Ознакомительная версия.
– Но ведь можно много чувствовать, и ничего не делать, – возразила жена.
– А можно много делать, но мало чувствовать, – добавила дочка, наматывая на палец алую ленточку.
– Верно. Я думаю, что Лермонтов за свои двадцать семь лет прожил более полную и богатую жизнь, чем пастух в горах – за сто двадцать. Один терзался мыслью и страстью, а другой хранил размеренный покой. В короткую жизнь одного как бы вместилось столько же чувств, сколько в долгую жизнь другого.
– Я не о том, – жена взяла из его опущенных рук книгу и аккуратно поставила на место. – Бывает чувствительный мечтатель-бездельник, и бывает бесчувственный делец, робот. У одного богатая внутренняя жизнь при полном безделье, а у другого богатая внешними событиями жизнь при полной внутренней бедности. Кто из них больше прожил?
– Это крайние исключения. А правило таково, что жажда ощущений толкает человека к действию. Авантюристы обуреваемы страстями. Инфаркт – профессиональная болезнь и гангстеров, и поэтов. И те и другие делают много, только каждый по-разному.
Звягин вырвал лист из большого блокнота и нарисовал график.
– Наглядно? – спросил он. – Чем шире размахи этой линии, чем чаще зубцы, чем больше общая длина – тем больше прожил человек, полнее, богаче. А другой и дольше протянет, да чувствовал-то еле-еле, хилая душа. Разве у такого жизнь? Ни горя, ни радости.
– Ты хочешь сказать, что горе тоже необходимо? – подняла брови жена.
– Обязательно. Вверху – положительные эмоции, внизу – отрицательные. И то и другое – жизнь; и то и другое необходимо испытать нервной системе.
– То есть наверху у тебя как бы счастье, а внизу – страдание?
– Да.
– И по-твоему, нервная система человека сама стремится к страданию? – недоверчиво уточнила жена, глядя на график.
– А по-твоему, только к счастью?
– Ну, в общем, да. Где же ты видел того, кто по доброй воле хочет испытать горе?
– Везде видел. Иначе почему на свете столько людей, которые вроде бы имеют все, что надо для счастья, – а они несчастливы?
– Но ведь они не хотят быть несчастливыми!
– Э. Думают, что не хотят, а на самом деле хотят.
– Как это?
– Очень просто. Есть сознательные стремления, а есть подсознательные. Сознательно человек рисует себе картину счастья и стремится к нему. А подсознательно стремится к страданию. Потому что нервной системе надо испытать все. Жизнь из горя и счастья пополам, как давно замечено, гораздо полнее, чем сплошное благоденствие. Человек всегда найдет повод для страдания.
Звягин свернул рисунок в трубку и получил подобие цилиндра.
– О, – удовлетворенно сказал он. – Теперь полная наглядность.
– Наглядность чего? – не поняла дочка, силясь постичь новую игру неугомонного папы.
– Того, что от большого счастья до большого горя один шаг: они соседствуют близ границы – видишь, как близко?
Он скрепил цилиндр канцелярскими скрепками, открыл «Обществоведение» на законах диалектики, со вкусом перечитал. Окинул гордым взором творение рук своих и без ложной скромности изрек:
– Гениально. Ну разве я не гигант?
Потянулся с хрустом, посвистал «Турецкий марш» и прыгнул к телефону.
Встреча с Матвеем произошла под портиком Пушкинского театра.
– Вы гигант, – с небрежным недоверием сказал Матвей, выслушав его рассуждения. – И при помощи этой бумажки вы намерены раскрыть мне глаза на устройство мира?..
– Почему бы и нет, раз ты сам не понимаешь.
– Зачем вы меня вообще нашли?
– Заинтересовался забавным вопросом, который ты задал в начале нашего знакомства.
Принаряженная толпа стягивалась к спектаклю: восьмой час. Поглядывали на пару: подтянутый, тщательно одетый мужчина, добродушно посмеивающийся, и интеллектуального облика юноша – бородка, очечки, скептическая гримаса.
– И теперь вы готовы мне на этот вопрос ответить? Здесь и сейчас?
– Ага. Чтобы понять все в жизни, надо лишь усвоить две старые истины.
Первая. Любое явление, продолжаясь, в конце концов переходит в свою противоположность. Видишь – как бы перелезает на моем цилиндре через границу, из положительной половины в отрицательную. Например. Ты помогаешь человеку. Это хорошо. Но если ты будешь помогать ему все больше и больше, непрерывно и во всем, то погубишь его – превратишь в несамостоятельного иждивенца, паразита, живущего твоим трудом и твоей волей; это плохо.
Вторая. Любое явление имеет свою противоположность. Где бы ты ни наметил точку на одной половине цилиндра – ей соответствует такая же точка на другой половине. Например. У листа бумаги всегда две стороны – одна сторона без другой не существует. У магнита всегда два полюса, магнит с одним полюсом невозможен. Где есть верх – там есть и низ. И так далее.
Усвоил ли?
– Азы диалектики, – фыркнул Матвей.
– Верно, – любезно согласился Звягин. – Но от того, что это – азы, лучше они людьми не понимаются. К сожалению.
Они вышли на Садовую и мимо ограды Суворовского училища двинулись в сторону Сенной. Нить беседы раскручивалась. Роль ехидного экзаменатора была Матвею по вкусу.
– Что такое счастье?
– Только не богатство, не почести, не какие-то условия жизни. Ведь в одинаковых условиях один может быть счастлив, а другой – несчастен. Счастье – это не то, что человек имеет, а то, что он при этом испытывает. Счастье – это сильнейшее приятное ощущение.
– Тогда счастье и наслаждение – одно и то же?
– Да.
– Это примитивно и пошло.
– Нет. Человек испытывает наслаждение от достижения трудной цели, от сознания своей победы, от совершенного открытия. От красоты природы. От людской благодарности и признания. От своей значительности. От свободы.
– А как быть счастливым? Как испытывать это наслаждение?
– Ходить по путям сердца своего. Ничего не бояться. Быть храбрым и честным. Не жертвовать своими убеждениями, не поджимать хвост. Самое главное умение – это умение радоваться жизни.
– А если не получается?
– Меняй характер. Займись спортом – это дает радость от своей силы, от своего тела: в здоровом теле – здоровый дух. Старайся постоянно обращать внимание на хорошие стороны жизни. Научись принимать жизнь как подарок природы.
И еще – умей хотеть. Умей добиваться желаемого. Умей заставить себя делать то, что решил, даже когда желание и силы иссякают.
– Если это так просто – все давно были бы счастливы.
– Нет. Взгляни еще раз на мой рисуночек, на цилиндр. Кто хочет счастья – не должен бояться горя. Умение радоваться неотделимо от умения страдать. Потому что в основе того и другого лежит способность остро чувствовать. Привычка снижает чувство. И счастье приедается. Необходимо разнообразие. Нервная система, стремясь к свежести и остроте чувств, всегда переходит от положительных ощущений к отрицательным и обратно.
– А вот Томас Карлейль сказал, что высшее счастье – это самопожертвование.
– Правильно сказал. Ощущения связаны с действиями и побуждают к действиям. Высшее ощущение связано с высшим действием, а самое большое, что может произойти с человеком – это переход последней черты, это смерть. Пожертвовать самой жизнью во имя того, что любишь и во что веришь, – для этого нужно испытывать чувство огромной, всепобеждающей силы – сильнее инстинкта жизни! Испытать такое способен не каждый.
– Почему в хороших книгах обычно несчастливые концы?
– Потому что их герои обычно – сильные люди, которыми владеют сильные чувства. Они так стремятся к счастью, что в конце концов заходят слишком далеко, пересекают границу – и оказываются в горе. Чтобы познать предел счастья – надо перейти этот предел, и тогда познаешь предел горя. Но это – полная, настоящая, предельно насыщенная жизнь. Жизнь Ромео и Джульетты.
(Ты ведь слышал, что от большого счастья люди могут плакать, а от большого горя – смеяться в истерике? Что от большого счастья, так же как от большого горя, люди иногда умирают, – сердце, видишь ли, не выдерживает такой нервной нагрузки.
Посмотри на мой цилиндр – на границе противоположности сходятся и переходят одна в другую.)
– А почему сильный герой иногда кончает с собой? Почему застрелился Хемингуэй?
– Есть два уровня ответа.
Уровень первый. Человек кончает с собой, потому что устал от жизни, не может перенести страданий, смириться с крахом, не желает конца в одряхлении, измучен депрессией.
Уровень второй. Хемингуэй был сильной, активной личностью, с авантюристическими задатками: охотник, боксер, солдат, писатель, мужчина. Ему были необходимы сильные ощущения, которые он и получал от своих действий.
И вот телесно он стар и немощен. Не может писать, любить, драться, путешествовать. А душе, то бишь нервной системе, необходимы сильные ощущения! То есть сильные, крупные поступки! И та самая страсть к ощущению жизни, которая владела им всегда, толкает его на последний, страшный, предельный поступок – зарядить любимое ружье и спустить курки.
Ознакомительная версия.
