– Можно поинтересоваться, хотя я подозреваю – обыкновенный фетишизм. Как память о лучших мгновениях жизни. Да и вещички приметные – опасно сбывать. Город у вас маленький. А выкинуть жалко.
– И что теперь с этим хозяйством делать? – Ильичев с тоской задал вопрос куда-то в пространство, не рассчитывая на ответ.
– Как что? – бодро пояснил Федоров. – Поднимать дела, Лузина в тюрьму и колоть на остальную команду. Вон Антон арестует всех. Да, Антон?
– Я могу, конечно, – неуверенно протянул «Антон», который и сам был не рад столь впечатляющей находке, – но все зависит от судьи. Говорят, у вас с этим не очень строго. Если можно так выразиться, повышенная судейская лояльность, вызванная особенностями местной Фемиды.
Угораздило же так влипнуть! Давай, Антоша-Слава, выходи теперь на авансцену, свети лицом. Завтра твое фото в газете напечатают с соответствующей моменту подписью.
– Вот именно! – со знанием дела подтвердил Ильичев, нервно вертя в руках фуражку. Он смотрел на вещи реальнее, чем подчиненный Федоров. – Ни один судья Пузина не закроет! Умалишенных нет. Даже со всем вот этим! В лучшем случае – залог, да и то сомневаюсь. Пузин, разумеется, тут же смоется. И Антон Романович никому из них не указ!
– Но мы хотя бы попробуем, да? – не собирался отступать романтик, на глазах превращающийся из мелкого в особо опасного: – Обратной дороги все равно нет.
Золотов понимал, что его склоняют к очень рисковой авантюре, поэтому решил не отвечать.
– А Москва нас точно прикроет? – осторожно поинтересовался у него Ильичев.
Майор пока еще не окончательно позабыл такие понятия, как честь мундира и совесть белого офицера. Но вместе с тем подобного страха за звезды на погонах этого самого мундира давно не испытывал.
– Да, прикроет, – рассеянно ответил Золотов, занятый размышлениями о том, как из всего этого выпутаться.
Ильичев подошел вплотную и, наклонив голову к самому следовательскому уху, шепотом спросил, чтобы даже Федоров не слышал:
– Скажите, а это по всей стране или только у нас?
На соседней улице имени Ленинского Комсомола, в здании администрации, в гербовом кабинете происходило внеплановое совещание. Мэр города Виталий Иванович Мару сов, поставленный на эту должность волею господа и денег, был вне себя от происходящего в его владениях самоуправства.
– Ты же доложил, что все решено и согласовано! – орал он на бледного, как поганка, Ивана Михайловича Ланцова, чье имя наводило ужас на большинство обывателей Великозельска.
Купидон тряс пухлыми щечками и сверкал залысиной.
– Да, я все решил, – с достоинством отвечал заместитель, – но, кто мог предположить, что дорогой племянничек устроит драку в ресторане? Да не просто драку! Пусть бы хоть всему городу рожи разукрасил, не впервой! Так он, гаденыш, как специально, именно Плетневу нос разбил! И хоть бы предупредил!
– Откуда известно?
– От адвоката.
– Еще доказать надо, что это его вещи. Может, подсунули, – неуверенно подал голос из угла присутствующий при беседе вице-мэр. Дядя Пузин. Тоже в некотором роде адвокат.
– Ага! И сейф вмуровали! – Ланцов старательно валил вину на коллегу. – Как можно было тему с лекарствами доверить твоему долбану?! Вам что, денег мало? Вот, гляди, подавитесь теперь!
– Ты вину не перекладывай! – одернул Мару сов.
С семьей Лузиных его многое связывало, и не только по части освоения бюджетных средств.
– Сам тоже хорош. Я русским языком велел, чтобы обеспечили максимальный комфорт, а ты? Как, вообще, он без охраны в ресторане оказался? За что я твоим уголовникам плачу, как ведущим специалистам? Задницу прострелили, морду набили!
Ланцов мог бы ответить, что это не Марусов платит его уголовникам, а он, но промолчал. Иван Михайлович свое место во властной вертикали хорошо знал.
– Ладно, хватит! Надо что-то делать, – Марусов перешел к резолютивной части. – Я позвоню Афонину, распоряжусь, чтобы велел своим помалкивать. А лучше уволить по-быстрому всех, кто в курсе. Пусть собственную безопасность подключит.
– Проверяющего не уволить, – тихо напомнил Ланцов.
– А это теперь только твоя забота! Единоличная! Сам проглядел, сам и выкручивайся. Но чтобы с материалами было как договаривались. Хоть число пи, хоть число ку, хоть абэвэгэдейка.
– Так он атомный ценник заломит! – растерялся Иван Михайлович.
Это что ж, ему одному теперь раскошеливаться? Так и без штанов можно остаться, если за всех платить! Лузины всей фамилией накосячили, пусть посильно участвуют. А то, что им одним по силам всю сумму поднять, – вопроса нет!
– И правильно сделает! Провинился – плати! Все на халяву хотите, – мэр не собирался бросать Лузиных под танки, – позвони Ляпину в суд, чтоб не вздумал Вадика арестовать. Адвоката ему найди нормального. Ну ничего нельзя поручить! Всё сам!
Оставшись один в кабинете, Вячеслав Андреевич призадумался не на шутку. А на две. Связываться с арестом не хотелось совершенно – это еще одна статья. Да и про число пи можно забыть. С другой стороны, история получила огласку, и делать что-то придется. Самый разумный вариант – все-таки предъявить Лузину обвинение и попросить у судьи арест. А судья, как было замечено, свой. Не арестует. И потом с чистой совестью можно поговорить с Ланцовым о главном. В конце концов, племянник сам виноват.
Глаз заметил в углу монитора значок, означающий, что компьютер в сети. Отлично! Неужели?! Надо поторопиться, надо, а то снова связь пропадет.
«Скайп»! Есть «Скайп»!
– Привет, Макс.
– Славка, ты? – Подслеповатый Овалов почти прижал круглую физиономию к монитору.
– Я. Тут интернет появился. Спросить кое-что хочу. Напомни, какие бумаги при аресте оформлять. Подзабыл я немного уголовный процесс.
Золотов говорил буднично и деловито – так, как будто регулярно названивал Овалычу с подобными вопросами.
– Ты в чьей это форме? – Макс еще больше приблизился к монитору, хотя ближе было некуда. – Следственный комитет, что ли? Послушай, Слав, у вас там сексуальные игры?
– В некотором роде, – уклонился от прямого ответа Вячеслав Андреевич, опасаясь реакции компаньона. – Короче, быстрее толкуй, пока связь не обрушилась.
– Каком таком роде? Что там у тебя стряслось? Кого ты арестовывать собрался? Совсем спятил? Незаконное лишение свободы – до двух лет, между прочим. А за мошенничество еще пяток. И главное – ты что, собираешься дело в суд направлять? Блин, да какое дело?!
Овалов волновался совершенно искренне. Золотов, кроме того, что приятель, еще и человек чрезвычайно полезный. С кем в Москве дела проворачивать, если его, дурака, закроют? Их тандем – явление в своем роде уникальное, потому что выходят как артисты на сцену. Должны чувствовать друг друга, с полуслова понимать. Где Макс замену найдет?
Вячеславу Андреевичу пришлось в двух словах обрисовать ситуацию. Он сказал почти все. Умолчал про число пи. Овалов слушал внимательно, не перебивая, но к концу монолога взорвался:
– Слава! У тебя один выход! Один! Все бросать и валить оттуда к чертовой матери, пока не прочухали, кто ты такой! Сегодня же валить! Срочно, Слава! Прямо сейчас на вокзал и в Москву! Я тут тебя спрячу где-нибудь. На крайняк у меня дома в детской поспишь, на Данькиной кровати. Ты понял?
– Понял, – неуверенно протянул майор Фейк.
Хоть и не совсем понимал, почему Макс истерит. Вроде бы никакого такого апокалипсиса, чтобы взрослому мужику в подростковой кровати спать, скрючив ноги.
– Нет, Слава! Ты не понял! Ты должен был уже вскочить и бежать, а ты сидишь и мямлишь? Как ты мог в такое вляпаться? Взрослый, умный мужик! С виду.
– Да сам не знаю…
О чем он вообще думает? Он там резвится с арестами и не понимает, что ставит под угрозу общее дело. Его же в два счета расколют и скрутят. И никто не будет спрашивать, как бумаги оформить, – в пять минут нарисуют и печать шлепнут.
– Ты хоть что-то рубишь в следствии? Посмотрите на него, арестовывать он собрался!
Было, конечно, неприятно вместо помощи выслушивать нотации. Золотов мог бы напомнить, что компаньон и сам не семи пядей. И у него встречаются конкретные косяки. Достаточно историю со Слепнем вспомнить. Из-за него, на минуточку, Слава вынужден жить за тысячи километров по чужим документам и в чужой форме ходить. Но время для взаимных унижений было неподходящим, интернет дышал на ладан. Картинка на экране подвисала, изображение друга становилось размытым.
– У нас практика была в универе. Кое-что помню. Куратор бухал все время, я за него обвиниловки писал.
– Сколько ты там работал?! Прям профессионал крутой! Да с тех пор сколько поменялось! Новые формы, новые поправки. Предлагаешь за пять минут все это объяснить? Слушай, Слав, ты в поезде с полки не упал часом?
