– Совершенно верно. Добавлю только, что норма прибыли во всех случаях будет не меньше двадцати пяти процентов и соответственно окупаемость проекта для вас не превысит двух лет. Это тоже мною гарантируется.
– Как получится. Цыплят по осени считают. Будем, конечно, надеяться на лучшее. Вы уж извините, но я вас покину. У меня сегодня еще масса хлопот. Буду вас держать в курсе дел. Принципиальных трудностей с выкупом акций, полагаю, не предвидится, хотя процедура не из приятных. Я у них общее собрание проводил. Там горлопанов хватает. Да и деньги надо сконцентрировать. Сейчас всё в обороте.
– С вашей энергией вы это преодолеете. Спасибо за понимание. Уверен, что наше партнерство принесет хорошие плоды.
– Не будем загадывать. До свидания.
– Я вас провожу.
– Спасибо. Не стоит. Я уже отлично ориентируюсь в коридорах института.
Родик с трудом доехал до дома. Перед глазами то и дело появлялась пелена, окутывающая все вокруг сумраком. Желание было только одно: побыстрее добраться до кровати. Однако дома он, превозмогая себя, все же сделал укол и проглотил таблетки. Дальнейшее вспоминалось смутно. Где-то в сознании запечатлелся приход Оксы, ее предложение поужинать, какие-то звуки. Потом была мучительная ночь, когда он впадал то в сонное забытье, то в томление с нескончаемым головокружением. Утро не принесло существенного облегчения, и он понял, что надо отлежаться хотя бы до понедельника.
Единственное, что он сделал, заставил себя позвонить Александру Павловичу, описал достигнутые после посещения завода договоренности и попросил в первой половине недели обеспечить присутствие нотариуса для оформления покупки сертификатов акций и соответственно подготовить коллектив. Благо, общего собрания не требовалось. Необходимое решение было принято еще в прошлом году.
Все остальное могло подождать, и он поручил Оксе предупредить об этом Михаила Абрамовича. Тот, судя по раздающимся из столовой репликам Оксы, запаниковал и стал придумывать разные варианты помощи. Родик не выдержал, встал и, забрав у Оксы трубку, остановил доброжелательный словесный поток, заверив, что к понедельнику будет готов к труду и обороне. Не дав Михаилу Абрамовичу возможности возобновить оханья, вынул телефонный шнур из розетки.
– Миша очень волнуется. Зачем ты с ним так?.. Он еще просил тебе передать, что связался с Алексеем. Тот считает необходимым срочно с тобой переговорить.
– Потом. Все потом. Честно, сил нет. Скажи, чтобы до понедельника обошлись без меня. Алексею я сам позвоню, как только очухаюсь.
Самочувствие Родика улучшилось уже в субботу. В воскресенье он даже вышел на улицу, а после обеда созвонился с Александром Павловичем. Тот договорился с нотариусом на вторник, хотя по закону процедуру можно было провести и без него в два этапа: сначала скупить акции внутри общества, а потом перепродать их товариществу Родика. Поразмыслив, он решил перестраховаться и привлечь нотариуса. Благо, это в общей сумме планируемых затрат составляло сотые доли процента.
Вместе с хорошим самочувствием вернулись думы о причинах произошедшего. «Зачем меня бить? – задал он в очередной раз сам себе вопрос и стал мысленно рассуждать: – Месть, скажем, за противогазы или урегулирование проблемы с Сергеем маловероятна. Тогда бы сделали что-то более существенное. Значит, кому-то было нужно ввести меня в бессознательное состояние. Целей тут может быть много. Если исключить случайность, то ноги могут расти либо от Комиссии, либо от Алексея…»
Размышления Родика прервал звонок в дверь. Родик понадеялся, что Окса, как обычно, отреагирует, но она по какой-то причине этого не сделала, и он нехотя пошел открывать. На лестничной площадке стоял Алексей. Впервые Родик видел, чтобы он был без сопровождающих.
– Здравствуйте. Вы легки на помине. Я только сейчас о вас подумал. Вы один?
– Наше вам, Родион Иванович. Пацаны хотели вас навестить, но дела не позволили. Выглядите вполне прилично. Михаил Абрамович расписал мне, что вы чуть ли не при смерти…
– Это в его стиле. Чувствую себя уже хорошо. Да вы проходите. Раздевайтесь. Сейчас Окса чай состряпает. Окса, Окса… Дьявол, куда она запропастилась? Проходите в столовую. Я сейчас…
Родик направился на кухню, но по дороге услышал из ванной шум льющейся воды и понял, что Окса там. Он открыл дверь и сказал:
– У нас гости… Алексей приехал меня навестить. Накрой на стол. Я тебе кричу, а ты не слышишь.
– Вода же… Сейчас все сделаю. Ты только не волнуйся. Тебе нельзя.
Родик вернулся в столовую. Алексей рассматривал коллекцию камней. Взяв массивный срез яшмы, он поигрался им и спросил:
– Чем вас оглушили?
– Не знаю, но шишка здоровая. Да и кожу рассекли.
– Расскажите подробно, как дело было.
Выслушав, Алексей задумался, а потом сообщил:
– Возможно, это связано с нашим новым образованием. Отарик всех спортсменов собирает. Нам предложение сделал. Мы встречались. Он дело говорит. Старшие прознали и нам предъяву закатали, но не явно. Мы же ничего не нарушили. Вот я и подумал: может, картинку нарисовали.
Родик ничего не понял, а лишь отметил, что Алексей в отсутствие своих сотрудников почти не употребляет феню.
– Я не понял. Каким боком это имеет отношение ко мне?
– Вы наш человек. Мы к вам относимся с уважением, но вы не в нашем коллективе. Если кого-то из моих прессануть, то тут беззаконие, а так… Предупреждение.
– Ясно. Бей своих – чужие бояться будут. Хотя тут наоборот.
– Это предположение. Будем разбираться.
Тут вошла Окса с подносом и быстро накрыла на стол. Алексей при ней не стал развивать затронутую тему, а когда она вышла, заключил:
– Давайте не будем гадать. Подождем. У меня к вам есть несколько вопросов по текущим делам. Можно?
– Конечно.
Проводив Алексея, Родик в продолжение прерванных размышлений рассудил:
«Одну сторону послушали. Что-то проблеснуло. Надо бы и с другой пообщаться».
Родик позвонил Евгении Григорьевне и попросил о встрече. Она нервозно среагировала на его звонок, и Родик понял, что это вызвано нарушением без необходимости правил конспирации. Сказав еще несколько ничего не значащих слов, он попрощался и тут же набрал номер для связи. На этот раз уже не считая свои действия фарсом, он не испытал неловкости.
Встречу с курьером он назначил на три часа завтрашнего дня. Она должна была состояться в заранее условленном месте, которое он указал при передачи отчета в Комиссию. Тогда, считая все это ненужной игрой, он руководствовался соображениями безлюдности и близости к своему дому. Записку о порядке осуществления следующего контакта необходимо было передать завтра вместе с письмом Евгении Григорьевне. С учетом последних событий он стал перебирать возможные варианты и не находил оптимального. От этих размышлений его отвлекла мысль о том, что разумно заодно ответить на лондонские послания и направить списки новых членов клуба для составления на них досье. Он принялся за работу. Написание писем не заняло много времени, а вот перевод в машинописный вид вызвал массу трудностей, и Родик провозился с этим до полуночи, не решаясь довериться даже Оксе, которая вполне сносно управлялась с пишущей машинкой.
Утром в понедельник Родик, спускаясь на лифте, вдруг ощутил беспокойство. Сначала источник этого чувства был ему непонятен, но, выйдя из лифта и заметив около почтовых ящиков мужчину, он осознал, что опасается слежки. Во дворе, внимательно осмотревшись, ничего подозрительного не заметил, но весь путь до офиса изучал в зеркале заднего вида номера и марки следующих за ним автомобилей. Однако какой-либо закономерности не выявил. У подъезда офиса было безлюдно и ничто не свидетельствовало о наличии наружного наблюдения. Отругав себя за зарождающуюся манию преследования, Родик поднялся по первому маршу лестницы и тут увидел стоящего у окна спиной к нему человека в бесформенном черном пальто. Подозрения нахлынули с новой силой.
В офисе ничего необычного Родик не заметил и, поздоровавшись, пригласил Михаила Абрамовича прогуляться. Тот неохотно оделся, и они вышли на лестничную площадку. Человек все еще стоял на прежнем месте. Родик, пропустив Михаила Абрамовича вперед, намеренно задел его плечом. Тот повернулся. Родик извинился, постаравшись разглядеть лицо. Глубоко надвинутая мужская шапка-ушанка закрывала верхнюю его часть, а пушистый шарф – нижнюю. Однако у Родика создалось впечатление, что это была девушка.
Выйдя из подъезда Родик спросил:
– Миш, ты офис проверил?
– Посмотрел, ничего вроде не пропало.
– Может, что добавилось?
– Не знаю, как это определить. Я же не Джеймс Бонд. Да и что нам скрывать?
– Кто знает логику других. Например, Алексей может не верить в наши расчеты прибыли или хочет знать наши планы. Он ведь по розовому маслу до сих пор не успокоился. Вчера меня навещал и опять завел об этом разговор. Думает, что мы миллиарды заработали, а до этого расписывал разногласия со своим начальством, способные вызвать неприятности для нас. То ли пугал, то ли действительно такая опасность существует, и я мог оказаться жертвой их разборок.
