– А рыбы где? – Кивнул я, указывая на аквариум.
– Рыбы? Сдохли. – Будто осуждая их, деловым тоном сообщил он. И энергично жестикулируя руками, пояснил. – Я один эксперимент в детстве хотел сделать, химиком хотел стать, а они взяли и сдохли. Но мне это уже не интересно.
– А! – протянул я, не совсем понимая, о каком детстве он говорит. – Химиком!.. В общем, богато тут у тебя! – не удержался, искренне завидуя техническим возможностям в руках этого мальчишки, похвалил.
– Нормально! Хочешь, в «Интернете» повисим, – не обращая внимания на моё восклицание, предложил он своё, видимо, любимое.
– Нет, нет, – категорически отказался я. – Сейчас не хочу…
– Я тебе даже клубнику по «Интернету» показать могу… Да!.. Смотрел?
– По Интернету? – протянул я, соображая, про ту ли он клубнику мне говорит.
– Ага. Стриптиз и прочее.
– Нет, это мне не интересно. – Решительно отказываюсь, стараясь не выдать удивление… Ну, конечно, обычное для нас дело.
– И мне тоже не нравится, – охотно согласился Мишель. – Но наши в классе все смотрят… А потом и хвастают. Я им говорю – ерунда всё это, пережитки прошлого, а они смеются… Слушай, а давай…
Мелодичный голос мамы вовремя прервал предложение: «Мише-эль, идите в столо-овую. Всё гото-ово!»
– О, это нам. – С ноткой сожаления воскликнул мальчишка, и потянул меня за руку. – Пошли. Потом поиграем.
В столовой тоже импортные гарнитуры – и кухонный, и столовый. А другого я, в общем, и не ожидал. Но что особенно мне понравилось, так это сам стол. Большой, широкий, ровно на двенадцать мест. По виду тяжёлый, красного дерева, полированный, с тонкой, жёлтого цвета инкрустацией по периметру, с крупными фигурными ножками, такими же фигурными и стульями подле него, с мягкой цветной обивкой. Удобные стулья. Главное, для большой семьи. Это мне понравилось больше всего. Ну и посуда, конечно, и всё остальное. А ещё в столовой плавал запах вкусной еды: жареного мяса… с чесноком. Умм!.. По-моему, говядина, а может и баранина. Откровенно говоря, я их не различаю. Но пахло очень вкусно.
Хозяйка, мама, уже в домашнем платье, с обновлённым лёгким макияжем, улыбающаяся и гостеприимная, разливала чай. Посуда была выставлена… а и не важно какая, тонкая, изящная, особенная, на четыре персоны.
– Сейчас наш папа обещал быть, муж мой, – глянув на меня, пояснила она. – Я ему позвонила.
– О, клёво! – воскликнул Мишель, заговорщически мне подмигнув, обрадовано ёрзая на стуле. – С моим папой сейчас познакомишься. Деловой мужик. Да! Тебе понравится.
– Мише-эль, – укоризненно одёрнула мама. – Нельзя так о старших говорить.
– Хорошо, – механически, как в школе, легко отреагировал Мишель. – Извините.
Я великодушно кивнул, конечно, Мишель, извиняю, какие проблемы.
Мы и о погоде не успели перемолвиться, как в столовую не вошёл, ворвался кругленький, с лысеющей уже шевелюрой, энергичным, совершенно простецким лицом, и такими же движениями человек. Минуя домашних, сразу ринулся прямо ко мне. Если б не его улыбка, и не руки, распростёртые для объятий, можно бы подумать, что летит убийца-шар. Подняться я всё же успел, но уклониться не смог. Пару минут меня вращала физически материализованная благодарность, хлопала по спине, жала руки, одновременно и поочерёдно, заглядывала в глаза, прижимала к груди… Я почти на голову выше, но это не умалило объёма предназначавшейся мне благодарности, скорее наоборот.
– Спасибо! От всей души спасибо! От меня, от нас с мамой! Она мне позвонила! У меня чуть не инфаркт… Я прямо не знаю, как и благодарить вас.
– Да что вы, ничего особенного. Я просто… отогнал мальчишек.
– Ага, мальчишек! – изумлённо воскликнул Мишель. – А два взрослых маски-шоу! Чеченцы эти! А бейсбольная бита! Би-ита!! Папа, ты знаешь какая бита тяжеленная, знаешь? Она в моей комнате. Показать?
– Не надо! – Вновь начиная волноваться, воскликнула мама.
– Бита! – тормозя и несколько теряясь, насторожился папа. Он тоже явно не успевал перепрыгивать через предлагаемые сыном барьеры-препятствия, обстоятельства, то есть. – Какая бита? Бейсбольная?
– Да. Бейсбольная! – так же восторженно, будто о рождественском сюрпризе в своём валенке, сообщил мальчишка. – Дядя Женя её отобрал.
– Какой дядя Женя? – не понимая – какой ещё? – дёрнул головой папа, потом, глянув на меня, сообразил, извинительно улыбнулся. – А, это вы! – И чуть отстраняясь, чтобы лучше меня рассмотреть, как художник своё чудо-полотно, произнёс. – Я восхищён!.. Эээ…
– Евгений Павлович, – с опозданием, представился я. – Очень приятно.
– А я Николай Михайлович. Очень, очень рад с вами познакомится! – снова энергичное рукопожатие, с таким же энергичным встряхиванием. Мишанин отец крутился передо мной, будто спарринг-партнёр, у меня аж в глазах рябило. – Эличка, дорогуша, накрывай на стол. – Так же радостно вскричал он. – Коньячок, закусочку и что там у нас… Ужинать будем. Вы не против?
– Он согласен. – Снова за меня успел выступить Мишель. Мне только рот осталось закрыть и развести руками, спасибо, мол, за приглашение. Ну, пацан!
– И отлично! – воскликнул шар-папа. – Одну минуту, я сейчас. Пиджак только сброшу, и руки ополосну… – и так же легко – ничего не уронив! – выкатился из столовой. В той стороне, куда он унёсся, громко взыграла музыка. Мощная стереосистема ожила, разлилась голосом певца Расторгуева.
Комбат-батяня, батяня-комба-ат,
Ты сердце не прятал за-а спины ре-ебят
Летят самолёты и танки горя-ат…
Так бьёт, ё, комбат, ё, комба-ат…
– Дядь Жень, а тебе нравится, как поёт Расторгуев? – изучающе прищурившись, спрашивает Мишель. Это он сканирует меня на совместимость…
– Ну да, в общем. – Отвечаю.
– Папе нравится Расторгуев, мне ДеЦл, а маме Уитни Хьюстон. Ты смотрел фильм «Телохранитель» с Кевином Костнером?
– Да, конечно. Приятный фильм.
– Какой там приятный, классный фильм! Да, мам? Особенно телохранитель.
– Да, Миша. Не вертись, пожалуйста, за столом, тарелки уронишь…
Эличка, мама, деловито хлопала дверцами коньячных и других, такого же рода продовольственных хранилищ… Гремела тарелками, столовыми приборами. В комнате ещё более аппетитно запахло вкусной едой. Ностальгически напомнило о наших больших застольях, праздниках… Частых походах в ресторан когда-то, давным-давно, там, в прошлом… Нахлынула грусть, будто тучи закрыли небо, собираясь пролиться нудным дождём. Эх! Я вспомнил свой новый теперь социальный статус. Жизнь моя, жестянка! Подавил вздох. С горечью подумал: что я здесь делаю? Зачем я здесь?..
Мишаня уловил моё настроение, по-свойски легонько толкнул меня под столом:
– Дядь Женя, ты чего? Расстроился что ли? Да ты не переживай, не попали же по голове?.. Не попали. И вообще, не бойся, я попрошу, папа тебе бронежилет с пистолетом купит, и каску. У тебя есть пистолет?
– Нет пистолета, – думая о своём, с горечью ответил я. – Если только застрелиться.
– Вот юморист. – Мишка звонко рассмеялся. – Мам, это чёрный юмор у них. Не слушай, он шутит. Дядь Женя с юмором. – И перейдя на шёпот, заранее торжествуя, спросил у меня. – Ну, как, понравился тебе мой отец, нет?!
Киваю головой, конечно, понравился. Даже восхищаюсь, мол, едва не раскатал меня, как тот утюг кота, в телевизионном рекламном ролике. Ну, я ж тебе говорил, написано было на Мишкином довольном лице. Прячась от Мишкиной мамы, показываю ему в кулаке вытянутый вверх большой палец, класс!
– Ага, классный мужик, – шепчет Мишель. – Весёлый и добрый. Мама тоже ничего! Правда… – Мишка скривился, скептически хмыкнул. – Женщина. Чуть что, сразу плакать. А после этого какое настроение? Никакого.
Я согласно кивнул головой, конечно, никакого. Его уже и быть не может!
Снова все вместе расселись за накрытым столом.
Скажу откровенно, не при хозяевах, я давно уже не был в хорошем ресторане, года три или четыре. Последнее время так прямо с голодной тоской и размышлял порой: сходить-не сходить. Очень сильно хотелось побывать, вспомнить, но вот проблема – денег на себя было жалко. Это первое. Потом – важный фактор – нужно было очень хорошо знать куда пойти… Идёшь ведь, праздник живота в первую очередь получить, потом уже – эстетическое, моральное и прозаическое. А тут – вот оно! – попал! Действительно попал, и задаром. И какой стол! Президентский ресторан отдыхает, я так думаю! У мм! Но не это главное…
Может я кого и разочарую, не рассказав, какое обилие блюд, их разнообразие, вкус, эстетику форм, содержание и их подачу было выставлено передо мной, перед нами, благо площадь гигантского стола позволяла, этому нужно посвятить отдельную главу. И если доведётся ещё, вот так вот, когда-нибудь попасть за такой именно чудесный стол – обязательно всё расскажу. Непременно поделюсь. А сейчас, обозначу общение. От водки и вина я вежливо отказался. Не пью я эти катализаторы, на дух не переношу. Чем несказанно удивил обоих хозяев, кроме Мишеля. Тот только поощрительно подмигнул, молодец, мол, так их. Молоток дядя Женя!
