Он поднялся с братьями в их комнаты, одну из которых на эту неделю отдали ему. Они наперебой рассказывали о своих одноклассниках, друзьях и подругах, иллюстрируя каждый эпизод фотографиями из Facebook. Андрей всячески намекал, что в Швейцарии у него есть настоящая подруга, ну ты сам понимаешь, в каком смысле, Никита постоянно возвращался к футбольной теме: вот ему выдают приз на каких-то местных соревнованиях, вот вырезка из местной газеты и интервью с ним, ты представляешь, Костя, это еще год назад было, я три мяча в одной игре забил…
Костя, улыбаясь, положил ему руку на плечо: «поверь, я все понимаю, но ведь договорились, что не сегодня», «точно-точно», – вторил ему Андрей, «замучил уже всех своим футболом», «да ты просто завидуешь, завидуешь, так и скажи», «стоп, стоп, стоп, если не перестанете, то я уйду», «конечно, перестанем, это мы просто так дурака валяем, правда, Никита?»
За ужином, который, как всегда, был великолепен (Тесса приготовила его любимое ризотто с белой спаржей и креветками, на десерт была домашняя панакота с клубникой), Костя рассказывал о жизни в Москве, пытаясь говорить с юмором, но даже в его вольном пересказе события выглядели совсем не смешными для хорошо образованной, но все-таки европейской семьи. Слушали, затаив дыхание, отец периодически хмурился, задавал вопросы, Тесса беспокойно поглядывала на него, но мораторий на серьезные разговоры соблюдался неукоснительно.
– Это совсем другая жизнь, – сказала Тесса в какой-то момент, – совсем другая, мы ее не понимаем.
– Да, – согласился Костя, – вы ее не понимаете, так же, как мы все вместе не понимаем жизнь в бразильских фавеллах или лагерях беженцев или в китайском Тибете. Так, как живете вы, живет меньше двадцати процентов жителей Земли, у остальных совсем другие заботы и совсем другие ценности.
– Но вы могли бы жить так же, если бы у власти в России были другие люди, при нынешней конъюнктуре хоть экономической, хоть политической, Россия за десять лет должна была стать обычной европейской страной.
– Может быть, мы не хотим так жить, папа, ты никогда не думал об этом?
– Обычные отговорки лентяев, которые не хотят делать уроки. Шучу, – неожиданно улыбнулся он. – Раз договорились все разговоры на завтра, то на завтра.
– Давайте посмотрим какое-нибудь хорошее кино, – предложила Тесса, – тихий семейный вечер.
– Я за, – сказал Костя. Отцу ничего не оставалось, как согласиться.
– Только, если мне не понравится, то пойду спать, не обижайтесь.
Костя привез Тессе несколько фильмов Дэвиля, которые трудно было найти в Италии. Выбрали «Чтицу». Костя с отцом выпили немножко граппы, сидели на двух диванах, отец с Тессой, Костя с братьями, обнявшись, и просто получали удовольствие от чудесного зрелища. Как и говорила Тесса – тихий, спокойный вечер в семье старого профессора истории.
Утром дождя уже не было, заметно похолодало, как ни хотели Андрей и Никита, чтобы старший брат пошел с ними играть в футбол или просто посмотрел, как они играют, но они были достаточно взрослыми, чтобы понимать, что право первого дня все же за папой.
Гуляя все по той же дорожке, по какой и Косте уже привычно стало ходить, первые минут пять молчали.
– Скажи мне, Костя, ты счастлив? – привычная тяжесть отцовской руки на плече, как в детстве, когда хотелось прижаться к нему под тяжестью этой руки, – вот эта жизнь, которой ты живешь, она тебя делает счастливым?
Костя был настроен на более предметный разговор, но и на этот вопрос знал ответ.
– Нет, папа, я не думаю, что эта жизнь делает меня счастливым. Мне вообще кажется, что мир настолько негармоничен, что нормальному человеку в нем нельзя быть счастливым. Вы с Тессой – исключение, – поспешил оговориться он, – я слишком много знаю, чтобы быть счастливым, так можно сказать.
– Совсем необязательно искать гармонию вовне, можно найти ее внутри, – спокойно продолжал отец, – но это я так. Ты удивишься, но меня устраивает твой ответ, хотя я, конечно, хотел бы видеть тебя счастливым. Я долго ждал этой встречи, много раз мысленно разговаривал с тобой, спорил, сердился, но вчера увидел и понял, что спорил с другим человеком и сердился на другого человека. Ты очень изменился с нашей последней встречи. Совсем другой взгляд – жесткий, даже колючий, ты по-другому слушаешь, будто компьютер внутри тебя просчитывает варианты…
– Мне казалось, что я и раньше был таким, – удивился Костя.
– Может быть, тебе сделали upgrade компьютера? – грустно улыбнулся отец. – Но по-видимому не за бесплатно. Насколько тесно ты связан с ними?
Костя не стал спрашивать, с кем, поскольку понимал, кого отец имеет в виду.
– Хотелось бы думать, что совсем не связан, но понимаю, что это будет не совсем правдой. Я часто думаю об этом. Ты ведь сам знаешь это правило: или ты in или ты out. Очень трудно удержаться на черте, разделяющей тех, кто внутри, от тех, кто снаружи. Я пытаюсь, потому что знаю, что внутрь заходить нельзя.
Отец повернул голову и испытующе посмотрел на него. Костя спокойно встретил взгляд.
– Это хорошо, это хороший ответ, если ты действительно так думаешь.
– Я слишком люблю тебя, чтобы обманывать, и потом, я же сказал, мне так кажется.
Еще метров сто прошли молча.
– То, что ты сейчас делаешь, это очередной проект великих кремлевских стратегов?
– Нет, папа, если бы так, то я бы уже был внутри, но и сказать, что это моя личная инициатива, тоже будет неправдой. Скажем так, что это проект небольшой группы частных инвесторов, очень обеспокоенных происходящим, перспективами и полнейшим бездействием тех самых стратегов.
– То есть это может оказаться и опасным проектом, если ситуация изменится и нынешним правителям надоест играть в оттепель.
– То, что может надоесть – да, весьма вероятно, то, что может оказаться опасным – менее вероятно, но в целом тоже да.
– Последнее время странная мысль не покидает меня, – задумчиво сказал отец, – ты удивишься, но я стал думать, что в нынешней ситуации нет альтернативы вашему вечному президенту, как бы он ни назывался, и нынешний выбор России не в том, станет он президентом еще раз или нет, а в том, что он станет делать, будучи избранным еще на один срок. И здесь, к сожалению, у меня негативный прогноз.
– Я совсем не удивился, ты умный человек, со стороны все хорошо видно, это ты удивишься, если я скажу, что твои взгляды ничем не отличаются от взглядов той самой группы частных инвесторов.
Отец помолчал, но все-таки решил не соглашаться так легко.
– Взгляды, может быть, и не отличаются, а конечные цели уж точно отличаются. Они хотят свои миллиарды сохранить в долгосрочной перспективе, отсюда и все их беспокойство. Оно материальную основу имеет это беспокойство.
– Ну, во-первых, материальная основа, это не самая плохая основа, а во-вторых, ты, случайно или нет, сказал ключевые слова: «в долгосрочной перспективе». Если люди и вправду думают о долгосрочной перспективе, я уже готов с ними дело иметь. И таких, к сожалению, меньшинство. А деньги они по-любому сохранят в швейцарских и прочих банках, предъявить им нечего, законов они не нарушали.
– Может, ты и прав, – они ушли уже довольно далеко от дома.
– Ты не устал? – спросил Костя.
– Нет, а ты? Костя засмеялся.
– Ну и какой твой прогноз на предстоящие месяцы? – спросил отец. Разговор складывался неожиданно легко, и теперь ему хотелось не столько услышать Костин прогноз, сколько поделиться своим. И Костя конечно же это почувствовал.
– Предпочитаю послушать твой. Я слишком внутри. В контексте прогнозирования, конечно. И потом я никогда не забываю твои слова трехлетней давности о том, что кризис не только не закончился, но даже и не начинался. Я разным людям на протяжении двух лет пытался внушить эту мысль – никто не верил. Зато теперь все только это и говорят. Помнишь этот разговор?
– Да, конечно. Лучше бы я тогда ошибся, но, к сожалению, нынешние правители все делают для того, чтобы стало еще хуже, чем я тогда говорил. В условиях подобных глобальных изменений демократия выглядит весьма неэффективной формой правления.
– Вот видишь, и ты туда же. Наш национальный лидер тоже наверняка так думает, только сказать не может. Но то, что Россия добивалась глобальных прорывов в условиях абсолютной власти, как бы она ни называлась, это факт. Итак, папа, твой прогноз? Обещаю, что не буду сразу же на Facebook выкладывать.
– Мой прогноз такой. Если продолжать игру в оттепель, то нужно, чтобы был второй тур, а там уже побеждать с большим преимуществом. Но эта игра очень опасная и, кроме всего прочего, будет означать, что за эти годы он уступил не только самому себе – прежнему, но и нынешнему президенту. Отсюда я делаю вывод – первый тур и от пятидесяти пяти до шестидесяти процентов.
– Да, – согласился Костя, – и мой сценарий такой же. К тому же для второго тура нет кандидата – не с кем бороться.
