Да, конечно, Майорова отхватили бы, как говорится, с руками и ногами. Опытные специалисты очень нужны. Но сначала его должны отпустить с Урала. Договаривайтесь там… Нет, вызов мы не можем прислать. Были бы рады, однако…
– Пал Петрович!
– Сколько лет, сколько зим!
Трали-вали, кошки играли, собственно, теперь-то Ленька может смело уходить. Надеяться ему не на что.
– Майоров, одну минутку. Куда же вы?
Ленька возвращается.
– На ваше счастье товарищ из свердловского совнархоза. Он может помочь. Знакомьтесь.
– Добрый день, Леонид Андреевич!
– Добрый день, Пал Петрович!
Главный инженер разводит руками:
– Вы знакомы?
– Еще бы! – говорит Пал Петрович. – Майоров начинал у меня в цехе.
– Прекрасно, – говорит главный инженер. – Товарищу надо помочь. Он пять лет на Урале. Заместитель начальника цеха.
– Вот как? Поздравляю!
Пал Петрович смотрит на него в упор. Спокойно, Леня, твое дело давно проиграно.
– У товарища здесь больная мать, – продолжает главный инженер. – Кроме того, Москва – родной город, я его понимаю. Раньше, когда совсем не было специалистов, я бы даже не заикался, а теперь там, наверно, выросли свои кадры. Откровенно говоря, я не поклонник такой практики, когда москвичей – в Свердловск, свердловчан – в Москву.
– А наш городок, насколько я понимаю, в двухстах километрах от Свердловска. Заскучали, Леонид Андреевич?
– Отнюдь. Там очень весело. Извините, я тороплюсь. – Ленька быстро уходит.
Главный инженер поражен:
– Что он, психованный?
– Нет, просто у нас старые счеты.
– А… Ну, прости, брат. Он склочник, лодырь?
– Напротив. Очень толковый инженер. Ему пришлось с азов начинать. У нас там нянюшек не было. Не то что здесь. Но он дурак, ясно? Идеалист, интеллигент. Этот карьеры не сделает.
– Но он заместитель начальника цеха!
– Я его рекомендовал. Правда, сие ему не известно.
– Ты?
– Да, когда покидаешь старое место, хочется оставить его в надежных руках. А Майоров надежный. Рекордов с ним не поставишь, главк не удивишь. Но зато провалов не будет. Гарантия. Нет в нем гибкости, полета. Но если тебе нужен человек, за которым ты был бы как за каменной стеной, то я постараюсь.
– Сделаешь?
– Все в руках божьих.
* * *
– Танька, смотри направо, сейчас из-за колонны выйдет в зеленом платье, с сумочкой. Ну куда ты глядишь, видишь?
– Ага.
– Это Алла. Та самая.
– Ну?! Сейчас подойдет поближе – рассмотрю… Подумаешь, ничего особенного!
– Перестань. Она же очень красивая.
– Просто накрасилась. Я таких не люблю.
– Давай ее остановим.
– Брось, Ленка, разве можно?
– А почему нет?
– Я лучше уйду.
Лена (шепотом):
– Да не бойся, стой.
(Громко и вызывающе):
– Добрый вечер, Алла!
– Здравствуйте, девочки.
– Вы меня, наверно, не знаете. Я жена Миши Медведева. А это Таня, жена Яши Штенберга.
– Почему? Я много о вас слышала. Саша мне все рассказывает. Здравствуйте, Таня. А вас зовут Лена, да? Мне очень хотелось познакомиться с укротительницей Медведя. За ним бегало столько девушек! Не обижайтесь, я знаю, как он стоял до утра в вашем подъезде. Что ж, я считаю, ему здорово повезло. Надеюсь, вы его держите в ежовых рукавицах?
– Он у меня пикнуть не смеет.
– Отлично. Таня, мы с Леной жалкие, ничтожные люди по сравнению с вами. Вы взяли такую крепость. Или еще вопрос: кто кого взял?
Лена. А где Саша?
Алла. Разве он когда-нибудь бывает дома? Я сижу, как соломенная вдова, и жду, когда великий Чернышев осчастливит меня своим появлением. А ваши?
Лена. Сегодня «Спартак» – «Торпедо».
Алла. Знакомо. Итак, у наших мужей не нашлось времени посмотреть своего друга. Как вам Юрка?
Таня. Очень смешно. Юрка – наш парень, вчера еще к нам заходил, с Яшей пленки слушали. И вдруг – он на сцене!
Алла. Согласна. Такого не бывает.
Таня. Ой, второй звонок!
Лена. В антракте.
Алла. Конечно.
После второго действия.
Все трое (одновременно):
– Ну как?
Лена. Юрка просто великолепен.
Таня. Но он слишком молодо выглядит.
Лена. Жалко, что ему не дали роль в следующей постановке. Обидно за парня. Очень талантлив.
Алла. Все правильно, Леночка, Юра хорошо играет. Но, к сожалению, он не только играет. Каждым своим жестом, каждой репликой он пытается подчеркнуть: мол, смотрите, как я хорошо играю.
Лена. Вы прямо как профессиональный критик.
Алла. Зачем издеваться над старой, больной женщиной?
Лена. «Старой, больной». Это Сашкина фраза.
Таня. А чем вы больны?
Алла. Да так, к слову. А вообще у меня что-то с печенью. Сейчас я на строгой диете.
Таня. Ой, как здорово! Ведь у меня тоже холецистит.
Весь антракт прошел в оживленной беседе на медицинские темы.
После спектакля, проводив Таню, Лена и Алла пошли к метро.
– Аллочка, как тебе Таня?
– Жены Сашкиных товарищей вне критики.
– А если честно?
– По-моему, зануда.
– Нет, она хорошая, но есть кое-что.
А ты, Ленка, мне очень понравилась. Приходи к нам, ладно? Знаешь, на работе я так выматываюсь. Ездишь по Москве со всякими иностранцами, гид-переводчик. «А вот, господа, посмотрите направо, прекрасная перспектива Нового Арбата» – и все с такой милой стандартной улыбкой, потом я губкой сдираю ее с лица. Когда Сашка включает приемник, я кричу на него. Меня мутит от звуков английской речи. Сразу вспоминаешь, как эти жиртресты умильно щупают тебя маслеными глазками. Так что до дому доберешься – и никуда.
– Алка, приходите вы с Сашей к нам. Тут проездом будут Ленька с Галей, соберемся.
– Но ведь ребята устроили мне обструкцию.
– Они ничего не понимают. Кстати, все это время они только о вас и говорили.
Во время телефонного разговора.
Лена. Как тебе Алла?
Таня. Слишком умная. Выпендривается.
Лена. Побойся бога! Алка – милая, простая девка.
Таня. Все равно я не могу ей простить, что она с Русланом сделала.
Лена. Танечка, ты когда-нибудь Чернышева видела?
Таня. Мельком.
Лена. А Руслана?
Таня. Никогда.
Лена. А я знаю обоих. Ты посмотри на них, сравни, а потом говори.
2.
Телевизор не работал. Это было даже смешно. Кто-то, вероятно из АХО, решил, что в доме командующего положено быть телевизору, хотя непонятно, что он мог ловить, находясь в сотнях километров от ближайшего промышленного центра, в поселке, не обозначенном ни на одной гражданской карте мира. Весьма проблематично, что в этом доме за весь год кто-нибудь вообще жил больше недели. Кроме того, Чернышев сильно сомневался, что человек, приехавший сюда, как-то уж сразу начинал так скучать, что непременно хотел посмотреть «Голубой огонек», транслируемый местными студиями из Москвы. Но тем не менее в АХО, видимо, была на этот счет инструкция. Положено – и точка. Так и появился здесь «Темп-2», но что-то у него испортилось – от сырости или просто подсунули бракованный экземпляр. Чернышев представил, какой бы поднялся переполох, если бы командующий (а в этой комнате останавливался только командующий) один раз нечаянно нажал на кнопку. Но деятель из АХО мог спать спокойно. Чернышев был уверен, что к тому времени, когда начальству станет невтерпеж без «Голубого огонька», весь нынешний состав АХО уйдет на пенсию. И все-таки анекдот. Раньше Чернышеву казалось, что на «высшем уровне» бытовое обслуживание работает все же лучше.
Зато приемник включился сразу. Концерт симфонической музыки. Вроде Чайковский. Руслан назвал бы даже номер симфонии. А он, Чернышев, неуч. И не стой с умным видом, не пытайся вспомнить. Бесполезно. Заглянем в книжный шкаф. «История Отечественной войны», мемуары де Голля. Художественная литература: Смирнов, Гранин. Лично он, может, осилил бы «Крокодил». А на более серьезное он сейчас не способен.
Он подошел к столу. Сел. Теперь есть деталь для собственных мемуаров: «Когда я сидел в кресле командующего». В принципе, наверное, минут через десять можно поговорить с Москвой: «Алиса, привет, как твои дневные подвиги?» Или поднять по боевой тревоге военный округ. Пожалуйста, стоит только снять трубку. Но телефонист знает, что командующий прибудет только завтра. Если парень с юмором, просто пошлет подальше. Зато завтра…
Чернышев встал. Пора и честь знать. Ничего апартаменты, вполне в спартанском духе. Вот только кровать основательнее, чем у Чернышева. У Чернышева металлическая, с железной сеткой вместо матраца. Правда, она тоже рассчитана на генералов.
Начальство одно не приезжает. Вышибут Чернышева отсюда к чертовой матери, а он привык к этой комнате. Все-таки прожил десять дней. И то хорошо, что его, человека сугубо штатского, пустили в комнату для высших чинов, сопровождающих командующего. Ну, порезвился – хватит.
