Ознакомительная версия.
Само интервью Александру понравилось. Маша давала ему возможность подробно отвечать на вопросы. Другое дело, какая часть этих ответов будет напечатана, но по крайней мере, хоть не перебивают, и на том спасибо. Сами вопросы особой оригинальностью не блистали – ваши впечатления от суда, одобряете ли вы решение, были ли в вашей практике подобные случаи… Но если людям надо, то почему бы не ответить на вопросы, особенно если у тебя хорошее настроение? А настроение было хорошим, даже очень хорошим – Александр радовался за коллег, которые сегодня, впервые за много дней, могут заснуть спокойно. Если, конечно, успеют до этого времени свыкнуться с мыслью о том, что обвинения наконец-то с них сняты. Александру хотелось радоваться за все человечество, он даже за Вадима Родионовича порадовался и за его клинику. Может, оно того и стоило – приезжать в Нижний, общаться с разными людьми, испытывать разные (и не всегда позитивные) эмоции ради того, чтобы вот так искренне радоваться сейчас. У Александра было такое чувство, словно это его оправдали, словно это с него сняли незаслуженные обвинения.
Ощущение праздника требовало каких-то действий. Александр решил устроить себе праздничный ужин. Ужин в одиночестве может считаться праздничным с большой натяжкой, потому что любой праздник – дело коллективное, но с другой стороны, если вдобавок к основному блюду заказать вкусный десерт и запить его бокалом настоящего хереса, то это уже будет похоже на праздник. И после ужина можно не сразу отправляться спать, а немного погулять по вечерним улицам. Блаженное безделье – это тоже своего рода праздник. Сегодняшнее вечернее безделье было настолько блаженным, что даже о работе над диссертацией думалось без угрызений совести. А в какой-то момент даже снизошло нечто вроде озарения. «Не изменить ли мне тему? – подумал Александр. – Трансгендерные операции – это же непаханое поле для научной работы, особенно в той части, которая находится на границе между медициной и психологией. Ох, надо бы это все как следует обдумать…»
Но сегодня вечером Александру совсем не хотелось думать. Хотелось гулять, созерцать жизнь, наслаждаться ощущением гармонии, которое в последнее время так редко его посещало. И еще хотелось сделать кому-нибудь что-то хорошее, но такой случай этим вечером так и не представился. К сожалению.
16. Навязчивое послевкусие
Комплекс операций по «превращению» женщины в мужчину включает в себя такие операции, как гистерэктомию – удаление матки, овариоэктомию – удаление фаллопиевых труб и яичников, вагинэктомию – удаление влагалища, кольпоклейзис или облитерацию влагалища, то есть его хирургическое закрытие, метоидиопластику – удлинение клитора, для того, чтобы на его основе сформировать пенис, фаллопластику – создание пениса с использованием тканей других частей тела (в техническом плане это самая сложная операция из всего комплекса), уретропластику – формирование нового мочеиспускательного канала, позволяющего осуществлять мочеиспускание через новый пенис, скротопластику – создание мошонки и яичек (мошонка создается из донорских тканей пациента, а затем в нее имплантируют силиконовые яички), редуктивную маскулинизирующую маммопластику – формирование мужской грудной клетки путем удаления лишних тканей (осуществляется также перемещение сосков). При необходимости могут производиться дополнительные операции, например – вставка имплантов в подбородок с целью придания ему более мужественной формы или удаление подкожного жира с ягодиц и бедер.
С маммопластики, то есть создания грудной клетки мужского типа, обычно и начинают. Это первая операция при женском транссексуализме. Почему именно с нее? Так удобнее. Удалению матки и придатков предшествует довольно длительный курс гормонотерапии (гормоны прооперированным транссексуалам приходится пить потом всю жизнь). «Наложение» операции маммопластики с послеоперационным периодом на этот курс позволяет сэкономить время. Вдобавок маскулинизирующая маммопластика – это наименее травматичная операция из всего комплекса. Если вдруг пациентка передумает (а люди иногда меняют свое решение после первой операции), то лучше уж пусть это случится после маммопластики, а не после гистерэктомии.
Грудь у Инги была небольшой, с небольшими же ареолами, поэтому операция прошла быстро. Когда анестезиолог Гаспарян сказал свое: «Можно», Александр сделал небольшой разрез под ареолой левого соска и удалил ткань железы. Иссекать лишнюю кожу вокруг ареолы не было необходимости. То же самое Александр сделал справа.
– Не повезло нашей пациентке, – сказал ассистировавший Александру доктор Кузоватый, когда операция закончилась. – Была бы грудь еще чуть поменьше – обошлись бы липосакцией[37].
– В одном не повезло, зато в другом повезло, – ответил Александр.
Отец Инги ждал окончания операции в холле. Каждый по-своему пытается скрасить ожидание и хоть немного отвлечься от тревожных мыслей – Виктор Сергеевич раскладывал на планшете пасьянсы. Увидев Александра, он вскочил с кресла и с выражением крайней озабоченности на раскрасневшемся лице спросил:
– Ну как?!
– Все в порядке. – У Александра, наверное, не было более любимой и более приятной фразы, чем эта. – Минут через десять вы сможете пообщаться с Ингой. Вас к ней проводят…
– Я ей фруктов принес! – Виктор Сергеевич кивнул на объемистый пластиковый пакет, стоявший на полу возле его кресла. – Яблоки. Она любит яблоки. И воды! Без газа, как положено.
– Виктор Сергеевич, Инга сегодня вечером уже будет дома, – напомнил Александр, радуясь как за Ингу, так и за взволнованного Виктора Сергеевича. – Так что передачу можете сразу унести обратно в машину.
– Ну, я подумал, скучно так ведь лежать, хоть яблочко погрызет… – начал оправдываться Виктор Сергеевич, словно Александр уличил его в чем-то нехорошем. – Так ведь положено, чтоб в клинику с передачей…
Ева «наябедничала» Александру, что Виктор Сергеевич дважды звонил ей и подолгу, не меньше часа, расспрашивал обо всем, что касалось смены пола. Больше всего интересовался ощущениями самой Евы и тем, как после операции менялись ее отношения с родителями.
– Я ему честно сказала, что мои отношения с родителями никак не изменились, – Ева говорила бодро, даже немного бравировала, но в голосе ее отчетливо звучали горькие нотки. – То, что мой отец снизошел до того, чтобы иногда разговаривать со мной по телефону тайком от матери, это еще не отношения. Но я рассказала в подробностях, чего бы мне хотелось и вообще…
– У тебя все наладится с родителями, – убежденно сказал Александр. – Это примета такая – поможешь кому-то, и у тебя все будет хорошо.
«А когда будет хорошо у меня? – подумал он и, чтобы не впадать в меланхолию, бодро заверил: – Скоро!»
Меланхолия по возвращении из Нижнего накатывала довольно часто. Склонный к типологизациям, классификациям и прочим систематизациям Александр обозвал ее «навязчивым послевкусием» нижегородского дела. Любая трагедия, которую принимаешь близко к сердцу, сама по себе способна навевать меланхолию, а если вдобавок у трагедии есть неприятные последствия, тогда без меланхолии не обойтись. Подумаешь о том, что пациенты не должны умирать во время совершенно невинных операций, затем подумаешь о том, что врачи непременно должны отвечать за свои ошибки, но не должны огульно обвиняться в том, в чем они не виноваты, – и настроение сразу же портится. А стоит только вспомнить, как нечистоплотные, неразборчивые в средствах люди используют чужое горе – и становится совсем тоскливо. Да, этот мир и живущие в нем люди далеки от идеала, но не настолько же, в конце концов!
Маша из «Нижегородских известий» написала, что интервью Александра имело большой резонанс, и предложила «повторить», а то и сделать «беседы о медицине с доктором Бергом» (название-то какое, жуть!) регулярными. Александр на это ответил, что общаться с Машей ему было очень приятно и что он готов регулярно беседовать с ней на разные темы, начиная с китайской каллиграфии и заканчивая альпинизмом, но только не о медицине. О медицине, пояснил он, ему хочется беседовать только в позитивном ключе, а Машу и ее еженедельник в первую очередь интересуют сенсации скандального толка. Один раз, по случаю и к месту, можно, а регулярно – нет. Добрая Маша не обиделась, написала, что все понимает и что всегда будет рада вернуться к обсуждению вопроса о сотрудничестве.
Накануне отъезда в Питер у Александра неожиданно состоялся серьезный разговор с матерью. Она пригласила его на ужин среди недели, поскольку в пятницу Александр уезжал к Августе. Он приехал, ожидая, что это будет обычная встреча, но едва вошел в квартиру, понял, что сегодня его пригласили не просто для того, чтобы накормить и пообщаться. Понял по взгляду матери, в котором явно таилась какая-то невысказанная мысль.
Ознакомительная версия.
