Через день он передал письмо курьеру, с которым опять встретился на складе, куда приехал под предлогом продолжения разговора о сворачивании торговли продуктами и способах их распродажи. Михаил Абрамович, продолжая вяло возражать, все же высказал негативное видение такой перспективы. Родик не стал с ним спорить, полагая, что он и без того вскоре поймет и примет его позицию.
Смерть – невозможность, которая внезапно превращается в действительность.
Родик вошел в офис и столкнулся с Александром Павловичем. Они не виделись уже несколько месяцев, общаясь лишь по телефону, когда требовалось координировать деятельность по завершению покупки завода и продаже военной одежды.
Родик непроизвольно отметил произошедшие в нем разительные перемены. Куда-то пропала скованность и тот налет социалистической провинциальности, которые бросались в глаза даже при последней встрече, когда производили денежные расчеты по приобретению акций и погашению задолженностей завода по зарплате. Теперь появились уверенный взгляд и солидная осанка. Одежда тоже стала другой. Дешевый мешковатый костюм отечественного пошива, рубашку с топорщащимися углами воротника и невзрачный галстук он сменил на темно-синий клубный пиджак с блестящими пуговицами, джинсы, яркий желтый галстук и светлую рубашку в клеточку. Эти предметы одежды хотя и несколько дисгармонировали, но были куплены явно не на рынке, о чем свидетельствовал не снятый с рукава шильдик с галочкой из двойной радуги, являющийся логотипом какой-то известной фирмы, названия которой Родик не помнил.
Весь его облик ассоциировался с чем-то виденным в зарубежном кино, а его внешнее сходство с Адриано Челентано, усиленное входящей в моду чрезмерно короткой, почти под ноль, стрижкой, довершало комическое впечатление.
Наблюдения и эмоции Родика вылились в удивленную «похвалу»:
– Хорошо выглядите, Александр Павлович. Куда-то собрались?
– Только к вам. Вот с Михаилом Абрамовичем обсуждали перспективы. Все изменения в устав провели. Так что ваше предприятие теперь почти единовластный собственник…
– Разрухи, – продолжил за него Родик. – Надо эти осколки социализма как-то инвентаризировать. Я разговаривал с Георгием Эммануиловичем, он сказал, что прислал к вам своих специалистов, но из-за отсутствия строительной документации они не смогли осуществить в необходимом объеме проектные работы. Теперь требуется обследование. Это долго и дорого, а у нас сроки жесткие.
– Все утеряно. Часть строилась при царе Горохе, а потом в послевоенные годы хозспособом. Вот и результат.
– Причины всегда есть. От этого не легче. Оборудование планируется, как вы знаете, зарубежное. Там гарантии, а они завязаны на соблюдение соответствующих инженерных требований. Не ломать же корпуса. Кроме того, эта работа записана в планах правительства Москвы. Сроки срывать нельзя.
– Моссовет ликвидировали, а Георгия Эммануиловича в Мосгордуму не выбрали. Это не повлияет на финансирование? – вмешался Михаил Абрамович.
– Думаю, что нет. Он человек мэра. А мэр – человек президента. Его Руцкой одним из первых снял. Тот проявил, как и в девяносто первом, преданность. Он теперь прочно сидит. Я такое по Таджикистану знаю. У него какие-то серьезные завязки. Огромные госзаказы. Я интересовался. Думаю, что Мосгордума для него уже слишком слабая организация. Он пойдет выше, а пока для этого зарабатывает деньги, – ответил Родик и продолжил: – Так вот, Александр Павлович, мне кажется, что вы чрезмерно увлеклись продажей военной одежды. Это, конечно, дает вам возможность и себя хорошо одевать, но…
– Родион Иванович, я не злоупотребляю.
– Об этом речи нет, но вопросы заводика вы запустили. Вернее, ничего не делаете. Если так дальше пойдет, то мы окажемся у разбитого корыта и в бешеном убытке. Вы затраченные деньги на покупку акций отрабатывать собираетесь?
– Понятно. Что мне делать?
– Срочно все необходимое для установки производственной линии. Выходите на прямой контакт с Георгием Эммануиловичем, а на этой неделе давайте проведем инвентаризацию. Мы с Михаилом Абрамовичем и нашим главным бухгалтером примем участие. Вы все подготовьте и дайте нам знать, когда приезжать. Два-три дня вам на это. А сейчас давайте займемся отчетами по продажам военной одежды. Что-то я не вижу денег…
Разговор прервал телефонный звонок.
– Черт, поговорить невозможно. Отключить, что ли, его? Я уже от этих всех полупустых разговоров скоро сбешусь. Как какое-то дело начинаешь, так его как прорывает. Тут еще и пейджеры появились. Их еще читай, – возмутился Родик.
– Это тебя они нервирует из-за того, что напоминают о нашей самой крупной неудаче, – заметил Михаил Абрамович.
– Ты бы, Миша, лучше трубку поднял, – парировал Родик. – Скоро даже дети телефоны в карманах носить будут. Вот тогда вообще работать станет некогда.
Телефон смолк, но тут же запиликал опять.
– Возьми уже трубку, – зло выпалил Родик. – Все равно не успокоятся. Может, что важное.
Михаил Абрамович поднял трубку и, выслушав, передал ее Родику:
– Это тебя. Сестра Питкина.
– О-о-о. Еще ее не хватало… Да, слушаю. Что вы говорите? Беда… Попробую кого-нибудь подключить. Как с вами связаться?.. Записал. Перезвоню.
Родик повесил трубку и сообщил:
– Витю арестовали. Обвиняют в том, что у солдата взятку взял. Он в военной прокуратуре, а застукали его с поличным.
– Плохо. И его жалко, и бизнес наш полетит, – отреагировал Михаил Абрамович. – Надо помогать.
– Это ясно. Однако у нас связей в военной прокуратуре нет. Надо через кого-то выход искать. Давай так… Ты с Александром Павловичем все подробно просмотри. Если я быстро не управлюсь, то вечером доложишь. А то мне сегодня еще в салон к Валентину успеть надо. Оставляю вас. Пойду в переговорную обзванивать знакомых. У нас в клубе несколько известных адвокатов числятся. Буду их подключать. Тут времени терять нельзя. Вот жадный, мерзавец. Деньги мешками гребет, так еще и солдат обирает. Свой, правда, мерзавец. Надо выручать.
Родик взял списки членов клуба и бегло пробежался по графе «Род занятий». Адвокатов оказалось шесть. Однако их специализация была Родику неизвестна, а имена столь публичны, что отправлять таких в какую-то военную прокуратуру казалось неуместным. Кроме того, он хорошо знал существующие расценки популярных юристов, которые начинались от пятидесяти долларов в час. Он это постиг совсем недавно при оформлении покупки помещения для салона, когда только за бесполезное присутствие младшего партнера одной из юридических контор при подписании договора у нотариуса Родик заплатил четыреста пятьдесят долларов. Здесь же было более сложное дело. Да еще и уголовное. Поразмыслив, он предположил, что подходящие адвокаты должны быть в первую очередь известны тем, кто ходит на грани нарушения законов, и решил, что помочь может Алексей, но просить его не хотелось из-за опасения возобновления разговора об увеличении крышевой оплаты. Однако другого варианта не просматривалось.
Родик передал по пейджеру сообщение, и Алексей очень быстро перезвонил.
Родик поведал ситуацию, и тот, не задумываясь ответил:
– Есть классный шапиро [28] . Возьмет недорого и ситуацию разрулит. Сейчас я с ним вопросик перетру, а вы пока точно пробейте, где он сидит. Может, фамилии какие известны.
Родик только успел узнать у сестры Питкина точный адрес его пребывания, как перезвонил Алексей.
Получив требуемые подробности, он заверил, что адвокат выезжает и сделает все возможное. Родик сообщил об этом сестре Питкина и возвратился к прерванному разговору. Михаил Абрамович как раз подводил итог трехмесячных продаж военной одежды.
– Адвокат к Виктору поехал. Будем ждать информацию, – ответил на его немой вопрос Родик. – Большего пока сделать невозможно. Как отчет?
– В целом все нормально. Конечно, объем продаж Александра Павловича несоизмеримо меньше, чем был у нас…
– Это почему?
– Думаю, что повлияла передача полномочий от тебя и Серафимы. Доверие покупателей за пять минут не заработаешь, а может, интерес поубавился. Шмоток дешевых много понавезли, а требование, чтобы все на, скажем, стройплощадке единообразно одеты были, потеряло актуальность. Даже школьники давно форму перестали носить.
– Прибыль-то хоть есть?
– Есть. Тут кое-какие взаиморасчеты сделали, и Александр Павлович нам должен восемьсот тридцать семь тысяч с копейками.
– Хорошо. Идите в кассу сдайте.
– Я хотел попросить об отсрочке. У меня некоторые семейные обстоятельства…
– Вообще-то мы бизнесом занимаемся. Такие причины не являются уважительными. Кесарю кесарево…
– Я понимаю. В будущем просить не буду, но сейчас…
– Нет, Александр Павлович, – жестко прервал Родик. – Сначала дело, а потом личное. Вы, полагаю, заметили, что мы с Михаилом Абрамовичем на советских автомобилях передвигаемся, хотя многие наши коллеги на крутых иномарках раскатывают, а зарабатывают меньше. Знаете почему?
