Ознакомительная версия.
– Потому, мосье, что я – уличная девушка.
Я дежурил двадцать седьмую ночь на площади Конкорд и потому уже ничему не удивлялся. И я сказал спокойно:
– Я бы вас принял скорее за учительницу английского языка, чем…
Она оживилась:
– Да? Вы угадали… Я англичанка и действительно была учительницей английского языка.
Я молчал. Я чувствовал какую-то необычную драму…
– Мой муж – итальянец и оказался негодяем и проходимцем… – продолжала она. – Мои родители были против этого брака и отказались от меня. Теперь вот уже год, как я по ночам зарабатываю им на игру, а они проигрывают и проживают все до последнего сантима…
– Но почему же вы не уйдете от них?..
– Не знаю… Не могу… Я потеряла волю… Меня надо подтолкнуть, заставить… Я понимаю, что еще не все потеряно, что я еще могла бы спастись… Но воля надломлена. Воли нет…
Говорила ли она правду? Или она только впала в то фантазерско-романтическое настроение, в которое обычно впадают эти женщины, пока они еще не окончательно огрубели.
Я посмотрел на нее с любопытством. Она вдруг вынула из сумки маленькую коробочку.
– Вы не хотите? – спросила она так, как будто предлагала мне папиросу.
– Нет! – ответил я грубо. – Я не хочу, и вы должны бросить эту гадость!.. Тогда вы будете спасены.
Я вырвал у нее маленькую коробочку, бросил ее в грязь и растоптал зловещий белый порошок своим тяжелым кованым сапогом.
Она посмотрела на меня совсем без раздражения, а скорее с интересом.
– Это стоит дорого… – сказала она неуверенно.
– Это вам будет стоить жизни, если вы будете так продолжать…
– А черт с ней, с жизнью, я ее не жалею!..
– Сколько вам лет?
– Двадцать три года…
…Вдали показался субригадир на велосипеде. Я двинулся ему навстречу, она выскользнула за мной, и я видел, как фигурка ее потонула в тумане…
…Мне оставалось еще около часа до конца дежурства, когда у отеля остановилась необычайной мощности и редкой красоты машина.
Из нее вышел полный, представительный господин лет под шестьдесят, седой, но румяный, и, слегка шатаясь, подошел ко мне.
– Который час? – спросил он меня.
На руке у него я заметил золотые часы-браслет, но, уже привыкнув ничему не удивляться, посмотрел на свои часы и сказал ему время.
– Где еще можно пить в Париже?..
Он говорил с сильным американским акцентом.
Я назвал ему два ночных ресторана, открытых до раннего утра…
– Очень хорошо… – сказал он и вдруг, качнувшись, взялся за мое плечо, чтобы удержаться на ногах. – В таком случае – садитесь!..
– Куда?..
– Ко мне в автомобиль…
– Я вас не понимаю.
– Мы поедем с вами пить… Я хочу допивать именно с вами.
– К сожалению, не все желания исполнимы на этом свете… – ответил я. – Я на посту и освобожусь не ранее как через час…
– Ерунда… Поедем, и я заплачу за вас штраф…
– Тут пахнет не штрафом. Меня выгонят со службы.
– А сколько вы получаете?
– 32 франка в ночь.
– 32 франка?..
Он прислонился к колонне и долго беззвучно хохотал, повторяя:
– 32 франка… 32 франка… 32 франка…
Потом он вынул сигару, сунул мне в рот и пытался ее зажечь.
– 32 франка!.. Вот видите эту сигару? Она стоит две ваши ночи и плюс еще 11 франков, а ее можно выкурить в десять минут!..
– Итак, мосье, – сказал я холодно, – я уже дал вам адреса, и вы можете отправляться…
– Я поеду только с вами.
– Тогда ждите…
– Я – ждать?!!
Ждать ему в жизни, очевидно, не приходилось…
– Послушайте… Бросьте ко всем чертям эту вашу службу! Я дам вам 320 франков в сутки, и вы будете моим личным секретарем… Садитесь в машину!..
Я посмотрел на часы:
– Ровно через сорок минут, мосье, я могу быть в вашем распоряжении.
Он вдруг рассвирепел.
– Теперь или никогда!.. – сказал он угрожающе.
– Значит – никогда…
– Никогда!.. – Он заскрипел зубами в бессильной злобе, что его каприз не хотел исполнить человек, за 32 франка всю ночь стоящий на улице. – Никогда! Никогда! – зарычал он и, шатаясь, пошел к автомобилю. – Никогда! – еще раз крикнул он, усевшись, и погрозил мне кулаком.
Представительный, седой и румяный, он делал мне пьяные злые рожи…
А я стоял не шевелясь, засунув руки в карманы шинели, вызывающе улыбался и дымил его сигарой за 75 франков штука…
Мне казалось, что вся беднота Парижа участвовала в этот момент в великолепном торжестве моей несложной мести…
– Вас требует командан! – сказал мне дежурный инспектор, когда я возвратился в штаб.
Я явился.
– На вас подана жалоба агентом полиции нравов…
Я молчал.
Командан посмотрел на меня и отвернулся к окну.
– Регламент, – сказал он с напускной официальностью, – запрещает стражникам отвлекаться от своих прямых обязанностей. Вы должны были только подать свисток и продолжать ваш обход…
– Я виноват, господин командан… – сказал я спокойно.
Тогда он встал и подошел ко мне.
– Я понимаю ваш поступок, капитан! – вдруг сказал он. – На вашем месте я сделал бы то же самое…
И он крепко пожал мне руку…
Евгений Тарусский. Его величество случай. Изд. «Витязь». Тянъцзинъ <1939>
7 марта 193…
Последнюю неделю я работал по ночам. Опытные шоферы сказали мне, что время от времени и дневному шоферу очень полезно «менять обстановку» и работать ночью. Работа «ночника» спокойнее, нервы не так напряжены. Постоянная ночная работа вредно отзывается на здоровье, но, как некоторая смена дневной, она приносит свою пользу.
– Но заметьте одно, – сказал мне наставительно ночной шофер, мой новый знакомец Джиовани, – чтобы хорошо зарабатывать, надо на двенадцать баллов знать ночной Париж… О, ночной Париж ничего общего не имеет с вашим дневным Парижем! Это – особый мир! Да! Особый мир. Его надо изучить внимательно и подробно. Больше того – надо приспособить к нему свою психологию. Ночной шофер – это Харон, перевозящий счастливых смертных в места наслаждений, адреса которых ему должны быть известны, это Пегас, мчащий сластолюбцев и чревоугодников именно туда, куда они сами несознательно стремятся…
Я не классик, но все же это сравнение ночных шоферов с Хароном и Пегасом показалось мне несколько смелым.
– Мне кажется, – ответил я, – что ночной шофер должен назубок знать адреса ночных ресторанов и злачных мест – и только. Я видел в витринах легкомысленных книжных лавок маленькие, карманные путеводители «Гиды парижских наслаждений». Имея такую книжку, можно легко и быстро ориентироваться в этом вашем загадочном ночном Париже.
Джиовани иронически рассмеялся.
– Дорогой мой, – сказал он тоном профессора, поучающего желторотого птенца – первокурсника, – есть множество разных деталей и особенностей, которые, конечно, не указаны в этих ваших гидах.
– Например?
– Например?.. Извольте… Надо знать, во-первых, психологию ночных седоков. Среди них, конечно, вам будут попадаться деловые люди, возращающиеся с поздних заседаний или ночных работ. Будут игроки проигравшие или выигравшие. Будут матроны, отвозящие своих дочек с балов и вечеров, будут артисты, разъезжающиеся после спектаклей и концертов. Но все они составляют только ничтожный процент. Главная масса ночных клиентов – это люди, которые веселятся, которые видят в шофере опытного и доброжелательного гида, которые могут очень хорошо заплатить, если вы им угодите.
– Ну, в этом не так уж трудно разобраться, – заметил я.
– Положим… Но затем… Надо знать, где вам хорошо заплатят за клиентов.
– То есть?..
Джиовани посмотрел на меня с видом торжествующего превосходства:
– Вот именно – то есть… Это, батенька, очень существенная часть ночного дохода. Большинство ночных учреждений, и особенно самых злачных, выдают шоферу, доставившему им клиентов, очень приличное комиссионное вознаграждение. Оно достигает зачастую шестидесяти процентов…
– Шестидесяти процентов?..
– Так точно! А потому, если, например, клиент нанимает вас в место, где вам такого вознаграждения не выдают, вы будете, простите меня, просто идиот, если вы его туда повезете…
– А что же прикажете в таком случае делать?
– Отговорить. Деликатно, умно и тактично. Сделать вид, что вы не знаете адреса. Солгать, что это заведение давным-давно уже прогорело. Наконец, просто восхвалять другое и убедить его ехать именно туда, куда вам выгодно.
Все эти перспективы мне не особенно улыбались, но все же я постарался запомнить уроки моего опытного коллеги.
И на первом же дебюте я торжественно провалился.
Я стоял у дорогого ресторана, окна которого были задрапированы тяжелым синим бархатом. После ужина две не то англичанки, не то американки вышли оттуда. Очевидно, они много выпили и были сильно возбуждены. Каждой из них на вид можно было дать не более тридцати, были они белокуры, высоки, стройны и своеобразно интересны. Были похожи друг на друга.
Ознакомительная версия.
