– Я так устала, – тихо проговорила. – А тут, похоже, никого нет.
И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, Сашка увидел вдали несколько домов – должно быть, тех самых, которые они заметили, еще когда выбежали из электрички. Неужели все это время они были так близко? Может, и лес совсем не так густ, как показалось? Может, они просто ходили по кругу? Деревенька оказалась всего в нескольких сотнях метров. Ребята до нее добежали на одном дыхании и тут же принялись колотить в первый попавшийся забор. Лай собак на разные лады нарушил тишину, скрипнула дверь, за калиткой показалась старушка.
– Кто там? – испуганно спросила она.
– Мы заблудились, мы только из леса вышли. Помогите нам, пожалуйста. Можно нам отдохнуть? Мы заплатим, у нас есть деньги, – жалобно попросила Вера.
– Заблудились? Так время-то сколько? Ночь уже… – недовольно пробурчала старушка, отворяя калитку. Ребята вошли внутрь. Бабушка, разглядев их, покачала головой:
– Ох, да это же дети совсем! И заблудились! Бедняги, отощали… Вон худые какие! Проходите, проходите, милки!
Уже в доме, угощаясь картошкой и квашеной капустой, закусывая вкусным ароматным хлебом, Сашка и Вера рассказали старушке, как ехали в гости к бабушке да перепутали остановку. Не там вышли и забрели в лес.
– Так что же вы в лес-то пошли, – вздыхала хозяйка, Зоя Ильинична, улыбаясь и без того морщинистым лицом. Она была маленькая, с растрепанными после подушки седыми волосами, но очень добрая и улыбчивая. – Сразу же видно, что тут дома, а там глушь – еще со станции. Ну, хорошо, хоть выбрались.
Сон в деревне был недолгим – всего каких-то пять часов. Чтобы успеть на встречу к Баринову, пришлось встать в семь утра. К этому времени Ильинична уже вовсю хлопотала, напекла на завтрак блинов, заварила вкусный, пахнущий мятой чай. Вера попробовала отблагодарить старушку, дать ей денег, но та только обиделась.
– Убери, – сухо прошептала, – я это от чистого сердца! Лучше бабушке своей чего-нибудь купите…
В электричке Вера долго молчала, а потом, когда уже подъезжали к Москве, вдруг сказала:
– Саш, эта бабушка, Ильинична… Знаешь, она мне еще раз доказала, что ни фига деньги не правят миром. Есть еще простые человеческие отношения. Я как прозрела за эти сутки!
Сашка скривился в улыбке – на душе у него было паршиво. Уже какой раз он пытался прозвониться Лиле, и в ответ – только долгие унылые гудки. Встреча с Бариновым будет вот-вот, а он волнуется за Варламову больше, чем за себя. Куда она пропала?
* * *
– Лилька, открой дверь, дура! Куда ты подевалась, тварь? – орал Марат на весь подъезд, позабыв о правилах приличия. Он долбил в дверь так, что заболели кулаки, но та все равно не отворялась. Марат пытался разыскать Лильку еще вчера, правда, по телефону. Ее номер отвечал тихими грустными гудками, потом совсем умолк. А ведь это был последний шанс перехватить мальчишку и бумаги раньше Баринова.
Марат чувствовал: что-то происходит. Напряжением пронизан весь воздух, причем везде – в этом подъезде, в его съемной квартире, в особняке Барина. Какое-то странное, гадкое напряжение, но ему никто ничего не говорит.
А еще он вспомнил о Карине. Она спустилась к нему, пока он торчал у Баринова, как всегда обворожительная, похожая на бабочку. Шелковистые блестящие длинные волосы переливались на оголенных плечах. На Карине был необычайно красивый шелковый костюмчик – маечка на тонких, почти не существующих бретельках и короткие шортики, облегающие округлые бедра. Карина улыбнулась, чем окончательно взбесила Марата. Разве можно улыбаться, когда он в таком дурацком положении? И что вообще она здесь делает – оголенная, рядом с Маратом, когда в доме, близко, находится ее муж? Разве она не понимает, что тем самым только компрометирует его?
– Любимый, ты еще тут…. – прошептала Карина, плюхаясь на диван рядом с Маратом. – А мне так скучно! Ты знаешь, я ведь в комнате совсем одна… – Марат почувствовал тонкий запах духов, Карина придвинулась к нему ближе и попыталась обнять, но он отстранился.
– Ну что ты злишься? Неужели из-за тех бумаг? Ну придумаем еще что-нибудь. В конце концов, мы вместе, зайка! – засмеялась Карина и обвила его шею, прижалась к нему, но Марат оттолкнул девушку.
– Ты совсем дура? Ты хоть понимаешь, что делаешь? – покрутил он пальцем у виска и, чертыхаясь, сел в кресло напротив.
Карина с удивлением посмотрела на него.
– Ты чего, боишься? Да он напился и спит давно в кабинете! Мы займемся любовью прямо тут, представляешь, сколько адреналина. Иди сюда, милый! Не бойся!
– Я ничего не хочу! Карина, отстань! – закричал Марат и вдруг опомнился – что это он повышает голос в доме Барина, тем более на Карину, да еще и в час ночи. Ему даже показалось, там где-то наверху послышался шорох. Марат прислушался, ничего – видимо, показалось. – Карин, – уже мягче произнес он, – я очень устал! Прости меня, солнышко! Извини, я сейчас ничего не хочу!
– Ну как знаешь, – обиженно захлопала длиннющими ресницами Карина. Марат знал, что это признак того, что она все-таки обижена, но сейчас ему действительно было не до нее.
– Иди в свою комнату, – как можно ласковее попросил он.
Опять этот звук. Похоже, Карина ничего не услышала. Она нехотя встала и, покачивая бедрами, вздернув маленький носик, пошла наверх. Марат зевнул и откинулся в кресле – неужели Барин уже уснул? Может, и ему все-таки стоит поспать… Он закрыл глаза, но уже через минуту открыл их, потому что увидел ужасное – Гравитца, распростертого на полу, с тонкой струйкой крови, вытекающей из темени. Вот это видение! Хотя нет, это же есть на самом деле. Просто он совершенно позабыл об этом придурке. Интересно, труп уже нашли? Он там не наследил? Марат принялся вспоминать все подробности встречи с Гравитцем, где он стоял, когда ударил его, что трогал, ничего ли не выронил. Вроде все должно быть чисто.
– Марат, ты еще тут? – раздался голос. Марат поднял голову – наверху стоял Барин. Он выглядел совсем не заспанным и даже не пьяным.
– Я? – от неожиданности растерялся Марат. – Да, я тут! – Мысль о том, что Карина вовремя ушла, промелькнула в голове, и он внутренне порадовался, что не уступил девушке.
– Пойдем поговорим, – спокойно произнес Барин. Почему-то этот тон, спокойный, но многообещающий, испугал Марата. Поговорим о чем? Что может он сказать? Зачем столько держал его в гостиной?
Марат поднялся по лестнице, чувствуя, как отнимаются от страха ноги. Черт, как он ненавидит Барина именно за этот свой щенячий страх! Если Барин догадался, что Марат работает не только на него, ему крышка… Ну ничего, еще не все потеряно. Он придумает, как обхитрить шефа, он обязательно что-нибудь сделает.
Барин завел его в кабинет, откинулся в кресле. Закурил.
– Будешь? – он кивнул на сигареты.
По лицу ничего не прочтешь. Нет, похоже, ничего не знает.
– Нет, – Марат и без сигарет чувствовал тошнотворный привкус усталости во рту.
– Итак, что я хочу сказать. Сазонов теперь – моя проблема. Я сам с ним справлюсь, тебя от этой миссии освобождаю, – сказал Барин. Марат вскипел от ярости.
– Как освобождаете? Я этого не просил! Вы, Юрий Алексеевич, извините, но Сазонов – моя головная боль! У меня с ним свои счеты, понимаете?
Барин как-то странно посмотрел на него.
– Я-то понимаю… – сказал он и выдохнул едкий дым. – Но я тебе сказал, это теперь моя головная боль. Ты понимаешь?
– Да… – ярость Марата как рукой сняло. – Но…
– Никаких но! Тем более тебе надо копить силы для боя… – медленно произнес Баринов и, сузив глаза, посмотрел на Марата, ожидая ответной реакции.
– Какого боя? – Марат отлично знал, какого, но не совсем понимал, зачем ему копить силы – ведь он организует, но не участвует в нем.
– Какого? Того самого! Я вот что подумал, – Барин встал из-за стола и, прохаживаясь по кабинету, покуривая сигарету, продолжил: – Без тебя, Марат, бой будет скучным. Ты же знаешь, ты – мой самый любимый боец! Я даже не хочу больше ни за кого болеть, понимаешь?
– Но… Вы же мне обещали, тот бой был последним. – Марат почувствовал, как кровь ушла с лица. – Я не хочу больше, я уже не в форме!
– Марат, Марат, – засмеялся Барин, – ты преувеличиваешь. По-моему, отличная у тебя форма. Тем более еще два дня. Подкачаешься…
– Как два дня? – Марат даже пошатнулся – кажется, силы совсем оставляли его.
– Да я тебе разве не говорил? Я решил перенести все на вторник. Что-то ждать до следующих выходных не хочется. – Барин зевнул и со скучающим видом стал рассматривать различные предметы на столе.
«В день, когда его дочь сбежала, он думает о том, чтобы перенести бой, – с горечью подумал Марат, – не человек, а бесчувственная машина».
Он оказался совершенно неготовым к разговору о бое, настолько неготовым, что даже не знал, как аргументировать свой отказ.
– Вознаграждение я тоже поднял, – добавил Барин. – Тебе в два раза, если выиграешь… Ну ты уж постарайся. Ладно, Марат, спать пора. Иди домой!
