Ознакомительная версия.
Все, вероятно, и шло бы так, своим чередом, без излишних эксцессов, не считая таких мелочей, как драка между не поделившими что-то звукорежиссером и декоратором, в результате которой одному из участников раскроили бровь хребтом огромной бутафорской не то селедки, не то щуки, и попытка почти достигшего нирваны Стасика искупаться в священном озере, закончившаяся долгими препирательствами с китайской полицией и вручением небольшой взятки, чтобы не отдавать преступника в местное отделение. И я продолжала бы безмятежно любоваться тибетскими вековыми просторами, одновременно мучительно скучая по шумной и суетной Москве, по моему старому дому, этому каменному хранителю множества самых разных, страшных и смешных историй, запутанных человеческих судеб, к которому успела прикипеть всей душой. Итак, все шло бы своим чередом, если бы Люся, почти в буквальном смысле слова, не подложила всей съемочной группе свинью.
В этот день снимали сцену, в которой Ингрид Вальтер, затаившись в засаде, берет на прицел ничего не подозревающего нацистского офицера, к которому у нее совершенно непрофессионально проснулись нежные чувства. Этакий привет «Сорок первому». Сережа Поливанов, в черной форме, выгодно оттенявшей его есенинские кудри, прогуливался с верной собакой на фоне бесстрастно застывших горных вершин. Ветер треплет упавший на глаза золотистый завиток. А чуть поодаль лежит на земле, окрашенной заходящим солнцем в оранжевый цвет, сжимающая винтовку Люся. В глазах героини весь набор чувств – боль, бессилие, досада, нежность, отчаяние. Акбар, почуявший что-то, натягивает поводок. Сережа демонстрирует оператору свой безупречный профиль. Стоп! Снято!
Так должна была выглядеть сцена по задумке. Все заняли свои места. Сережа вскарабкался на каменный уступ, Люся распростерлась на земле, застрекотала камера.
Отъевший за последнюю неделю неправдоподобно огромное брюхо Петруччо, заскучав в клетке, раздобытой Артуром, чтобы Люся могла таскать за собой любимца на съемки, каким-то образом умудрился сдвинуть пятачком задвижку и выбраться на волю. Прихрюкнув от невыносимой полноты бытия, карликовый кабанчик отправился на поиски хозяйки и вскоре обнаружил ее, притаившуюся за деревьями. Радостно завизжав, свин вылетел на площадку. Акбар, с самого начала невзлюбивший неведомое животное, зарычал, выдернул из рук Поливанова поводок и бросился на нарушителя порядка. Безмятежный Сережа от неожиданности пошатнулся, оступился и рухнул с уступа на землю. Все повскакали со своих мест, засуетились, заорали.
– Держи его, держите пса! – выла Люся, пытаясь огреть собаку бутафорским автоматом. – Петенька, милый, ко мне!
Кинолог Володя пытался поймать расшалившегося кобеля. Артур самоотверженно бросился на выручку минипигу. Поливанов, охая от боли, стягивал с ноги до блеска сверкающий в лучах солнца нагуталиненным боком сапог. Когда, наконец, все успокоилось, Петруша был водворен в клетку, Акбар пойман, а Люся утешена, выяснилось, что Сережа на может наступать на ногу. Он сидел на уступе в одном сапоге, держался за ступню и матерился. Все наши сгрудились вокруг пострадавшего.
– Может, вывих? – предположил Андрей. – Давай я дерну, вдруг на место встанет?
– Я те дерну! – гаркнул Сережа.
– А че? Я сколько раз ребятам вывихи вправлял. У нас же профессия травматичная, – важно пожал плечами Андрюша.
– Сереженька, миленький, прости, – причитала Люся. – Больно тебе, да? Давай подую!
– Ты еще поцелуй, – съязвил кто-то.
– Нужен рентген, вдруг это перелом, – деловито заявил Артур. – В Лхасе есть клиника, я могу вызвать свой вертолет, чтобы его перевезли. Нужно только вернуться в гостиницу.
– У вас еще и вертолет есть? – обернулась к нему я.
– Ну да… Здесь ведь горы, не везде можно посадить самолет… – смущенно объяснил Артур.
Нет, он все-таки совершенно прелестен, этот застенчивый миллионер.
За нашими спинами возник Авалов, окинул тяжелым взглядом все происходящее и приказал помрежке:
– Ира, спирта ему налей стакан и ногу чем-нибудь замотай. Только так, чтоб в сапог влезла. И побыстрее, нужно доснять сцену, режим уходит.
Ира полетела выполнять распоряжение.
– Руслан Георгиевич, но я же не могу… – плаксиво начал Поливанов.
– А если у него в самом деле перелом? – обернулась к Авалову я.
Тот дернул плечами, изогнутые брови взлетели, в янтарных глазах сквозила досада и злость. Он был раздражен, крайне раздражен, что верные подданные не ко времени проявляют обычные человеческие слабости, что треснул какой-то винтик в замечательно отлаженном механизме.
– Ничего, до вечера доживет. Там решим, – бросил мне он и, отвернувшись, скомандовал: – Все по местам! Мотор!
Вечером стало-таки понятно, что оставлять Поливанова без врачебной помощи нельзя. У актера поднялась температура, а нога распухла и посинела. Вокруг раненого собралась вся женская часть группы. Гримерша Наташа прикладывала к ноге лед, помрежка Ира предлагала на выбор разные обезболивающие таблетки, а Люся просто орошала несчастного слезами.
Авалов, сумрачный, нахмуренный, держал в своем номере экстренный военный совет с Грибниковым.
– Душа моя, ну что же делать? Надо отправлять его в больницу, вдруг у него там что-нибудь не так срастется, он такой иск потом вкатит, – кудахтал Гриб, и брюшко его под грязно-розовой майкой взволнованно трепыхалось.
– Сколько это времени займет? – бросил Руслан. – При самом лучшем раскладе – два дня. А скорее всего, больше. А у нас только неделя осталась. Не успеем доснять.
– М-да, засада, – пыхтел Грибников. – А нельзя его кем-то заменить?
Бровь Авалова поползла вверх.
– Кем, например? Может быть, вы, Петр Аркадьевич, сниметесь? Попросим Наташу вас загримировать под Поливанова…
– Ну я не знаю… – спутался Грибников. – А как быть?
Он смотрел на Руслана с доверчивым ожиданием, так смотрят дети на решительных, все знающих взрослых: помоги мне, почини сломанную машинку, и я снова побегу играть.
– Натурные сцены можно снять с дублером, – словно размышляя вслух, негромко сказал Авалов. – Андрея в форму нарядить, у него фигура похожая. А крупные планы? Глаза? Улыбку? – он махнул рукой. – Ерунда! Ничего не выйдет! Придется ждать, пока он вернется из Лхасы, и оставаться здесь еще как минимум неделю. Другого выхода нет.
– А кто это оплатит, а? – взбеленился Грибников. – У нас бюджет расписан под копеечку. Может, твой американец раскошелится? – обернулся он ко мне. – Зря, что ли, он все время с нами ошивается?
– Во-первых, он не мой, а скорее уж Люсин, – возразила я. – А во-вторых, он, конечно, очень милый человек, внимательный, готовый помочь, но он бизнесмен, понимаете? Не станет он выбрасывать серьезную сумму просто так, из добрых побуждений. Если бы у него был в этом деле личный интерес, тогда возможно…
– Личный интерес, – кивнул Авалов. – Ты права, Марина, как всегда. Если бы у него был личный интерес… Ладно, посмотрим, что можно сделать.
Накинув куртку на плечи, он быстро пошел к выходу из номера.
Через два часа приехал Артур и сообщил, что всё готово к вылету. Все столпились у выхода из гостиницы перед автомобилем, который должен был доставить Сережу к вертолету.
Андрей и Володя вывели на крыльцо почти висевшего у них на плечах Поливанова и, суетясь и мешая друг другу, принялись усаживать его в машину. По ступенькам спустился Авалов, держа за локоть Люсю. Вид у девушки отчего-то был растерянный и несчастный.
– До свидания, – подошел ко мне попрощаться Артур. – Меня, наверное, не будет несколько дней.
– Разве вы тоже летите? – удивилась я.
– Да, решил, что так будет удобнее. Мистер Поливанов не говорит по-английски, у него могут возникнуть сложности. К тому же я хорошо знаком с главврачом лхасской клиники по предыдущим поездкам. Заодно займусь и своими делами. Мне давно уже пора было вернуться в Лхасу, я сильно здесь задержался.
– А Люся составит вам компанию, чтоб вы не заскучали, – с неожиданным радостным воодушевлением объявил Авалов и подтолкнул девушку к Артуру. – Вы же не против, правда? Ей захотелось съездить поближе к цивилизации, развеяться, а я не стал возражать, в эти несколько дней все равно съемок не будет.
– О, я рад, очень рад! – воодушевился Артур. – Люси, поверьте, эта поездка будет незабываемой. Лучший номер в моем отеле, все развлечения, какие вы только захотите, – залопотал он, забыв от восторга, что Люся почти не понимает английский.
Девушка, плаксиво сморщившись, переминалась с ноги на ногу у машины. «Что за прощание славянки? – не поняла я. – Можно подумать, что Авалов силой заставляет ее ехать. Она что, боится, что за время ее отсутствия он найдет другую актрису?»
– Ну же, Люсьеночка, решайся! Когда еще тебе представится такая возможность! – весело подмигнул ей Руслан. Все-таки он сегодня был на редкость внимателен к своим подопечным. Или это в нем не ко времени взыграли угрызения совести за равнодушие к Сережиной травме и он решил отныне стать членам группы настоящим отцом родным? – Не волнуйся, мы все тут поклянемся, что будем кормить твою свинью три раза в день!
Ознакомительная версия.
