– Инна, ты где? Тебе нужна помощь?
– Нет. Я дома. С Темушкой. Он хоть и живет у меня третий месяц, но, видно, почувствовал что-то: капризничает третий день. И сегодня спать не ложится. Бедный Темушка. Бедный мой мальчик.
– Инна, я не понимаю… А почему он у тебя живет?
– Не нужен никому.
Подруга замолчала.
– Ты где? Инна, я тебя не слышу.
– А я ничего и не говорю. Думаю. Что мы с Семеном натворили! Все казалось, что это еще не жизнь, что все еще впереди. Я ведь даже толком не поняла, как дети выросли. А теперь смотрю на Темушку…
В трубке стало тихо. Я догадалась, что Инна плачет. Чтобы отвлечь ее от невеселых воспоминаний, я не очень кстати спросила:
– А отец? У Темы ведь есть отец!
– У него бизнес какой-то сложный. Ему не до сына. Бедный Темушка, – Инна опять всхлипнула. – Мама все по клубам порхала… – прости, Господи, ее душу грешную… Все чего-то в жизни ей не хватало. Отец весь в работе…
Инна помолчала.
– Они сначала Темушку на день да на два оставляли, потом стали только на выходные забирать, а последнее время… Знаешь, он меня мамой зовет.
Инна заплакала навзрыд, но я не осмелилась ее остановить.
– Господи, прости нас, – сказала она еле слышно. – И не допусти, чтобы дети за наши грехи расплачивались! И Семена прости.
На следующий день я забежала проведать Инну. Бледненький большеглазый Тема не слезал у нее с рук.
– Его мало любили, – сказала Инна, когда ей все же удалось отцепить Тему от шеи и положить в детскую кроватку. – Вот он и болеет часто. И от сверстников в развитии чуть отстает. А теперь еще и это…
Время летит незаметно. Чужие дети отличаются от своих тем, что вырастают быстро и легко.
Инна мне позвонила накануне первого сентября:
– Завтра Темушка в первый класс идет! Представляешь?! Мы уже до школы дожили! Приходи к нам в обед попраздновать, а?!
Инна заговорила тише, явно прикрывая трубку:
– Я думала, Темин отец придет, а он позвонил и сказал, что не сможет. Деньги на подарок с шофером передал. Он неплохой… только с фирмой у него последнее время какие-то проблемы. И с женами ему никак не везет. Так ты придешь? – опять звонко защебетала Инна. – Темушка такой красивый в новом костюме!
Голос Инны звучал так счастливо, что я, не задумываясь и даже не заглянув в график, выпалила:
– Конечно, приду! Обязательно! Кстати, как твое здоровье? Мы так давно не виделись.
– Здоровье?! Да хорошо! Вся в хлопотах. Темушку весь год к логопеду водила: в эту школу не берут с дефектами речи, потому как школа супер! Зато мы теперь рыкаем, как тигры! Темушка… – глухо прокричала Инна, вероятно отвернувшись от трубки. – Темушка, иди сюда, порычи тете в трубку, как тебя научили. Не хочешь? Стесняешься? У тебя же получается!
Мы еще поболтали о завтрашнем ответственном дне, а потом Инна неожиданно спросила:
– А помнишь, я просила у Бога, чтобы он дал мне время Аннушку подрастить?! Теперь Аннушка взрослая: завтра увидишь – не узнаешь. Надо же, как жизнь обернулась… А то, что Бог мне еще и Темочку даст…
В этот момент в трубке что-то зарычало.
– Во! Ты слышала? Нет, ты слышала? Умница, Темушка! Целый год учились!
Инна что-то затараторила рычащему Темушке, он оставил в покое раскатистое эр, ответил Инне, и они оба звонко засмеялись.
– Темчик, бегом на кухню, – услышала я в трубке приглушенный голос Инны. – А то чай совсем остынет.
«Целый год походов к логопеду! А я дочь даже к стоматологу не могу вовремя отвести, – устыдилась я. – Завтра же запишу ее к врачу. Нет, послезавтра – завтра не могу».
– Ты слышала? Такого раскатистого эр даже у Аннушки не получалось. Ох, и все-таки я волнуюсь: как все пойдет? Кстати, сын обещает учиться на одни пятерки! Так что я теперь буду долго жить: должен же кто-то завтраки отличнику готовить.
Надежда Кривопалова. Тополь
Тополь рос метрах в семидесяти от моего дома. Он был хорошо виден из моего окна.
В раннем детстве с пригорка возле тополя мы катались на санках и на лыжах. Это сейчас он для меня пригорок, а раньше казался горой.
С этим тополем связана вся моя жизнь. Когда я училась в пятом классе, а Он в шестом, Он первый раз сказал: «Давай с тобой дружить». А потом написал записку: «Здравствуй, Чайка! С приветом, Сокол!» Эту первую записку Он передал мне возле тополя. Так началась наша переписка. Под этим тополем в восьмом классе случились у нас первое признание в любви и первый поцелуй.
Это произошло осенью, когда был сильный звездопад: «Смотри, звезда падает – а вот еще и еще, – загадывай скорее желание». И пока я крутила головой, разглядывая звезды, Он крепко прижал меня к дереву и поцеловал. Я не ожидала этого, все чувства смешались: и страх, и стыдливость, и нежность, и любовь.
Любовь… Так она поселилась в моем сердце. Мы стали встречаться почти каждый день. Он приходил к тополю и свистел. Его свист был необычный: сначала будто шипящий, а потом звонкий и заливистый. Отчим каждый раз говорил: «Вон твой кавалерка пришел. Тебя вызывает». И я с радостным сердцем бежала на свидание.
Первая ссора тоже произошла под тополем. Так уж распорядилась природа, что девчонки-подростки сначала бывают выше своих сверстников. Вот как-то стою я на пригорке, а Он меня ниже. Хотел меня поцеловать на прощание и не смог дотянуться. Я засмеялась. Он говорит:
– Если ты будешь так интенсивно расти, дружить с тобой не буду.
От этих слов стало трудно дышать. Обиженная, я убежала домой и весь вечер проревела. Папка, так я звала отчима, ничего не понимая, утешал меня как мог. Я не выходила на свидания целых два дня. Не могла ни о чем думать, кроме как о Нем. Сердце разрывалось от страданий. На третий вечер стояла у окна и ждала «позывного». Едва заслышав трель моего «соловья», выскочила за ворота и бросилась в объятия любимого.
– Я не думал тебя обидеть, – это были Его первые слова.
Слов «прости меня» мы не говорили друг другу ни разу. Находили другие слова, а иногда обходились без слов – помогала любовь.
Мне – семнадцать, ему – восемнадцать. Я заканчиваю десятый класс, Он окончил училище и сдал экзамены на получение водительского удостоверения. Тут Ему и вручили повестку: явиться в военкомат 9 мая к 7 часам утра. Утром 8 мая он стоял у моих ворот с букетом первоцветов. Пришел пригласить на проводы в армию.
– Придешь?
– Конечно, приду.
– Дай руку.
Я подала руку, Он надел на безымянный палец серебряное колечко с бирюзой.
– Будешь ждать?
– Буду.
– Не обманешь?
– Нет. – Все девчонки так говорят, а потом забывают.
У Него были очень грустные глаза, а я не сомневалась, что дождусь.
Его отправили служить в Воркуту. Я окончила школу и поступила в институт. Каждый день писала Ему письма, рассказывала, как у меня прошел день, что меня расстроило, что порадовало. А главное – как я скучаю без Него. Когда Он приезжал в отпуск, говорил, что все сослуживцы завидуют ему, потому что он зараз получает по пять – семь писем от меня: им почту возили не каждый день.
Прошло десять месяцев Его службы. К своему дню рождения я получила извещение на бандероль. Я заволновалась, тут же побежала на почту. Дома развернула бандероль: там был маникюрный набор в кожаном футляре. Я была так счастлива! И откуда Он узнал, что я мечтала о маникюрном наборе? Этот подарок служит мне до сих пор.
После Его возвращения из армии мы сыграли свадьбу, получили квартиру, воспитали двух сыновей, нянчили трех внучек и внука.
В стране случилась перестройка, в селе не стало работы, и Он уехал работать в областной город. Я осталась дома и снова стала ждать. И как гром среди ясного неба грянула новость: мой любимый муж живет в областном центре с другой женщиной.
Вот так, прожив вместе более тридцати лет, мы развелись. И тут приезжает мой старший сын с семьей и спрашивает: «Мама, а что случилось с вашим тополем? Кто его спилил?» Я посмотрела в окно и увидела, что из земли торчит лишь толстый комель. О, боже! Как же беда пригнула меня к земле, что я не заметила, как случилась беда с нашим тополем. А сын сказал:
– Спилили тополь, и умерла любовь – вот вы и развелись…
Есть у меня одна история любви, которой мне бы хотелось поделиться. Мне было пять, потом шесть, десять, пятнадцать лет – и моя бабушка пересказывала историю этой своей неповторимой любви. Каждый раз я слушала, затаив дыхание. Я взрослела, и рассказ приобретал для меня новое осмысление. Она мне разрешила рассказывать ее историю – вот я и рассказываю.
Мою бабушку звали Дина, а дедушку – Алексей.
Раннее детство бабушки было счастливым и беззаботным: мой прадед занимал должность прокурора, а прабабушка не работала. Семья жила в большом красивом доме. На обед готовили несколько блюд, а для старшей сестры, которая была болезненная, делали специальные паровые котлетки. Когда бабушке было семь лет, началась война. Мой прадедушка вскоре погиб, и жизнь семьи круто изменилась…
