Лицо Андрея еще шире расплылось в улыбке:
– Ты представляешь, она оказалась абсолютно простой, очень эрудированной и интересной девчонкой. И с ней очень легко.
– Она, это я так понимаю, Женя Фирсова.
Борисов несколько оторопело и, может, даже чуть возмущенно (как это ты мог подумать другое) посмотрел на Железнова:
– Спасибо тебе. Сам бы я, наверное, никогда бы не решился познакомиться с ней.
– Не принижай силу своего характера. Уверен, что через пару дней, максимум неделю, ты бы преодолел себя. Просто я посчитал, что зачем время терять, когда два прекрасных человека могут проводить его вместе.
– Я ей сразу же сказал, что у меня нет никакой депрессии. Будь как будет, но врать не хотелось, – Андрей изучающе смотрел на Железнова, пытаясь понять, не совершил ли он ошибки, считая Железнова экспертом в этом вопросе.
– Молодец. Ты будешь удивлен, но я тоже решил не фантазировать, посчитав это неправильным. Просто дал ей твой телефон, сказав ей, что если она позвонит по этому номеру, то никогда об этом не пожалеет, в любом случае в ее жизни появится очень надежный и очень не тривиальный человек.
– Ну, да. Она мне сказала, что ты так расписал ей меня, и что ее еще больше удивило – в твоем голосе чувствовалось столько тепла и уважения, она так и произнесла «тепла и уважения», что не смогла не позвонить мне. Спасибо тебе, Саша.
– Спасибо скажешь, как пригласишь на свадьбу.
– Ну, до этого еще далеко, – лицо Андрея приняло мечтательное выражение, чувствовалось, что ему хочется добраться до этого «прекрасного далёко» как можно быстрее.
– Ну да ладно, Андрюха, я рад, что пока у тебя все так складывается, но давай вернемся к нашим баранам, – Железнов развернул свой ноутбук таким образом, чтобы Борисову были видны графики движения валютных пар на Forex. – Ты знаешь, что мне напоминает наш процесс отладки программ?
– Ну? – Борисов переключился и характерно блымнул глазами, настраиваясь на рабочий лад. – Что?
– Бифштекс из муравья под микроскопом!
Андрюха какие-то доли секунды вникал, сопоставляя, где процесс отладки пересекается с ресторанными изысками, пока не рассмеялся:
– Ну, ты и сказанул. Сам придумал? Железнов махнул рукой – «это неважно».
– Саня, процесс отладки программ – стандартный, – Андрей был совершенно уверен, что с отладкой все в норме. – Синтаксические ошибки отсеиваются сразу же, алгоритмические тоже долго не живут. Поясни, что ты имеешь в виду.
– В первую очередь я имею в виду себя, – Железнов поднялся из своего кресла и дальше уже говорил, меряя свой кабинет шагами. – Себя, в том смысле, что проявил инерцию мышления и неправильно поставил тебе задачу.
– Мы что, все это время шли не в ту сторону?
– В ту, но черепашьими шагами. Я не просто так привел тебе пример с муравьем, чтобы можно было сопоставить его размер с обычным бифштексом. И тем самым определить размер упущенных возможностей, как мне кажется. Ориентируясь на свою прошлую научную деятельность, я предложил тебе использовать стандартный подход: то есть, я тебе излагаю идею работы алгоритма, ты пишешь программу, отлавливаешь ошибки и вперед – ставим ее на тестирование – на реальный валютный рынок и смотрим, насколько наша идея-программа эффективна: устойчива ли, как быстро зарабатывает деньги, как ведет себя во флэте, ну и так далее.
– Ну и что тебе не нравится? Так все работают.
– Согласен, все. И мы, как и все, – Железнов интонационно постарался показать, что это «все» в данном контексте не вызывает у него восхищения, типа – толпа, – как и все тестируем нашу программу в режиме on-line, подвергая ее испытаниям сегодняшнего дня и внутренне радуясь тому, что вот сегодня рынок выкинул новое коленце, которое мы успешно преодолели, завтра – еще одно коленце, которое мы, надеюсь, тоже преодолеем, а если нет – будем думать и вносить новые идеи в программу…
– Саня, я не понимаю, к чему ты клонишь?
– Я к тому, что мы с тобой в качестве тягловой силы используем муравья, вместо того, чтобы использовать быка. Валютный рынок – вещь детерминированно-стихийная, пусть не каждый день, но он, как я сказал, выкидывает из своих недр непредсказуемые для абсолютного большинства участников торговли коленца в виде необоснованных коррекций или неожидаемого изменения тренда. Это одна из его основных характеристик – в определенные моменты вести себя панически непредсказуемо.
– Мы это знаем, – было видно, что Андрей пока не въезжает, куда клонит Железнов. – И насколько я понимаю, максимально стараемся учесть это, чтобы наши программы были устойчивы к непредсказуемости его движения.
– Андрюха! Ты все правильно говоришь. И я так же думал до сегодняшней ночи. Но! Тут мне приходит в голову простейшая мысль на уровне изобретения велосипедного колеса, которая состоит в следующем: рынок склонен к непредсказуемости, и мы с тобой уже почти три месяца пытаемся сделать наши программы в определенном смысле импотентами, не реагирующими на эти непредсказуемые движения. За три месяца мы прошли испытание десятком таких воздействий и готовы к новым. Но! Рынок был таким всегда! – Железнов взял МХАТовскую паузу, выжидательно смотря на Андрея.
– Ты хочешь сказать, что нужно посмотреть назад? – Борисов произнес это неуверенно, все еще до конца не проникнувшись мыслью Железнова.
– Андрюха, ты – Гений! Совершенно правильно. Мировой валютный рынок электронной торговли существует десятки лет! И все это время рынок выкидывал коленце за коленцем, в различной их комбинации, форме и хронологии, которым потом крепкие «задним умом» «аналитики» давали объяснения, утверждая, что «этого в данной ситуации и следовало ожидать». Но это всё – после. А если спросить любого такого «аналитика», каков его прогноз по движению пары евро/ доллар на ближайший месяц, он ответит тебе, что существует всего два варианта: либо вверх, либо вниз.
Борисов рассмеялся.
– Хорошо, что графика валютного рынка развернута в плоскости, – продолжил Железнов. – Если бы это был объем, то их бестолковость увеличилась бы пропорционально количеству измерений.
– То есть ты хочешь сказать, что наши модели нужно протестировать исторически?
– Ну, конечно же! Скачать всю поведенческую историю движения рынка за последние лет десять минимум, а лучше – за двадцать и прогнать все наши модели через весь массив информации обо всех «коленцах» за всю историю существования рынка. И если хотя бы часть из них пройдет это испытание полностью, то именно их мы и будем двигать дальше в современную действительность рынка.
– Даа… – задумчиво протянул Борисов. – Курица не дура! Мечет яйца, а не икру!
– Ты к чему это?
– Да не, все нормально. Важно найти, где эта информация хранится, А там уж… Сделаем, – уверенно завершил свою мысль Борисов.
*** (5)(2) Маша
Где-то в Новой Зеландии. Гористое побережье. Лагуна
Через три месяца и 10 дней после точки отсчета. Суббота. 15.47 по местному времени
– Ой, мама, смотри, – Елена указала рукой в сторону океана, – на горизонте появились тучи. Опять шторм будет?
Маша сама, как только поднялась на смотровую площадку, сразу же обратила внимание на темное пятнышко на горизонте.
– Да, Леночка, скорее всего, будет, но ближе к ночи, часа через три– четыре, – Мария Николаевна взяла из рук тринадцатилетней дочери томик Есенина, положила его на широкие перила смотровой площадки. – Ну, что у нас сегодня?
– Сегодня – «Я помню, любимая, помню», – отвечая на вопрошающий взгляд матери, Елена продолжила. – Стихотворение написано в 1925 году.
– Хорошо. Это, насколько я помню, одно из семи стихотворений из цикла «Любовь хулигана». Я слушаю тебя, – Маша развернулась лицом к океану, вполоборота к дочери. Как-то так уж получилось, что Маша слушала стихи одного из самых «русских» поэтов на берегу южной части Тихого океана, находясь в безумной дали от России и от всего того, что было близко и дорого поэту.
Сегодня океан был темно-синий, слегка раздраженный, как определила для себя Маша – волны выше обычного, со срывающимися гребешками пены. Злым он станет к ночи, когда грянет буря.
Слушая дочь, Маша не подсматривала в лежащий на перилах томик. Это стихотворение она знала.
Я помню, любимая, помню
Сиянье твоих волос.
Не радостно и не легко мне
Покинуть тебя привелось.
Впрочем, и дочь, несмотря на свой еще незначительный возраст, была человеком сознательным и ответственным: каждый день она поднималась с ней, с мамой, на эту смотровую площадку, расположенную на самой высокой скале побережья, выдвинутой далеко в океан, чтобы прочитать ей очередное новое выученное стихотворение Сергея Есенина.
Новая традиция – учить одно стихотворение Есенина в день сложилась после того, как Маша рассказала ей, что один из наиболее эффективных способов развития зрительной памяти – это учить стихи. В свою очередь, необходимость в хорошей зрительной памяти возникла вследствие того, что Елена уже второй год с недетской решимостью изучала китайский язык, состоящий, как известно, из бесчисленного количества иероглифов, в принципе, систематизированных, но отличающихся друг от друга, на непросвещенный взгляд, незначительными графическими деталями. В частности, для того, чтобы свободно читать китайскую газету, нужно знать не менее 3 000 иероглифов. А для совершенного знания языка – около 8 000 иероглифов.
