– Спасибо, большое человеческое спасибо! – не забыла проявить вежливость многоопытная «этуаль». По дороге за загранпаспортом прикидывала: добираться в аэропорт на электричке или на такси. И еще разглядывала алюминиевую коробочку без названия, что нашла в портфеле Нильсе. Там единственная кнопка и два светодиода – красный и зеленый. «Шпионская штучка, наверняка, – предположила. – Может, сгодится для торга с тем, «кто имеет право» выпустить сына из России». Когда лезвие ножа близко к горлу, мозг либо отключается, либо функционирует быстро. В особенности, коли мать думает о единственном чаде, брошенном прежде и желанном теперь.
Китайский резидент ориентировался в тонкостях московского этикета, словно золотая рыбка в пруду Летнего дворца, что в Пекине. Деликатный подход к объекту, словесное зализывание ему отверстий ниже пояса, вручение дорогого подарка, ссылки на авторитетных общих знакомых, формулирование повестки встречи, отход от объекта с поклонами и спиной к двери. Полностью исполнив ритуал, покинул офис Агрохолдинга. Водитель бросился открывать заднюю дверцу, когда на помощь пришли два энергичных мужчины: молодой зафиксировал его мордой на капот, а тот, что постарше, в элегантном костюме Etro и со «скромным» хронометром Audemars Piquet – втолкнул Ли Пэна в салон и уселся рядом с ним.
– Завтра по ТВ покажут членов этнической банды, совершившей зверское убийство датчанина на Ленивке. Интересные вещи они рассказывают, про свою работу на внешнюю разведку КНР и про твои связи в высшем руководстве, – без прелюдий начал незнакомец на приличном пекинском диалекте.
– Чушь собачья, – шпион продемонстрировал хладнокровие и разговорный русский. – К тому же китайцы – молчаливый народ, в массе малограмотный. Путной ТВ-передачи не получится.
– В нашей благотворительной конторе недавно египетская мумия публично призналась в работе на шпионов Рамзеса Второго, – гэбист перешел на великий и могучий. – Малограмотная мумия попалась, пришлось ее поднатаскать. Бойко излагала на камеру про интриги в политбюро египетской компартии. Фараонам-то по фигу, поскольку живых родственников у них не осталось. А у тебя здравствует дядя по имени Шэнь Бао – секретарь ЦК КПК. Его доброе имя и карьера нас интересуют, как и финансовое благополучие его родни.
– И? – Ли Пэн ждал предложения – оно обязательно последует, раз так аккуратно приняли гэбисты.
– Москва не против расширения «Красного маршрута» и прочих бизнес-шалостей, даже не возражает против поездки Ульянова в КНР. Но если Пекин будет вести себя в России так, как вчера, то мы пересмотрим наше уважительное отношение к товарищу Шэнь Бао и коллегам из разведки КНР. Лети на родину и втолкуй там, что вмешательство в наши дела абсолютно недопустимо. Твои парни останутся в тюрьме надолго, – оперработник умолк, демонстративно достал спрятанный под галстуком радиомикрофончик и, открыв окно, протянул своему молодому коллеге. – Теперь пикантная подробность: похищена расписка Керенского о сотрудничестве с ЦРУ.
– Какая расписка? – резидент догадался, что гроза откладывается и сейчас ударов молнии можно не опасаться. – Нет никакой расписки.
– Ты же опытный аппаратчик и знаешь, что документа нет, если о нем не упоминается в следственном деле.
– Слушаю! – оживился собеседник.
– Мне лично не нравятся Керенский, его друзья-олигархи и казнокрады. Я за социалистический путь развития России. Расписка – квинтэссенция отношений сих буржуазных прихвостней с хозяином из Белого дома. Но чтобы из следственного дела исчезли упоминания о существовании документа, требуются большие усилия, не только мои личные. Я-то бескорыстно помогаю.
– То есть, имеются и другие, небескорыстные помощники?
– Ага.
– Э? – китаец потер пальцем о палец.
Русский дважды показал ему растопыренные пальцы обеих рук. В ответ последовало молчаливое согласие, и резидент кивнул в сторону перчаточного ящика. Визави его открыл и достал шелковый сверток. Развернул и отсчитал 20,000 долларов. Поколебался и взял еще несколько тысяч.
– На всякий случай.
– А расписка? – спросил Ли Пэн, скрывая презрение к продажному гэбисту.
– Колеса у тебя недурные. «Порше Панамера»?
– Она.
– С удовольствием ездил бы на подобной, но по службе неэтично.
– Жаль! Сам только по особым случаям «панамеру» пользую, когда надо с понтом прибыть, скажем, как сюда. Так-то не слишком нужна…
– Зато тачка идеально подошла бы моей супруге. Нотариусом трудится… – русский красноречиво умолк.
– Забирай. ПТС у водителя. Катайся на здоровье.
– Спасибо! А расписочку вставь в рамку и подари дяде, чтобы оценил твои заслуги перед компартией. Надумаете пустить ее в ход, дай знать – подсуечусь, чтобы здесь нашлось подтверждение её аутентичности. Цзай цзянь, – попрощался русский, выбрав выражение, эквивалентное «До новых встреч».
– Желаю тебе не иметь проблем, которые нельзя было бы разрешить за деньги, – резидент ввернул присказку, популярную среди новых китайцев.
Кораблев непонимающе глядел на пустой стакан и стоящую рядом запечатанную бутылку. Знать-то знал, что французский хрустальный тамблер от Baccarat предназначен для шотландского односолодового виски Macallan. По отдельности воспринимал, а вместе соединить не мог – голова переполнена впечатлением от беседы с визитером. Нажал кнопку, явилась секретарша.
– Это что?
– Вы хотели выпить, велели принести, – девушка разъяснила работодателю инсталляцию на столе.
– А! – рука свернула башку бутылки и золотистый напиток наполнил четверть тары.
– Не желаете льда или содовой? – поинтересовалась ушлая сотрудница: раз уж шеф начал чудить, то и его питейные привычки могли измениться.
– Иди.
Рука вяло махнула в сторону двери. Сил и мыслей не осталось, кровь прилила к мозгу, на пределе обрабатывающему полученную информацию. Пекин предложил мегапроект: глобальное турне Ильича с параллельным показом раритетов из Ленинских Горок. Как сказал Ли Пэн: «В КНР посмотрит миллиард китайцев, заплатит по доллару за билет, а в США – сто тысяч миллионеров, заплатив по десять тысяч». Плюс доходы в других странах! И набежит – даже страшно представить, сколько набежит. Барахло – не проблема. Арендовать на время «роллс-ройс», что возил вождя, а также простреленное пальто и поношенный костюм. Кепку, конечно, галоши, зонт. Кое-что из меблировки кремлевской квартиры. Эх, жаль останки из Мавзолее захоронили! А вот еще что: не забыть экспонаты из дома-музея в Ульяновске, особенно, вещи, связанные с детством. Картина складывалась мозаично, хотя легко и споро. Плеснул еще вискаря, формулировки бизнес-плана стали четче.
Очередной глоток встал поперек горла: как Владимира Ильича уговорить? Вдруг заартачится. Вопрос надо перетереть с товарищем Дю, кадровая и международная политика – его епархия, пусть и колотится. «Мое дело – бабло грести для партии, – успокоил сам себя. – И про свой карман не забывать. А то жена кошмарит с покупкой яхты побольше и подлиннее. Мол, на старой западло греть задницу под средиземноморским солнцем. Мол, пора махнуть на Гавайи и в Полинезию на посудине океанского класса, с вертолетом и прочими пацанскими причиндалами». Идея начать с шоппинга в Гонконге и добраться до Новой Зеландии привлекала, особенно австралийская тема: вид на жительство или гражданство оформить. «Зеленый континент», где чисто и тепло, народу мало и никто не выедает мозг. Увы, пока предстояло тошнится по забитой людьми и машинами Москве, потом по перегруженной Рублевке. Дюбенин забил стрелку на вилле, глядишь, и Ульянова подтянет к разговору.
Айтишница грустила который день. Натура живая и энергичная, тяготилась от того, что психотерапевты называют «социальной депривацией», а по-простому – отсутствием возможности общаться с другими людьми. Приобретённая скандальная известность неожиданно превратило девушку из «героини на полчаса» в «изгоя навсегда». Никто не звонил, не отвечал на ее сообщения или отделывался короткими ремарками. Апофеоз – смс от подруги: «Ты там держись». От безделья – от работы отстранили – пошла в кафе снять парня на ночь. Посетители на нее пальцами показывали, не говоря уже о косых взглядах. Единственный присел за столик: «Тебя по ящику видел. Ты действительно сосала у Ленина? Расскажи, в свой блог выложу». Сволочь! Отшила, ясный перец, но настроение упало ниже некуда. Даже бегать и на велике кататься нет желания: нацики в парке могут поджидать. Хотя Володя и «дзержинцы» обещали защиту, только где она? А самой телохранителей не нанять – зарплаты не хватит, кстати, за прошлый месяц так и выдали. Плакаться Ульянову и качать права стеснялась, а пуще того боялась, что не возьмет трубку – тогда единственный выход: с собственного балкона 12-го этажа прямиком на асфальт. «Фу, гадость всяческая лезет в голову!» По привычке, вела на ноутбуке дневник своих переживаний, но в соцсети, как раньше, не вываливала, стеснялась. И так её аккаунты завалены негативными комментариями. Сперва их забанивала, потом прекратила выходить в Сеть.
