– Только давайте не будем говорить о России… – поморщился ДД.
– О чем же еще говорить? Мы только о ней и говорим. Доктор, а вы случайно не еврей?
– Я? Кажется, нет. Какое это имеет значение?
– А вы, батенька, интеллигент… Имеет, имеет. Я бы на вашем месте так легко от этого не отказывался.
– А вы-то сами, Павел Петрович?
– Я-то?.. Кто из нас не был евреем… Тут без поллитры не разберешься.
– Куда вы? – только и успел сказать ДД.
И забрался в тенек. И думал он о том, что сегодня до странности никого на пляже. И тогда почему же он опять думает о Мальтусе? Да потому, что смешно делиться на евреев и русских, когда нас вместе на Земле – национальное меньшинство… Смешно делиться на… когда к 2000-му всех белых будет… а черных – и того меньше. Конечно же, желтая раса!.. Грузины с абхазами – что не поделили? Смешно. Делиться на – когда перед человечеством давно уже только одно общее дело. Это как в очереди к врачу хвастаться болезнями: чья больнее. Но остановить человека невозможно, хоть он и все поймет. Во второе пришествие, что ли, ему верить? Уже давно проведены опыты на бактериях по изучению интоксикации в перенаселенной среде, построены математические кривые, и они, математически же, совпали с гонкой вооружений после Второй мировой… Асимптотически приближаясь к общей гибели. Сравнение человека разумного с бактерией не может оскорбить биолога. Разумом еще надо было воспользоваться с разумом… А тут закавыка: фактор времени – опоздал или успел? Если опоздал, то уже опоздал, а если успел все-таки, то только-только, и надо еще поднажать, чтобы вспрыгнуть на последнюю подножку… Может, и надо было так хищнически торопиться со всем этим вооружением, ибо именно оно тащило за собой весь этот технический прогресс, а без него не решить человеку стоящих перед ним задач выживания… Прав ПП: вот теперь пора переключить агрессию на… Только вот как ее переключишь?.. В это ДД не верит, что человек одумается.
И ДД смотрит на единственного на пляже отрока. Тот решительно ныряет в море и плещется в нем, как счастливый дельфиненок.
ПП вроде как и не отсутствовал. Будто у него где-то рядом закопано было…
– Информирую, – сообщил он, отпыхиваясь, – народу нет, потому что палочка.
– Вас ис дас?
– Море заражено. Гигантский выброс говна.
– Надо мальчику сказать, – заволновался ДД.
– Вы что, думаете, он не знает?
– А мы?
– У нас есть свой антисептик, – и ПП потряс бутылкой. – Петарда поменьше, конечно… – констатировал он разочарованно.
Он мрачно выпил сам и подал ДД. Было в его жестах уже что-то семейное. Будто они на кухне сидели.
– Какая же нас ждет катастрофа! (Ка-ата-астро-о-офа – продекламировал он.) Снизу бздо, сверху говно. Представляете, как все это рванет однажды!
ДД смутно смотрел в даль морскую.
– Поясняю. Вы сами меня пугали, что сероводород подступил вплотную. А сероводород – это то же бздо. А бздо горит. Вы разве не поджигали?
– Неужто все поджигали?.. – удивился ДД.
– Разом вспыхнет все море, представляете? Ка-ако-ой же будет факел! Огненный сто-олп – вот что это будет.
– Море синее горит – выбежал из моря кит, – захихикал ДД.
– Чье это? – взревновал ПП. – Ваше?
– Дедушки Корнея.
– Мудро. Глубоко. Значит, и он предвидел.
– Это для детей.
– А кому это еще объяснять? Не взрослым же! Те уже не поняли. Знаете, от чего мы все погибнем?..
Это было сказано столь многозначительно, что ДД решил не отвечать, выждать.
– Мы утонем в собственном дерьме! – ПП вытерпел паузу. – И знаете, почему мы утонем?
– Потому что мы и есть дерьмо? – обрадовался Доктор.
– Не угадали! А вы человеконенавистник, Доктор Докторович! Вы там у себя в Германии совсем одичали. Люди, возможно, совсем не такое дерьмо, как вы думаете.
– Что, еще большее?
– Да нет, батенька, опять не угадали. Пока меньшее. Мы даже не успеем до такой степени развиться. Мы утонем в нем потому, что не умеем им пользоваться.
– С метафорой вашей в принципе трудно не согласиться.
– Это не метафора. Поясняю. Что такое почва?
– Так вы об удобрениях… – разочаровался ДД.
– Уточняю. Что такое уголь? Молчите. Тогда что такое нефть?
– Это правильный ряд. Я вас понял. Но только дерьмо-то у нас теперь другое. Дерьмо-то у нас теперь не говенное, химическое, нетленное. Береговая полоса – это жабры моря. Оно уже не дышит – такое количество пластика замотано прибоем в эту полосу.
– Еще и это, – сказал ПП. – Надо создавать свинью. Пока не поздно.
Они выпили еще по чуть-чуть, и ПП посвятил ДД в некоторые детали своего плана преобразования мира.
– Как вы понимаете, свинья тут имеется в виду не в буквальном – хотя отчего же? – и в буквальном смысле слова. Она – образец и символ. Девиз, так сказать, проекта. Проект обустройства мира «Свинья». Звучит?
– Звучит! – подхватил ДД с энтузиазмом.
– Во-первых… Не знаю, что и во-первых, потому что все – во-первых. Может быть, самое трудное и есть – выбрать, что во-первых. Это будет первейшая наша с вами задача, доктор: с чего начать. Но это потом… Тут не просто без поллитры – тут без Бога не разберешься. Труднее доказать, что Его нет, чем что Он есть. Акт Творения доказуем, как преступление. Творец попадается с поличным, ловится на каждом шагу. Иначе чем вы объясните постоянные разрывы в цепи эволюции, исчезновение необходимых для вас, научников, звеньев? Ведь вам всякий раз как раз главного не хватает: именно тут, по логике, должно быть, а куда-то делось. Катастрофы, говорите вы? А откуда они берутся именно в самой намеченной вами точке? Да, именно: все сшито на живую нитку – еле держится. И вот: и нитка – живая, и кто-то – шил! Не кристаллическую решетку надо создать, а атом, не жизнь, а воду, не слона, а живую клетку, и тогда эволюции хватит хоть до человека. Можно произвести человека и от обезьяны, но трудно при этом наградить его, единственного, девственностью – ради самой идеи первородного греха и непорочного зачатия. Немец хитер: обезьяну выдумал. А тут не человека надо было выдумать, а целомудрие! Вы вот про целку сейчас думаете, а я про мудрость. Господь навесил замков как раз там, где одно с другим не сходилось. Значит, он ПРИСУТСТВОВАЛ, он ВМЕШИВАЛСЯ в собственные законы. Там он всегда есть как НАРУШИТЕЛЬ. А вы себе мозг ломаете над тайнами мироздания. Где тайна – там и замок. Божественная тайна! В замке мы и ковыряемся. Познание наше стало отмычкой, и мы взламываем именно замки, на которое Творение от нас же и было заперто, для нашего же блага. Все мы империалисты, колонизаторы. Не Америка и не Россия – сам вид человеческий есть колонизатор Творения. Между тем призвание человека было быть Свиньею Его. Подбирать, подчищать, подъедать…
– Браво! – расцвел ДД, потирая руки.
– И любоваться! Любоваться делом рук Его!
– Любоваться… может быть, – согласился было ДД, и тут его осенило: – А вы знаете, какая самая древняя из оставшихся на земле профессий? Если о человеческих призваниях – по Сковороде?
– Охотник, наверно… Рыбак?
– Нет, музейный работник! – и ДД взглянул на ПП победно.
– Ну да, он имеет дело с древностями… – ПП оказался несколько сбит с толку, к чему не привык.
– Хорошо, я подскажу. Какое самое древнее орудие человека?
– Палка. Воин! Воин – самая древняя профессия.
– Дерутся все. Палку Энгельсу отдайте. Палкой и обезьяна умеет пользоваться. Самое первое орудие человека…
– Ну!
– Хорошо, еще подскажу. Какая первая одежда?
– Шкура.
– Шкура… – ДД в растерянности почесал себе нос. – Правильно, пожалуй. Я не так поставил вопрос. Какая первая одежда уже в более современном смысле, до сего дня?.. Не так… Какая деталь одежды?.. Какой фасон, модель, выкройка?.. Тьфу! дайте хлебнуть…
– Да вы не мучайтесь, Доктор Докторович. Скажите – и все.
– Скажите… – по-детски обиделся ДД. – Так неинтересно. Вот! Какую первую одежду надел человек не от дождя, не от холода, не от… для чего вообще ее надевают, будь она проклята?!
– Набедренная повязка!
– Так. А для чего?
– Вот здорово! – обрадовался ПП. – От стыда. Не от холода, а от стыда! Чтобы срам прикрыть. А я что говорю…
– А вот и не для этого! Про целомудрие вы интересно загнули, но это я еще попроверяю. Может, еще у кого найдется… Но набедренная повязка возникла вовсе не по этой причине.
– Ну ладно. А музей-то ваш тут при чем?
– Правильно. Соедините музей и набедренную повязку – видите связь? Нет? Теперь с вас бутылка.
– А мы не закладывались. – ПП, кажется, начинал злиться.
– Ладно. Первое призвание человека – собиратель. Корешки, орешки… А первое орудие, им самим изобретенное, – оно же стало набедренной повязкой, – карман! В страсти к коллекционированию – древнейший инстинкт человека.
– Ох! Дурак я, дурак!
– Ну что, выкупил я вас?
– Карман, согласен. Я это вам припомню. Это дело нехитрое: вычитать что-нибудь по профессии, а потом человека мучить.
