В абсолютной тишине, царившей на кухне во время размышлений Железнова, совершенно неожиданно для него и, как показалось Железнову, чересчур громко ожил телефон, как всегда по вечерам возлежащий на газовой печи в режиме зарядки, известным сигналом возвестивший Железнову о том, что о нем кто-то вспомнил и прислал ему sms. Железнов взглянул на часы: «Ничего себе, второй час ночи. Такое позволено разве что Няме, но он этим никогда не злоупотребляет». Железнов оторвался от компьютера и двинулся через «всю» кухню к телефону, подспудно понимая, что это «Она», больше некому, если отбросить всё экстраординарное. Железнов взял телефон в руки, вытащил из него шнур зарядки и только после этого взглянул на информационную бегущую строку: «Сообщение от Маша… Сообщение от Маша…».
Железнов, не открывая телефон, на автомате нажал кнопку с тремя зернышками на кофемашине, запуская визжаще-скрежащий процесс помола зерен, прислушиваясь к себе и не понимая, что происходит, вернее, понимая, что что-то происходит, но не так. Не так, как должно быть.
Железнов отбросил крышку телефона, открыл sms:
– Саша, прости меня!!! Ты мне очень нужен!
И тут до Железнова дошло! Впервые (!) за все время присутствия Маши в его жизни, главной составляющей его жизни и тогда, когда она была здесь, в Москве, и за то время, как она уехала в свою Новую Зеландию, впервые у Железнова не перехватило дыхание и бешено не заколотилось сердце, как это происходило всегда, когда он разговаривал с ней по телефону, думал о ней или общался с ней в дискретном режиме переписки по почте или по телефону.
Железнов «схлопнул» телефон – желания отвечать не было.
«И что это значит? Что означает это послание?!. Приступ ностальгии об утраченной любви? Жизнь без эмоций сера и скучна? Тем более, если ты знаешь, какими они могут быть. Радость от увеличения кучи с мешками денег не замещает ощущений от прикосновения любимого человека? Любимого?!. Где вы здесь видите любимого? Рожденный алчным любить не может! – совершенно неожиданно для себя перефразировал Железнов известную фразу из «Песни о соколе».
Осознание того, что никто и никогда её так (!) любить не будет? Справедливо. Так (!) – никто и никогда. Потому что это физически невозможно в пределах законов нашей галактики – мы рвались друг к другу с эмоциональной скоростью света, по достижении которой время останавливается. Для двоих. Или выяснилось, что блеск любящих глаз это несколько иное, чем блеск монет?» Злые мысли одна за другой накатывали на Железнова. Он совершенно четко ощущал, что не может и не готов простить того унижения, которому его подвергла женщина, которую он любил неистово, нежно, больше жизни, ни секунды не сомневаясь, что она – «его женщина», Женщина, которую встречаешь лишь раз в жизни, если этих жизней ты прожил миллион…
Размышления Железнова прервал звонок. «Нет, разговаривать с ней я не желаю». Уверенный в том, что звонит Маша, Железнов решительно отбросил крышку телефона, собираясь сбросить вызов, однако его ждало очередное удивление – звонила Екатерина Строева. «Что ж за ночь сегодня такая?!» – Железнов нажал на кнопку «Принять вызов» и не успел «алёкнуть», как из трубки понеслось:
– Саша!!! Ты жив?!. Любимый мой! Все в порядке?!. Как ты?!. Тебя не ранили?!» – Екатерина кричала в трубку. Чувствовалось, что она на грани нервного срыва. – Саша!!! Не молчи!!!
– Так это ты? – Железнов сместился на рабочее место за стол, взял сигарету и чиркнул зажигалкой.
– Саша… – это Екатерина произнесла уже на выдохе. – Саша… Господи, как же я испугалась. С тобой все в порядке, Железнов? – чувствовалось, что Катя на том конце трубки постепенно приходит в себя.
– Я тебя еще раз спрашиваю, это ты?
– Я, Железнов, я – самая красивая женщина на Земле из тех, что со стержнем…
– «Пересвет» – это ты?
На том конце телефона возникла легкая заминка.
– Я… Железнов! Вот скажи мне, как я могла оставить тебя на произвол судьбы! – Катя перешла в наступление. – Стоило мне уехать на неделю, как тебя возле подъезда поджидают какие-то отморозки! Не случайные какие-то. А тебя ждали! Что это все значит, Железнов?!. Ты куда вляпался?!.
– И давно?
– Да откуда я знаю, сколько они тебя ждали! Выясню.
– Катя, – Железнов улыбался, – не включай дурака. Тебе это не идет. Ты прекрасно поняла вопрос.
– Что – давно? – Катя тянула время, не желая обманывать Железнова, но и правду сказать, что она контролирует практически всю жизнь Железнова, не могла. – Железнов, давай я к тебе сейчас приеду. Правда, с чемоданами.
– Ты приняла решение переехать ко мне? И чемоданы собрала? Сильно, – Железнов продолжал улыбаться. – Катя, я, конечно, очень нежно отношусь к тебе…
– Правда?!. Ой, как здорово!
– …и достаточно спокойно воспринял твои инсинуации, вводящие телевизионную общественность в заблуждение, что ты выходишь за меня замуж…
– Так выйду же!
– Но это не означает, что ты без обсуждения со мной собрала чемоданы для переезда…
– Для переезда их будет больше! Железнов, а может, лучше ты ко мне переедешь?
– Не понял.
– Железнов, я в аэропорту. Только что прилетела…
– Издалека?
– Давай я к тебе сейчас приеду и все расскажу.
– Нет. С чемоданами – нет. Оставь мне шанс. До завтра, – Железнов повесил трубку.
*** (3)(8) Апрель 45-го
Восточная Австрия. В 30-ти километрах от восточной границы
7 апреля 1945 года. 14.31 по местному времени
Осадчий уже минут пять через бойницу в бинокль наблюдал за перестроениями бойцов батальона НКВД – разворачиваются в цепь по фронту в сто метров для атаки монастыря. Старший лейтенант прикинул: если считать, что фронт атаки так и останется метров сто, то с учетом, что дистанция между бойцами при атаке составит три – пять метров, то в цепи получается двадцать – тридцать бойцов, а всего можно сформировать для атаки от тридцати до сорока шеренг… Да… Патронов бы хватило.
– Титыч, Зайцева ко мне.
– Есть, командир.
Пока старший лейтенант ожидал единственного снайпера в его разведвзводе, подумалось – все ли, что хотел, он сказал своим бойцам? Да, в общем-то, все. Правду сказал.
Старший лейтенант понимал, что угрозы подполковника – не пустые слова. Все они, и он, и весь его взвод – свидетели страшного и постыдного преступления старших офицеров НКВД, которые имели намерения в надругательстве над религиозными служительницами на оккупированной территории, которое было пресечено ценой жизни двух красноармейцев. Они, по мнению подполковника – очень опасные и ненужные свидетели. И потому их должны уничтожить. А ему нужно объяснить своим бойцам, почему им, русским, сейчас придется воевать с русскими, другими русскими, которые выполняют приказ преступников.
– Солдаты, боевые мои товарищи, – Осадчий переводил взгляд то на одного разведчика, то на другого, третьего; перед боем сержант по его приказу построил их в монастырском дворе. – Нам не повезло. На войне иногда отдаются приказы, для выполнения которых нужно умереть.
Сегодня мы получили именно такой приказ – приказ защитить жизнь монахинь, которые посвятили свою жизнь служению Богу. И в первую очередь, мы должны защитить их как женщин, защитить их честь от надругательства и унижения. Не важно, что они не русские. Это высший долг мужчины – защищать любую женщину, попавшую в беду. Так было всегда. И так всегда будет, пока жив русский солдат. У нас нет выбора: или мы сегодня все погибнем за честь и достоинство, или нас всех расстреляют.
Размышления старшего лейтенанта прервало появление снайпера, которого сопровождал Титыч.
– Вот что, Зайцев… – Осадчий задумался и вместо инструкции задал вопрос. – А сколько у тебя патронов?
– Около тридцати, товарищ старший лейтенант.
– Не густо. Но да ладно. В общем, так, Коля, занимаешь позицию на колокольне. Не высовывайся и в начальной стадии боя не демаскируй себя: по-русски – не стреляй. Твоя задача – выявить наличие снайперов у атакующих и уничтожить их.
– Есть, товарищ командир.
– Я думаю, – продолжил старший лейтенант, – что их один – два, не больше. Но это главная угроза нам – из автоматов на стенах нас достать непросто, а вот снайперы… сам понимаешь – один хороший снайпер сможет свести всю нашу оборону на нет.
– Я понял, товарищ командир, сделаю.
– Уверен в тебе. После того как поймешь, что снайперов больше нет, твоя главная задача – командный состав атакующих. Это важно, Коля. Нужно нарушить управление атакой и деморализовать их. Ты меня понял? – Осадчий пристально смотрел в глаза своего разведчика, пытаясь передать ему свою уверенность.
– Понял.
– Давай, Коля, действуй! И пока не началось, постарайся позицию оборудовать мешками с песком.
Осадчий перевел взгляд на старшего сержанта. – Титыч, закиньте ему на колокольню мешки с песком. Сколько успеете.
– Есть, командир. Сделаем.
