Как результат, все друг друга ублохотворяют, добиваясь неземного блошенства, дело не блохитрое, и возникает многоблошие – т. е. все неблохо.
И если ты не лох на букву «б», не блошизик, не блошара и не блохам, не враг блохобществу, ты сможешь неблохо прожить в своей блохате, т. е. пить в заблоховременно блохоустроенном жилом блохе (на соб. или кошк.).
И тогда можно будет просто облохотиться на всё. Пускай у всех все блохо, у нас блоходенствие.
И над тобой проплывут облоха. Блохокрылые блошадки.
И, выражаясь неблохородно, это будет блохуенно!
Правда, ныне наступили неблохополучные времена.
Потому что ежели пить неблохонамеренно, совершать облошности, т. е. блохищения, то блоходетель, этот блохастый пищеблох (соб. или кошк.) начинает блохоискательство.
И это блохамство!
Пищеблох сблошь и рядом погружается в блохань с антиблохином или опрыскивается облохом яда, то есть совершает блохохульство.
И блохутатам в блохударственной блдуме твердят: «Опять сблоховали!»
И говорят: «Не сблохуй и не сблохуен будешь!»
Но там сидят такие блохитрые, что добывают из недр пищеблоха прямо блоханками, на блохаляву. И не слушают блохоразумных блох, как бы облохнув, т. к. считают, что если пришло блохополучие, то надо жрать. И они пьют, пока совсем не поблохеет!
А блохеры приводят цифры в своих блохосферах в Сети, кто блохапнул и сколько.
И пишут, что надо бы на пищеблохах ставить свои блохпосты, чтобы заблохировывать такие незаконные блохозяйства.
Правда, потом у блохеров дела идут блохерово, ими начинает интересоваться блохударственная блохуратура.
Так что главные блохи блоханства пьют без ограничений.
Пьют кровь и даже ее проливают.
Венера знает
Одноактная пьеса
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ОН
ОНА
ОНА. А вам как работается на новом месте? Но я вас нашла. Слава богу. Да святится имя твое.
ОН. Слушайте, я вам не мальчик, таскать меня на скамейку. У меня пять минут. Что вам? У нас в отделении свободных вакансий нет. Вы полтора часа назад звонили.
ОНА. Простите. Пришлось нам покормиться. Чтобы не плакать (кивает на коляску).
ОН. И зачем вы приехали?
ОНА. Я хотела вам кое-что сказать. Во-первых, я вас как любила, так все и осталось.
ОН. Так. Вы сказали, что хотите мне очень важное для меня передать.
ОНА. Да. Вот, это книга (достает из коляски толстый том).
ОН. Том Ключевского?
ОНА. Помните, вы по телефону звонили в книжный? Что у вас нет третьего тома? Я искала вам, и я нашла.
ОН. Зачем? Вы что, думаете, что я сам не получу того, что мне надо? У меня давно уже дубликат. Я вам мальчик, что ли, вызывать меня на свидание?
ОНА. Я договорилась с одними людьми, обменяла вам.
ОН. На что?
ОНА. На фантастику.
ОН. На какую?
ОНА. Не знаю, у нас дома стояла. Отец раньше собирал.
ОН. Какого года?
ОНА. Не посмотрела.
ОН. Кто автор?
ОНА. Я же говорю, было некогда.
ОН. Во молодежь пошла.
ОНА. Я не люблю фантастику.
ОН. Спасибо, конечно, за Ключевского… Но я не возьму. За любой подарок надо отплачиваться, а мне нечем.
ОНА. Оставьте ее себе. Она ваша.
ОН. Да мне зачем?
ОНА. Посмотрите внутри.
ОН (заглядывает). Это кто?
ОНА. Это мы. Вон, оригинал лежит в коляске. Решила вас познакомить наконец.
ОН. Зачем? Простите за прямоту.
ОНА. Вам на память.
ОН. Зачем эта подпись?
ОНА. От меня и нашей дочери.
ОН. Простите за откровенность, я вас не помню. Вас как зовут?
ОНА. Я же сказала вам по телефону свое имя.
ОН. Я не расслышал. Вы только сказали, что нашли мою книгу, которую я потерял.
ОНА. Вы помните, как вы мне говорили про Ключевского? Что это единственный правдивый учебник истории, и рассказывали из него разные моменты. Со мной так никто не разговаривал, с такой дружбой… Папе было некогда. Мама вообще только замечания делала.
ОН. Не только я с вами говорил. Врач Мишкин тоже.
ОНА. Да ну, я никогда его не слушала. Я таких громких не любила никогда. Он за всеми девчонками бегал.
ОН. Извините за прямоту! Но он лишил вас девственности!
ОНА. Это он сказал?
ОН. Да. Он мне сказал. Можешь действовать, я открыл дорожку.
ОНА. И вы ему поверили? Вы же сами никак не могли это надо мной сделать, вы сами бормотали, что это, как это. Что оперативно придется решать. У вас есть друг-гинеколог. И после того, как вытирали салфетками стол, где я лежала? И на мне, и на себе?
ОН. Мало ли, я понял, что ты подгадала, когда придут месячные. Ты ведь долго мне не уступала. Мишкин сказал – она тянет, ждет, когда у нее будет это дело. Чтобы симулировать девственность.
ОНА. Может так случиться, что вы видите меня в последний раз. И зачем так обижать ни в чем не повинного человека.
ОН. И последние разы могут длиться часами. Ну что, прощаемся. Ребенок этот на фото похож на Мишкина.
ОНА. Понимаете? Последний раз вы меня видите. Вот посмотрите, доктор! (Расстегивает блузку спиной к зрителю.)
ОН (отворачиваясь). Застегнитесь, увидят, здесь же клиника, все окна сюда выходят. Нечего меня соблазнять своей грудью кормящей матери.
ОНА. Я больна. Я скоро умру. Уже неоперабельно.
ОН. Да хватит. Я врач, мне жалость незнакома. Больны – надо лечиться.
ОНА. Когда мне врач сказала, я больше никуда не ходила, а поехала к вам.
ОН. Биопсию, флюорографию делала?
ОНА. Нет! Я говорю – поехала к вам.
ОН. Когда вы были у врача?
ОНА. Неделю назад. Но я долго собиралась.
ОН. Это вы за эти дни книжку достали?
ОНА. Нет. Это ваша была книжка. Вы ее оставили в малой операционной… Там, где мы с вами последний раз… это… общались. Где вы мне сказали, что женаты и очень жалеете об этом, потому что вы меня полюбили. И я вам сказала, что ни о чем не жалею и да святится имя твое. На небе, как и на земли. Благословляю тот пол, по которому проходили ваши ноги. Целую воздух, где вы прошли. Вы гениальный врач. Вы спасли столько народу. Вы читали рассказ Куприна «Гранатовый браслет»? Я любила ночью дежурить с вами. Пока вы не уходили утром, больные оставались жить. Такая легенда. В ваше дежурство не умирали. Вы не допускали.
ОН. Ну ладно, хватит. Ошибок хватало.
ОНА. И меня всему научили. Я тоже старалась. Никогда не спала и по первой тревоге бежала.
ОН. Я помню. Да.
ОНА. Я ваша ученица, и я знаю, вы меня спасете. Нашему ребенку нужна мать. Если я умру, его могут отдать в приют. Возьмите ее, я так вас прошу! Если что со мной случится! Моя мама, когда я родила в шестнадцать лет, она прямо как с цепи сорвалась, она не хочет смотреть на нас, она привела к себе мужчину, но он ушел, она кричала, что это из-за нас. Ребенок плакал по ночам. А что я могу поделать? Она не дает мне говорить по телефону, кидается, освободи трубку, мне должны звонить. Она сказала, что я выпиваю ее кефир из холодильника, что я воровка.
ОН. Сколько ей лет?
ОНА. Ей скоро сорок.
ОН. Рановато.
ОНА. Что рановато?
ОН. Климакс.
ОНА. Папа ушел пять лет назад. Нашел себе молодую.
ОН. Понятно.
ОНА. Но мама никогда не была такой. Хорошо еще, что у меня своя комната после их развода. Продали квартиру нашу… Папе комнату. Нам двухкомнатную такую небольшую квартиру. Мама заняла комнату восемнадцать метров, а мы в девяти метрах вдвоем.
ОН. Да, что уж.
ОНА. Она даже не пришла встречать меня из роддома… Всем девочкам приносили цветы. Бутылка и торт нянечкам, деньги. Я ждала, ждала. Звонила. Она трубу не брала. Мне на следующий день собрали сестры какие-то пеленки недостиранные, с пятнами, дали одеяло казенное… Которое списанное, уже на тряпки… С печатью…
ОН. Да… Наша действительность. Это Россия.
ОНА. И мы в этом ушли. Я ведь все приготовила перед родами, Выстирала, прогладила, купила памперсов две пачки. Все сложила в сумку, сказала ей. Она промолчала, это было рано утром. Пришли мы из роддома, а ничего в моей комнате нету. Мама все отдала кому-то. Или продала, я знаю. Она со мной не разговаривает.
ОН. Бешенство матки. Это мне знакомо.
ОНА. Я тогда свою простынку разрезала на пеленки. Что было делать. Но папа с женой мне все привезли на следующий день, когда она была на работе. Папа потом мне замок сразу сходил, купил и вставил. Сказал, чтобы я быстро оформляла приватизацию, а то мама приватизирует только на себя. Но это же ведь деньги! А у меня нету! Папа сказал, что пока что устраивается на новую работу. Они вместе с мамой работали.
ОН. Да, сложности… Слушай. Сейчас мне некогда, извини.
ОНА. А Сашенька совсем не плачет ночью. Имя как у вас, и отчество. Понимает все.
ОН. Сколько ему?
ОНА. Это девочка. Александра Александровна. Ей полгодика. Кудрявая уже.
ОН. Полгода? (Считает в уме.)
