Ознакомительная версия.
– Я покажу вам сирень!
Оксана потом постоянно подсылала к балерине дарителей сирени, теша свое самолюбие надеждой, что подобное внимание не может не вызвать хотя бы какой-то, пусть даже мимолетной, ревности со стороны любящего мужа. Мысли о том, что ей, возможно, удастся внести разлад в их семейный уклад, доставляли Оксане удовольствие. Она никак не ожидала, что Дина отправится за Мишей в Новосибирск, не ожидала и того, что ей удастся вновь завоевать известность. Но это случилось. И Оксана притаилась в ожидании следующего удара, а пока время последнего не наступало, радовалась тем маленьким укольчикам, которые могла наносить с помощью букетов. Она до последнего не знала и не могла придумать, что же станет тем мощным оружием, с помощью которого она совершит достойную месть. А потом пошла на Левитана. И увидела эти волшебные цветы. И все срослось. И все стало очевидным. И она даже удивлялась, как могла не догадаться, не додуматься сразу. Оксана так обрадовалась, что прямо там, в Доме художника, спрятавшись за колонну от бдительного ока дежурной, вытащила мобильный и, набрав номер, сообщила:
– Они будут в сирени.
– Где? В какой сирени?
– В букете сирени. Пусть ищут между листьями и ветками.
– Договорились. Только ты должна понимать, Оксаночка, что я могу гарантировать тебе только скандал и ничего более. Любой нормальный адвокат без труда докажет и найдет тысячу свидетелей, которые подтвердят, что букет Дина получила в дар от зрителя. Она, конечно, будет утверждать, что не имела ни малейшего представления о том, что скрывается в его листьях и ветках. И будет весьма убедительна, так как это правда. Кстати, с чего ты взяла, что сирень окажется в машине? Она получит море цветов и наверняка какие-то оставит в театре, какие-то подарит педагогам, коллегам, гримерам.
– Только не сирень.
– Ладно. Тебе решать.
– Я решила.
– Хорошо. Значит, договорились? Скандал и больше никаких последствий.
– У скандала могут быть далекоидущие последствия, вам ли об этом не знать?
– Далеко пойдешь, – похвалил ее собеседник. – Короче, максимум, что я тебе могу гарантировать, – неделя в изоляторе.
– Идет, – обрадованно согласилась Оксана.
Собеседник повесил трубку, а она вернулась к картине Левитана. Женщина восхищенно рассматривала белые гроздья и размышляла о тех последствиях, которыми может грозить известной балерине обвинение в хранении наркотиков и целая неделя пребывания в следственном изоляторе. Конечно, никто ее не посадит. Конечно, все газеты напишут о том, что ее, белую и пушистую, полностью оправдали. Но, как говорится, после скандала никто и не помнит: то ли у тебя украли, то ли ты сам украл. Испорченная репутация есть испорченная репутация, а партнеры с испорченной репутацией никому не нужны. И всякие там «Ла Скала», Гранд-опера и иже с ними, конечно же, предпочтут приглашать тех артистов, чьи имена никогда не упоминались в одном предложении со словом «наркотики». Карьера балерины Елисеевой снова рухнет, и уж наверняка она поймет, чьих рук это дело. Ведь на сей раз Оксана будет сидеть совсем рядом с дарителем. И когда Дина протянет руки, она громко скажет: «Какой волшебный букет. Наверняка в нем есть что-то особенное». Скажет так громко, чтобы балерина обязательно услышала, чтобы нашла ее взглядом и чтобы узнала. И пусть себе думает, что она лучше Оксаны. Пусть считает себя победительницей – до тех пор, пока стражи порядка не остановят ее автомобиль, не произведут обыск и не найдут в шикарном букете пакетик с белым порошком.
Эта картина до сих пор стояла перед глазами, только теперь подернулась какой-то пеленой, уплыла в туман, стала неясной, безликой и совершенно не нужной. Непослушными, дрожащими пальцами Оксана набрала телефонный номер, сказала, постаравшись предать голосу твердость:
– Я бы хотела отменить нашу договоренность.
– Шутить изволите, Оксаночка?
– Нет. Я… Я просто передумала.
– Тут, знаете ли, деточка, взялся за гуж…
– Вы же знаете, одно ваше слово…
– Так в том-то и дело, что я слово дал: орлам полицейским премию, жене новое канапе. А я своих слов на ветер не бросаю.
– Будет новое канапе. Я не отказываюсь.
– А с премией что прикажешь делать?
– Так вы им обещали, если найдут. А они ведь не найдут ничего.
– Хитра… Ладно, считай, что договорились. Только больше уж меня такими просьбами не обременяй, помогать не стану.
Оксана сделала еще один звонок. На другом конце провода ей почти обрадовались, затараторили счастливым тоном:
– Оксана Викторовна, я все уладила, встречу перенесли на следующую неделю. Все в порядке. А когда вы приедете? Тут сирень доставили. – Секретарша затормозила, ожидая похвалы. Шутка ли, в это время года достать сирень! Но Оксана промолчала. В современной Москве можно достать все, что угодно, только плати. – Вы же хотели забрать.
– Через пятнадцать минут придет человек, отдашь ему букет и еще в верхнем ящике моего стола лежит билет на концерт, его тоже отдашь.
– Оксана Викторовна, тут два билета.
«Один мой».
– Да. Если любишь балет, можешь сходить.
– Ой, спасибочки! Ой, вот здорово-то!
Оксана подумала, что в эту секунду секретарша наверняка забыла все свои помыслы об увольнении. Пожалуй, эта растяпа еще продержится какое-то время.
– Достала билеты?
– Да.
– Теперь посмотри, рядом должен лежать небольшой конверт. Вытащи его.
– Вытащила. А что там такое? Внутри будто целлофан, а в целлофане пудра какая-то…
– Зайди в туалет и высыпь эту пудру в унитаз.
– Хорошо. Оксана Викторовна, а вы точно на балет не хотите идти? Говорят, Елисеева, хоть и немолода, в прекрасной форме и волшебно танцует.
Оксана не удостоила девушку ответом. Она швырнула телефон на стол и похлопала себя по кармнам:
– Чертовски хочется курить. Ничего, если я покурю в твоей комнате? Знаю, Дашутка, ты терпеть этого не можешь. Ты у меня правильная, добрая, хорошая. Не то что я. Но один раз можно, правда? Я окошко открою, и дым на тебя не пойдет. Видишь, в другую сторону тянет. К пианино совсем не идет. Да, так о чем мы с тобой разговаривали? Я так и не смогла угадать композитора, верно? Все, как всегда, моя милая. Все, как всегда.
Костюм, как всегда, сидел идеально. Дина осталась довольна. Хотя сегодня ей хотелось бы, чтобы все было не так, как всегда, а гораздо лучше. Впрочем, укорить костюмера действительно было не в чем. Платье полностью соответствовало тому образу, который она собиралась создавать на сцене: черное с одной стороны, белое – с другой, с одного ракурса строгое и незатейливое, с другого – яркое, винтажное, кричащее, почти граничащее с пошлостью: кружева, рюши, оборки, – все в многочисленных прорезях, чтобы балерина не запуталась во время батманов, арабесков и фуэте. Прямота и хитрость, строгость и распущенность, честность и лицемерие, добродетель и порок – вот что соединял в себе этот костюм. Вот что было написано на ее лице. Вот что она собиралась показать: разные героини, разные судьбы, разные характеры. И все они легко сочетаются в ней одной. Так же, как и в любом человеке порой могут сочетаться несовместимые друг с другом черты.
Дина помнила, как до нелепого широко округлялись глаза соседки Верочки, когда она слышала из Дининых уст какое-нибудь совершенно незатейливое и недостойное письменной речи ругательство. У Верочки делался такой вид, будто ее обманули в лучших чувствах. Как же так: вся такая неземная, воздушная, неосязаемая, и вдруг топорные выражения, сразу же низвергавшие Дину с Верочкой же воздвигнутого пьедестала?
Они никогда не были близки. Вера всегда больше дружила с соперницей, но потом, в силу то ли своего максимализма, то ли привитой с детства порядочности, то ли еще по каким неведомым Дине причинам, все же разошлась с Ксанкой. Хотя и дружа с последней, она никогда не скрывала своей симпатии к Дине: всегда с улыбкой здоровалась, интересовалась делами и выражала без всякой зависти восхищение Дининой фигурой, внешностью, занятием. И никогда не забывала добавить, что «понимает Мишу», словно намекала и подчеркивала, что она, Вера, на их стороне. Так и было: Вера поздравила их со свадьбой, потом несколько раз приходила в театр и всегда благодарила за доставленное удовольствие. Она была из разряда тех добрых знакомых, которые никогда не отзовутся о тебе плохо, которые не страдают от отсутствия общения, но с удовольствием откликнутся на предложение встретиться. Такие люди могут легко забежать на пять минут за солью или сахаром, но никогда не задержатся в гостях без приглашения дольше пяти минут.
Хотя однажды Верочка все же задержалась. Вбежала тогда сама не своя, буркнула только: «Позови Мишу» – и, когда тот выскочил в коридор, запутавшись от неожиданности в брюках, стала что-то сбивчиво ему говорить, тормошить и выпихивать из квартиры. А когда тот попытался задержаться, чтобы объяснить происходящее Дине, даже прикрикнула на него:
Ознакомительная версия.
