Ознакомительная версия.
– Значит, я с вечера на утро помолодею?
– Не быстро, постепенно. Лысина зарастет, – кивнул парень на плешь Гоги, – жир уйдет, сердце, почки, селезенка обновятся и заработают как новенькие. Это все-таки не церковное чудо, а физиологический процесс, который быстрым не бывает. Да и зачем ускоряться? Родных и знакомых пугать?
– Сколько это стоит? – нервно спросил Гога.
Парень черканул на листочке и протянул его Гоге. Тот, увидев цифру, присвистнул, икнул:
– Ого!
– Это только фирме, а еще миллион баксов суррогату.
– Кому?
– Человеку, который согласится за деньги отдать вам свое здоровье.
– А где вы их берете? Как их, суррогатов? Почему суррогаты?
– Не почему, надо же как-то доноров называть. Бедных и здоровых навалом. За миллион каждый гастарбайтер вам подарит и десять, и двадцать, и тридцать собственных лет. Люди с почками за копейки расстаются, а тут без видимого ущерба решение всех финансовых проблем.
– Я увижу… своего суррогата? Кто он?
– Какая вам разница? Хотите – своего приводите. Но ставка миллион и ни центом ниже, наша фирма не мелочится.
– Я заметил.
– Только советовал бы вам хорошенько суррогата проверить, по медицинской части обследовать. А то окажется, что у него язва в желудке намечается и в сорок лет проклюнется. Зачем вам чужая язва? Вообще же опыт подсказывает, что лучше не знать, от кого молодость получил и что с ним стало. С моральной, так сказать, точки зрения.
Во время разговора игра на мониторе не останавливалась, инопланетные монстры палили друг в друга. Какой-то этап, очевидно, закончился, компьютер принялся пиликать.
– Извините, – повернулся к экрану молодой человек, – секунду! Туалет у нас справа от моей двери.
– Знаю, – поднялся Гога.
Ему не хотелось в туалет, но тут, видно, было все просчитано. После подобной информации, после обозначенных перспектив, о которых и мечтать не приходилось, человеку требовалось побыть одному, переварить услышанное.
Он стоял, обеими руками опершись о раковину, смотрел на себя в зеркало. Пухлая дряблая рожа, мутные белки глаз, клокастые брови, лысина в коричневых пигментных пятнах, из ушей волосы торчат. И вся эта мерзость исчезнет? Снова как молодой, но матерый волк? Фантастика. Гога открыл кран и поплескал холодной воды на лицо. Но ведь Сенька орлом? После трех инфарктов горные лыжи, теннис и жена-малолетка. Намекал, что многие здесь побывали, кому по карману. Предупредил: без болтовни. Да и кто признается, что купил чужую молодость? Спасибо Сеньке! Друг настоящий.
А ведь на Гоге грех. Лет пятнадцать назад Гога предал Сеньку и продал с потрохами. Ситуация так сложилась. Сеня примчался, мол, как ты мог, наша дружба, я тебе верил и тра-та-та про совесть. Гога ответил: «Бизнес – это не макароны по-африкански. Гуляй, Сеня!» Тогда, кажется, первый инфаркт и случился у Сени. Но сумел-таки друг подняться, развернуться по новой и зла не держал. Посмеивался: «Кто старое помянет, тому глаз вон. Глаза нам еще пригодятся». Ах, Сенька, Сенька, по гроб жизни я тебе обязан. С деньгами расставаться жалко, ох как жалко. Почти все, что нажито непосильным трудом, как говорил известный персонаж. Но на том свете капиталы не понадобятся. И хочется на этом свете еще пожить, да на полную катушку. Денег он заработает, были бы молодость и здоровье.
У Гоги всегда был отличный нюх на липу, обман, камуфляж. Правда, этот нюх был в начале бизнеса, потом в его компании появились батальоны крючкотворов-юристов, разоблачавших малейшую аферу. Но у старого волка нюх притупиться не может! Гога, как ни тянул носом, не чувствовал подвоха. Эта ситуация была для него странной, но объяснимой. Во-первых, друг Сеня раскололся только после большого прессинга и нешуточной услуги. Во-вторых, на вопрос о тех, кто еще прошел через процедуру, Сеня хохотнул: «Почитай „Форбс“ или включи телевизор». Верно! Некоторые ровесники Гоги выглядели огурцами, по сравнению с которыми он – тухлый гриб. И в-третьих, встречающий пациентов – кандидатов для омоложения раздолбаистый геймер – администратор. Полнейшее впечатление: если бы миллиардер Самодуров не пришел, компьютерный фанат не расстроился бы. Так не бывает в выгодном бизнесе. За деньги, что запрошены, клиента надо на руках носить и опахалом атмосферу освежать. Или же бизнес настолько успешный, что одним миллиардом больше, одним меньше – значения не имеет.
Гога вытер лицо носовым платком, сформулировал для себя главный вопрос: «Чем я рискую?» Он вернулся, сел на посетительский стул. Пацан азартно дергал мышкой, будто и не заключал сделку на астрономическую сумму.
– Кх-кх, – кашлянул Гога, напоминая о себе.
– Да? – с неохотой крутанулся на стуле пацан, разворачиваясь к Гоге.
– Меня интересует договор.
– Какой договор?
– Не три копейки просите. Порядок прохождения платежей, гарантии?
– Никакой бюрократии. Я вам даю номера счетов и банки, в которые переведете деньги.
– До процедуры? – быстро спросил Гога.
– После. До процедуры, как вы выражаетесь, миллион наличными суррогату.
– А дальше?
– Переводите в течение месяца. Понятно же, такую сумму сразу не аккумулировать.
– А если я не стану переводить?
– Вернетесь в исходное состояние.
– Поймаете меня и снова укольчик сделаете? – усмехнулся Гога.
– Нет, – скривился администратор. – Никто вас ловить и колоть не будет. Какой-то бандитский детский сад! Солидный человек, а мыслите как провинциальный мафиози. Чтобы избавиться от перхоти, не обязательно снимать скальп. Миллион вы теряете по-всякому. И еще должен предупредить про синдром отмены. Термин понятен или объяснить?
– Лучше объяснить.
– Если вы голодали, чтобы избавиться от лишнего веса, а потом снова принялись обжираться, то наберете больше прежнего. Забыли выпить лекарство от давления, оно зашкалит. При нашей методике синдром отмены ярко выражен. Решите надуть нас – постареете сразу на несколько лет, вплоть до реанимации и последующих криопроцедур в морге. Крио – значит «холод», – счел нужным пояснить очкарик.
– Лихо работаете.
– А мы не видим смысла бороться с эффектом отмены. Вы предупреждены и знаете, на что идете. Кроме того, случаев неуплаты у нас пока не было.
– Но я хочу знать, что мне будут вливать! – настаивал Гога.
– Вам передается информация о молодости, в каком растворе – неважно.
– Что собой представляет эта информация?
– У попа была собака.
– Чего?
– Опять двадцать пять, – скривился парень. – Снова вы со своими глупыми вопросами. Я и так с вами заболтался.
– Сколько тебе лет? – вырвалось у Гоги.
Парень снял очки и стариковским жестом принялся их протирать. Посмотрел на Гогу в упор, с прищуром, насмешливо:
– Сынок! Я же тебе по-доброму советовал не впадать в детство.
– Когда это можно, когда реально? – путался от волнения Гога.
– Минутку.
Парень (или древний старик?) свернул окошко игры на мониторе. Вывел страницу с какой-то схемой.
– Сколько лет заказываете?
– Двадцать, нет, тридцать, – занервничал Гога.
– Отлично. Есть проверенный до генной чистоты суррогат. Здоровый лось, даже завидно. Сегодня вторник. В пятницу годится? Приходите с миллиончиком наличными. Сейчас я вам распечатаю названия банков, номера счетов. Или в пятницу возьмете?
Гогу в очередной раз потрясло, что с такими суммами здесь обращаются как с медяками. Подобного лихачества Гога не видел, хотя повидал немало.
– В свой бизнес принимаете? – спросил он, верный привычке не упускать шанс.
– Обсуждается, – кивнул парень и снова вывел на монитор игру. – Но сначала давайте вы убедитесь в надежности предприятия и выполните свои обязательства. Еще вопросы есть?
– Еще вопросов нет, – поднялся со стула Гога.
Он вышел на улицу и вздохнул полной грудью.
Он улыбался, и растерянные телохранители, никогда не видевшие на лице шефа улыбки, сначала растерялись, а потом принялись подобострастно кривить губы в ответ.
– Поехали, суррогаты! – хохотнул Гога, забираясь в машину.
Процедура была не страшней рутинной больничной. Именно больничную палату напоминала комната за одной из дверей, во время первого посещения Гоги закрытая. Геймер-администратор наврал. Вместо укольчика в вену стройная медсестра (или докторша?) поставила Гоге капельницу. Факт лукавства не насторожил Гогу, а успокоил. Гога сам привык врать как дышать и никому не верил. Гога спросил, где суррогат, сестричка ответила, что в соседней комнате, тоже под капельницей. Последних ее слов Гога не услышал, потому что счастливо уснул. А когда проснулся, то обнаружил себя в одиночестве лежащим на медицинском столе. Ни капельницы, ни докторши.
Гога встал, опустил рукав сорочки, пряча изгиб локтя, на котором был пластырь – единственное свидетельство процедуры. Гога чувствовал себя отлично. Вышел в коридор и открыл дверь в комнату очкарика. Тот не играл в свои дурацкие игры на компьютере, а курил, ходил из угла в угол.
Ознакомительная версия.
