и сын, но и ты мне не чужая. Да разве бы я позволила мужику так с собой поступить? Он у тебя квартирку-то отхряпал? Отхряпал. Проблядушку себе завел? Завел. А ты чего? Легла, и нате вам. Помирай – не хочу. Ты же баба. Да я бы своему мужику глотку за такое перегрызла. Один раз сковородой бы маханула, другой бы раз он подумал, как на меня рот разевать-раскрывать. Я тебе так скажу – квартирку свою и дачу я на Дашку записала. Документики у меня лежат, новенькие. Вот как надо с мужиками. Он тебе раз, а ты ему два.
– Вы же сами говорили, что Рома найдет себе новую жену и у него будут другие дети, ваши внуки. Я не понимаю…
– Ты мне того не этого. Не понимает она. Мало ли чего я говорила? А сейчас другое говорю. Дашка – моя. Она девка. Ей имущество позарез пригодится, когда замуж соберется. Пусть знает, что об нее ноги никто не вытерет. Не обтерет. А если обтерет, так я ему ноги-то повыдергаю. Ромку я тоже пропесочила, надолго запомнит. Он мне говорил, что все честно поделил. Что Дашку не ущемил. Говорил, что ты Дашку ему не даешь, видеться не разрешаешь. Конечно, я взбеленилась. Я ж думала, он Дашку-то мне отдаст! А что оказалось? Ты тут трупом валяешься. Дашка к нему пришла, он ее выставил, потому что у него баба новая. Девка никому не нужна. Живет в халупе. У Ромки-то я была – квартирку он себе отхряпал солидную. Где это видано, чтобы с бывшей женой так поступить? Ты ему мало дала? А то я не знаю! Да если бы не твоя квартира, где бы он был? Это не по совести. Ты тут в отключке, Дашка плачет, а он с очередной девкой в постели кувыркается? Дочь к нему пришла, пожить попросилась, а он чего? Дашка мне все рассказала! Это мужик называется? Знает ведь, собака страшная, что ты больная-пребольная, Дашка еще дите. Сделай по-человечески, разведись по-людски, веди себя по-нормальному, да я первая буду новой невестке радоваться. Слышь? Видела я ее. Ну, колхоз колхозом. Ты хоть и с придурью, но у тебя стиль, я ж видела, что Ромка тебе не пара. Ты ж с другой грядки. Ты ж как мои георгины. А эта – ну прости господи, редиски пучок залежалый. Нос картошкой, ноги-тумбы. Что в ней Ромка нашел? Еще и наглая такая. Ты хоть молчала, вежливая была. Если что и думала, так не говорила. Достоинство у тебя было. А эта сразу подлизываться начала – Валентина Даниловна то, Валентина Даниловна се. Да какая у вас дача, да какие у вас перцы, да какие картины! Да ну ее, на все буквы-перебуквы. Ешь давай. На тебе Дашка, и я не вечная. Сколько мне еще осталось? Только ты у Дашки и будешь.
Ознакомительная версия.
