Ознакомительная версия.
– Д-да, поладили, ей скоро рожать, – сказал Сырец и вздохнул, ему не стоялось на месте. Он подпрыгивал возле Семеныча, как юный жеребенок, спешащий вырваться из тесной конюшни. Семеныч подкрутил седой ус и хмыкнул, дескать, беги, парень, доставай справку. Старый водитель знал настоящую цену своим словам. Без его рекомендации не видать Сырцу баранки. Отдел кадров не пропустит ранее судимого по сто восьмой статье на дальнобой. Туда пускают только положительных людей, с хорошими характеристиками, справками с места жительства, не пьющих, женатых.
Соломон не удивился, увидев сына. Он ждал его, думал, что Сырец придет раньше – ему не обойтись в большом городе без родительской опеки.
– Отец, мне нужна характеристика с места жительства, на меня и на вас, меня берут на хорошую работу, – сказал Сырец и подсел ближе к Соломону. Тот совсем состарился, ссохся, только кожа да кости да культя в придачу.
– Лова, какая у тебя будет работа? – сказал Соломон, недоверчиво глядя на сына.
– Водителем меня берут, дальнобойщиком, – Володя улыбнулся отцу. Ему хотелось обнять Соломона, но он стеснялся, не желая обнажать свои чувства перед отцом и самим собой.
Отец отвернулся. Ему не нравилась профессия шофера. Не такая работа нужна его сыну. Эта работа для эгоистов.
– Я не дам тебе справки, Лова, – сказал Соломон Сырец и заворочался в своем углу, подзывая к себе Ханну. Он уже не мог обходиться без ее помощи.
– Но почему, отец? – сказал Сырец, пытаясь сдержаться, чтобы не закричать. Ему было жаль отца. Он совсем сдал, он почти покойник.
– Ты не справишься, Лова, эта работа не для тебя. – сказал отец судейским голосом. Соломон объявил свой приговор. И Сырец понял, что приговор обжалованию не подлежит. Отец не сдаст своих позиций, если сказал слово, то не отступится от него. И Сырец ушел из дома в третий раз. Он шел по ночному городу и плакал. Сырец знал, что плачет в последний раз. Он плакал о несостоявшейся жизни в самом ее начале. Он снова стал изгоем, на сей раз по вине отца. И в первый раз его погнало на нары неприятие родителей. Все из-за них, в его разбитой жизни виноваты Соломон и Ханна. Они не имели права иметь детей. Жестокая мысль ужаснула Сырца. Он остановился. Скоро у него будет ребенок. Сын. Сырец знал, что родится мальчик. Он назовет его Семеном, в честь Семеныча. Он не должен плохо думать о родителях. Они ни в чем не виноваты. Так сложилась жизнь. Сырец справится с ней. Все будет так, как он захочет. И слезы остановили свое течение. Плакать было нечем и незачем. Сырец сам выбрал свой путь. И сам выберется из беды.
Семеныч не удивился. Старого шофера трудно чем-либо удивить. Слишком много километров намотано на мозг, слишком много мыслей передумано за долгую жизнь.
– Ты ведь у отца был прописан до «отсидки»? – скупо осведомился Семеныч. Он знал ответ на свой вопрос, а спросил потому, что в таких случаях положено задавать дополнительные вопросы.
– Д-да, – выдавил из себя Сырец. Его жгла обида. Она сидела в нем глубоко, гораздо глубже, чем он думал. Впредь он будет избегать расспросов о родне. Зачем бередить не затянувшуюся рану? Слишком больно.
– Я пропишу тебя в своей квартире по твоей справке из колонии, – безапелляционным тоном заявил Семеныч. – Понимаешь, кадрам нужен фактический документ в том, что ты благонадежный. У нас с этим строго, сам знаешь!
Володя Сырец знал, что с него строго спросят за эту самую благонадежность. В этом он не сомневался, равно, как и в том, что он гарантирует ее без всяких справок. Семеныч выполнил свое обещание, Сырец получил паспорт со штампом. Отныне он навсегда был отлучен от родительского дома, о чем свидетельствовала выписка из паспортного стола. Пока Сырец решал кадровые вопросы, получал справки, выписывался и прописывался, бегал по жилконторам и паспортным столам, Тамара родила. В роддом она уехала сама, Сырец узнал об этом от Аркаши.
– Тома в роддоме, – сказал брат, увидев в дверях Сырца. Володя передернулся при виде Аркаши. Счастливое известие исходило от неприятного ему человека. И все равно новость была радостной, ничто не могло испортить ее. Даже двоюродный брат.
– Родила? – сухо поинтересовался Сырец, осторожно обходя Аркашу, лишь бы не задеть его плечом.
– Родила, – прошептал Аркаша, бледнея, – мальчика. У них все хорошо. Я пришел за одеялом.
– Я сам отнесу, спасибо, – сказал Володя, размышляя, как бы отделаться от навязчивого гонца.
– Я поздравляю тебя, вас, всех, – пробормотал Аркаша, сгибаясь дугой. Он был значительно выше Володи, но в его присутствии всегда горбился, стараясь выглядеть ниже своего роста.
– Спасибо, – хмыкнул Сырец.
Он бы не хотел оказаться на Аркашином месте. На свете ничего не бывает хуже чужого места. Лучше всегда оставаться на своем, привычном, устоявшемся. Аркаша ушел, зло хлопнув дверью. На него это не похоже – он всегда ровен и покладист. Его равновесие подкосил новорожденный мальчик, ведь он появился не у него. А разлучник Сырец ликовал, с появлением ребенка его жизненная планка резко рванула вверх. Благодаря хлопотам и рекомендации Семеныча, Сырца взяли на водительскую ставку, ему доверили машину Семеныча, он был прописан в квартире Семеныча. Теперь у него есть сын Семен. Сын сделал отца счастливым. Сырец поклялся, что все сделает для мальчика, даже невозможное. Он даст ему самое лучшее будущее, какого не было даже у принца Альберта. Володя положил в сумку пеленки и одеяльца, загодя приготовленные Тамарой, и пошел за сыном. Он шел по городу, и душа его пела. Сырец забыл свои прежние горести, он был счастлив. У него началась новая жизнь. Он любил своего сына, как никого и никогда не любил.
* * *
Жизнь наладилась. Володя Сырец не работал, как все нормальные люди, он вкалывал. В автохозяйстве недоумевали, откуда берутся силы в тщедушном на вид пареньке, но Володя не обращал внимания на косые взгляды. Ему было ради кого жить. В роддоме он получил в подарок маленький живой комочек с крохотным личиком. Взяв трепещущий кулечек из рук санитарки, Сырец ощутил сначала умиление, а потом прилив небывалого счастья – оно хлынуло из него, как вода из плотины. Только сейчас Сырец понял, зачем он появился на свет. Ради сына.
Тамара взглянула на него и ужаснулась. Ни благодарности в глазах, ни нежности во взгляде, ничего. Он остался равнодушным и пустым, словно перед ним стояла чужая незнакомая женщина, а не мать его ребенка. И чем больше он вкладывал в благосостояние семьи, тем дальше они отдалялись друг от друга. Но при этом Тамаре казалось, что он не отпустит ее, если она сбежит, он убьет ее. Отыщет ее на другом краю земли и убьет. Тамара боялась мужа, но внешне оставалась прежней, будто ничего между ними не происходило. А между ними и впрямь ничего не происходило. Они стали чужими.
Часто заходил Аркаша. Сырец не прогонял его, тем более что двоюродный брат был единственной ниточкой, связывающей его с забытой родней. Аркаша приносил новости еврейского клана, пересказывал, кто и на ком женился, кто к кому посватался, кто куда устроился. Но ни разу он не передал привет от Соломона и Ханны. Родители хранили стоическое молчание. Вместе с ними молчал и брат Яков. Он был заодно с родителями. Сырец слушал Аркашины рассказы и ухмылялся. Он рисовал в своем воображении красивую картину: скоро подрастет Семен, и они отправятся на прогулку, он будет держать сына за руку, а по дороге зайдут в гости к Соломону. Дед обрадуется внуку, ведь, если верить Аркаше, Яков до сих пор не обзавелся семьей. Картина получалась достойной и идиллической, но в реальности было все наоборот. Аркаша действовал Сырцу на нервы своим нытьем, Тамара раздражала своим присутствием, а вместе они выглядели идеальной парой. Сырец втайне наблюдал за ними и думал, что ведь могло быть все иначе. Жили бы они и жили без Володи Сырца, долго и счастливо, – но он тут же себя мысленно одергивал. Не могло быть по-другому. Тогда бы не было Семена. А без Семена Сырцу не жить. Семен – «пшат», смысл всех смыслов. И Сырец уходил к ребенку, оставляя Тамару с Аркашей наедине. Он был уверен, что они злятся, что он уходит. Но он всегда уходил от них.
Однажды Аркаша засиделся в гостях допоздна. Сырец вышел на кухню с Семеном на руках. На часах было двенадцать ночи.
– Вова, а ты здорово поднялся, – похвалил брата Аркаша, – тебе крупно повезло с работой.
– Это работе повезло со мной, – натянуто засмеялся Сырец, – она таких, как я, любит.
Тамара засуетилась, засновала по кухне, накрывая на стол, вытащила из закромов лучшие чашки и тарелки. В кои-то веки мужчины разговорились.
– А что ты делаешь в своем автохозяйстве? – спросил Аркаша тоскующим голосом.
Сырец догадывался, откуда ветер подул. Аркаша давно сидел без работы. Он подыскивал себе «приличную должность», но никакая работа его не устраивала. Все было не по нему. Аркаша хотел чего-то особенного, престижного, комфортного и, само собой, денежного. Пока Сырец отбывал срок, братец окончил институт пищевой промышленности.
Ознакомительная версия.
