Ознакомительная версия.
На лето отец предложил нам обосноваться в детском лагере. Мы, недолго думая, поддались на уговоры. Покидали шорты, футболки и плавки в рюкзаки и ждали выходных.
В лагере было весело. Мазали спящих мятной пастой, бегали к девчонкам в спальню, пугая их привидениями, одетыми в простыни, купались в мутной речонке и пекли картофель в углях. То лето пролетело незаметно, незаметнее, чем все остальные, и мы вернулись домой посвежевшие и загорелые, мечтали поделиться впечатлениями с отцом и бабой Томой, но дома нас ждала печальная весть: баба Тома умерла от инфаркта.
3
Отец сидел молча на табуретке у окна. Теребил дрожащими пальцами сигарету с фильтром, смотрел куда-то вдаль и изредка вытирал тыльной стороной ладони текущие по лицу слёзы. Нам хотелось подойти к нему, обнять, произнести слова ободрения, однако мы замерли на стульях и не двигались с места. Боялись, что сделаем ещё хуже, обидим нашего любимого «дядю Сашу».
Хоронили бабу Тому на Майском кладбище. Синоптики обещали дождь, но погода стояла солнечная и жаркая. Люди мучились, то и дело лезли в карман за платочками, а отец не обращал внимания на жару. Молчал, сжав губы, крепился, чтобы не разрыдаться, когда гроб с телом бабушки опускали в могилу, и всё-таки не выдержал. Бросил горсть земли и заплакал. Я понял: не мог он не заплакать. Он слишком любил бабу Тому.
После похорон ехали в автобусе на поминки. Устроились втроём на двух сиденьях: Кирилл у отца на коленях, я рядышком. Неожиданно нахлынули воспоминания: мы с братом за столом, пишем домашнее задание, а баба Тома стоит над нами надсмотрщиком и проверяет ошибки. Молчит, если всё правильно, и ругается, если где-нибудь напортачили. Грустно стало… Кто теперь будет помогать нам в трудную минуту, кто накормит полезной кашей, покричит на трибуне в поддержку?
– Пап, – позвал я отца.
Он повернулся.
– Пап, обещаю, следующий чемпионат я обязательно выиграю. Ради бабы Томы. Хорошо?
– Спасибо, сын, – произнёс он хриплым голосом. – Спасибо.
В третьем классе мы снова учились вместе с Кириллом. Отец написал заявление, что Кирилл прошёл обучение в домашней обстановке. Директриса, узнав в крепком грустном мужчине давнего знакомца Александра Евгеньевича, возмутилась для приличия и подписала бумагу, соединив братские сердца.
Теперь нашим воспитанием занялся отец. Вставал сутра пораньше, одевался, шёл в гараж за машиной, отвозил нас в школу и уезжал на работу. Обедали мы в школьной столовой, расходились по кружкам: я – на плавание, Кирилл – на вокал. В шесть вечера папа забирал нас с факультативов, быстренько кормил ужином, просил не разносить дом на куски и мчался на подработку. Возвращался около одиннадцати, уставший и голодный, хлебал горячий суп или холодный свекольник, укладывал сыновей в кровать, говорил о бабе Томе или делился мечтами о новом автомобиле. Так и жили: потихоньку, помаленьку.
В третьем классе впервые заговорили о Кирилле. Младший, выступив на нескольких концертах в составе группы юниоров «Синяя птица», потянул одеяло на себя и за год из бэк-вокалиста вырос в основного солиста ансамбля, покоряя зрителей красивым голосом и не менее красивыми песнями о любви, дружбе и мире. Я же продолжал наматывать километры в воде и стремился к новым рекордам, помня об обещании отцу победить. И летом сдержал обещание, выиграв золотую медаль на юношеском чемпионате области и открыв дорогу на чемпионат России. Ту победу я посвятил бабе Томе, громогласно объявив об этом в микрофон. Потом, закутанный в российский флаг, сидя у отца на шее, совершал круг почёта под овацию трибун и сжимал в руке медаль высшей пробы.
Тем летом я, Кирилл и отец ездили на рынок продавать машину. «Лада» девяносто девятой модели, выпущенная в начале десятилетия, начала сдавать позиции под напором европеек и японок, и папа решил избавиться от неё. Снял с учёта, назначил достойную цену и в одно из июльских воскресений любимая «99» ушла с молотка к толстому казаху, а отец задумался об иномарке. Тащил домой журналы «За рулём» и «Клаксон», советовался с нами, что-то подсчитывал на калькуляторе, черкал карандашом на бумаге и к сентябрю из тысячи претендентов выбрал седан марки «Тойота».
– В первый взнос укладываюсь, – сообщил он за ужином. – Плюс деньги за «Ладу», плюс на книжке кое-что осталось, плюс аренда бабы Томиной квартиры. Справимся, пацаны?
– Справимся, – отвечали мы, предвкушая встречу с «Тойотой». Отец пригнал её нескоро, ранней весной. Не решился покупать авто в зиму и гробить на разбитых уральских дорогах. Мы мучились, томясь в ожидании, ходили из угла в угол, не находя места, и сорвались двумя пулями, услышав звуковой сигнал со двора.
Папа засмеялся, бибикнул ещё раз и замахал, приглашая прокатиться. Эх, какая машина! Едет плавно, щёлкает автоматической коробкой и успокаивает фризом из кондиционера. А сиденья! Удобные, регулируются по желанию, погружаешься в них, словно в океан. А магнитола! Звук чистый, громкий, частоты настроенные. Кирилл её первым делом похвалил.
– Здорово мои записи на ней слушать, – сказал отцу.
Александр Евгеньевич кивнул, соглашаясь с сыном, а сам погрузился в раздумья и неделю ходил таинственный и загадочно ухмылялся, а в воскресенье рассказал Кириллу, что нашёл спонсора для записи альбома.
– Богатый дядька, в администрации работает. Детско-юношескими проектами занимается. Кое-как к нему добрался, на приём с четвёртого раза пустили. Попросил помочь, думал откажет, а он наоборот – денег выдал. Пусть, говорит, молодой поёт, концерт ему организуем в поддержку.
Кирилл, услышав про альбом, радостно закричал, кинулся отцу на шею и провисел там добрые полчаса. Папа устроил младшему совершенно неожиданный сюрприз. Кирилл погрузился в запись, бегал по композиторам и поэтам, договаривался о сотрудничестве, а я под руководством тренера катил на поезде в Москву – на чемпионат России среди юношей.
Неделю мы жили в гостинице. Утром и днём тренировались в спорткомплексе, участвовали в отборочных соревнованиях и с успехом прошли в финальную стадию.
– Егор, – наставлял тренер перед финалом, – ты долго двигался к поставленной цели, поэтому должен приложить максимум усилий, чтобы выиграть. Сегодня от твоей победы зависит будущее уральского плавания. Поэтому соберись, парень, и сделай всех!
Я сконцентрировался на воде, собрал волю в кулак, дождался свистка судьи, бросился в бассейн и поплыл. Уже позже, на финише, услышав свою фамилию в списке призёров, огорчился и обрадовался одновременно. Огорчился, что не выиграл, и обрадовался, вспомнив о традиции начинать успехи с серебряной медали. В итоге оставшиеся «стометровку брассом» и «четыреста метров вольным стилем» я выиграл легко и с большим отрывом от конкурентов. Это был невероятный успех для города Нового Уральска.
После соревнований ко мне подошёл высокий усатый дядька и предложил в будущем выступать за спортшколу «Спартак».
– Пусть он с отцом поговорит, – преградил дорогу дядьке тренер. – Он ещё молодой, чтобы такие вопросы самостоятельно решать. Оставьте контактный телефон, вам перезвонят.
Усатый замолк, с ненавистью посмотрел на тренера, поковырялся во внутреннем кармане пиджака и передал мне визитку.
– Подумай, паренёк. «Спартак» принесёт тебе славу и деньги.
– Так просто не перейду. У меня отец, брат и тренер. Если выступать за Москву, то и жить я должен в Москве, – по-взрослому ответил я.
– Много сразу хочешь, – фыркнул усатый.
– Вы тоже немало.
– Настаивать не буду.
Дядька ушёл, растворившись в толпе, а тренер похлопал меня по плечу, и велел принять душ и собираться в гостиницу.
– Вечером поезд, – напоследок бросил он. – Не опоздать бы.
Так сорвался мой контракт со «Спартаком». Но в тот момент, когда я находился на вершине славы и обладал двумя золотыми и одной серебряной медалью, мне стало до боли обидно за безразличное отношение к уральской школе плавания, поэтому я и обиделся. О чём, впрочем, ни капельки не жалею, ведь я не требовал ничего сверхъестественного. Обычное жильё для семьи и человека, благодаря которому я вышел в лидеры.
Вечерним поездом мы уехали домой. Я устроился на нижней полке у окна и разглядывал русские степи и деревеньки, мелькающие за стеклом, а душа грустила от потерянной мечты. Московский «Спартак» остался в Москве, а подающий надежды юниор уходил к истокам – в крохотный городок Новый Уральск, граничащий с Казахстаном.
Дома нас встречали как героев. Ещё бы, последним, кто привозил с собой юношеское золото, был Давид Муджири – прославленный советский спортсмен, Олимпийский чемпион и чемпион мира, а тут я – Егор Александрович Миронов, сын замечательного человека Александра Евгеньевича Миронова. Таковы странности судьбы: ещё несколько лет назад я жил в казённом доме круглой сиротой, дрался за кусочек хлеба или просто отстаивал честь, и вдруг в одночасье превратился в надежду уральского спорта. Какой к чёрту «Спартак», ведь есть родная спортивная школа «Надежда», и пусть я второй после Муджири, кому удалось сорвать куш, но надеюсь, не последний.
Ознакомительная версия.
