На крыльцо вышел Иринин папа.
– Ирина! Дочерь! Зайди домой, – сказал он спокойно.
Она по глазам отца поняла, что что-то произошло, и послушно пошла за ним.
– Ирин! Смотри мне прямо в глаза и отвечай на вопрос, только не скрывай и не пытайся меня обмануть. Знай и запомни на всю свою жизнь – врать это плохо и нельзя! Я всегда все прочту по твоим глазам!
Иринка уставилась в глаза отцу и смотрела так на него, что эти слова и взгляд его запомнила навсегда, на всю жизнь.
– Ты видела у бабы Гани пятьдесят копеек на диване? – тихо спросил он.
Да, пап, я их взяла! Они лежали рядом с журналом и ей были не нужны!
– А ты разве спросила ее об этом?
– Нет! Не спросила, я думала, что нужные деньги лежат в кошельке, а раз валяются, значит, ненужные!
– Ты поступила очень плохо! Без спроса в гостях ничего нельзя трогать, а уж тем более брать! Деньги не бывают ненужные, это не бумажки! Конфетку со стола нельзя взять без спроса, ты меня поняла?
– Угу! – опустив голову на грудь, пробормотала она.
– Я расскажу тебе случай из своей жизни. Когда мне было столько, сколько сейчас тебе, шла война с немцами. Нашими соседями по квартире была семья с ребенком, так вот, муж соседки ушел на фронт, а женщины все работали на заводе. «Все для фронта – все для победы». Малышу тогда было где-то полгодика. Меня оставляли нянькой с этим ребенком. Моя мама, твоя бабушка Лида, тоже работала шоферкой на грузовике, при заводе. Продуктов в магазине не было, выдавали карточки на хлеб. Съел свою порцию, купить негде, хотелось всегда кушать. Я с этим малышом оставался и кормил его из бутылочки молоком. И мне однажды тоже так кушать захотелось, открыл я ящик у них в столе и обнаружил там два сухаря в холщовом мешочке, размочил их кипятком и съел. Признаться боялся, сказал, что ребенка кормил, а он не мог еще хлеб кушать.
После этого меня ремнем мама так отлупила, чтоб не врал и без спроса у людей ничего не брал – так век буду помнить! Вот так, дочерь моя! Что прикажешь с тобой делать?
– Пап! Мне тебя очень жалко! Ты ведь сам ребенком еще был! Как же можно за хлеб ремнем бить? Ты кушать хотел! – бросилась на шею со слезами на глазах к отцу Иринка.
– Война была. За колосок пшеницы, украденный с поля, могли расстрелять. Хлеба вдоволь не было. Кусочку радость такая была, что если б тебе, наверное, сейчас трубочку вафельную с кремом купили, ты б не так счастлива была.
– Странно. Сейчас нет войны, а есть дети, которые кусочку хлеба и сегодня очень рады, – прошептала сквозь слезы Иришка.
– Ну, давай выкладывай пятьдесят копеек, и пойдем к бабе Гане просить прощенья!
Люся и Алевтина сидели на диване молча, внимательно слушая диалог отца с дочерью, как будто вспомнили свои эпизоды военного детства.
– Папочка! А у меня нет уже этой денежки! Я сходила в магазин и купила сладостей, потом раздала их девочкам. Я потратила на еду, – глядя в глаза, оправдывалась она.
– На еду, значит! Ну ладно, хоть не на открытки артистов! Очень плохо, что без спроса деньги взяла! – возмутилась Алевтина.
У Иринки была целая коробка с фотографиями актеров, которые еще собирала сама Алевтина. Она рассказывала своей дочери, как меняла домашнее соленое сало у своих подружек на эти открытки. В этой большой коллекции были фото Любови Орловой, Валентины Серовой, Макаровой, Бондарчука, Натальи Кустинской, Маргариты Володиной и других уже известных современных актеров кино.
Алевтина достала из кошелька пятьдесят копеек и протянула им: «Идите объясняйтесь, и проси прощенья у бабы Гани. Деньги, запомни, надо только зарабатывать честным трудом, а брать чужие – нельзя!»
– Простите меня, пожалуйста! Я никогда не буду брать ничего без спроса, а деньги буду зарабатывать своим трудом! – обещала громко Ирина, как будто читала свое любимое стихотворение: «Горит на солнышке флажок, как будто я огонь зажег!»
Ирина проснулась утром, когда родители уже ушли на работу. Люся готовила завтрак, варила манную кашу, Иринка ее очень любила.
– Люсенька, а скажи, пожалуйста, как я могу своим трудом заработать деньги?
– Надо подумать! Ты ж еще маленькая, и зачем тебе они нужны?
– Это же очень хорошо, когда ты можешь купить все, что хочешь! – рассуждала Иришка.
– Вырастешь большая, выучишься и пойдешь работать, тогда и заработаешь! – ответила Люся.
– А мы когда с тобой уезжаем к бабушке? В субботу? – спрашивала она.
– Да! Через три дня нас отвезет твой папа, – отвечала Люся.
Иринку охватило волненье, она подумала, как же она уедет, а как Стеша?!
Она сидела молча и придумывала, как ей заработать денег.
– Люсенька, а если я помою пол в общем коридоре, мне заплатят деньги?
– А кто тебе их заплатит? В коридоре пол моют все жильцы по очереди, и за это не платят, – пояснила Люся, – ты, если сделаешь доброе дело, вымыв пол, этим поможешь своей маме.
– Если мама разрешит, то я ей обязательно помогу, я ей дома уже помогаю!
Иринка залезла под стол, где было отведено место под ее игрушки. Любимой ее игрушкой было черное детское пианино, на котором она пыталась играть музыку и подбирать ее на слух. Любимая кукла Танька, ей она шила одежку из лоскутков, оставшихся после портняжных дел мамы.
В коробке лежали журналы, которые выписывала ей мама, и они приходили каждый месяц: «Веселые картинки» и «Мурзилка». Ирина сама очень любила перелистывать свои журналы и, разглядывая картинки, читать. Буквы она выучила по азбуке еще зимой.
– М – У – Р – ЗИ – Л – КА – мурзилка! – прочитала она по слогам.
Листая журнал, увидела вкладыш, который можно вырвать из середины журнала и сложить в восемь раз, разрезать их по краю, затем сшить в центре, и получится маленькая детская книжечка со своим названием. Книжечек у нее получилось достаточно много: «Мальчик с пальчик», «Колобок», «Что такое хорошо и что такое плохо», «Лиса и Журавль» и еще штук семнадцать.
Иринка была уверена, что детские книжки, сделанные своими руками, можно продать и получить деньги, тогда она сможет помочь Стеше.
«Кто у меня их купит, и где мне их продать?» – размышляла она про себя, – «Пойду, покажу книжечки Игорю, может он мне подскажет?!»
– Игорь! Смотри, что у меня есть! Я их прочла и теперь я их продаю! – протянула она книжку ему.
– Ну-ка! Ну-ка! Дай я все посмотрю! А ты и читать умеешь уже? – спросил он, листая книжки.
– Да! Умею! Я зимой еще плохо читала, а сейчас лучше, меня моя тетя научила! – гордо ответила Ирина. – А ты что, не умеешь?
– Нет! А хочется научиться. Я осенью в первый класс иду! Там научат!
– А ты купи книжку и будешь по ней учиться!
– Сколько стоит твоя книжка? – прищурился Игорь.
– Три копейки! – радостно сообщила она.
– Сбегаю домой, потрясу копилку, в нее родители мне копейки кидают, я собираю на велосипед.
Через несколько минут Игорь выбирал для себя книжки, он принес Иришке три монеты по десять копеек и выбрал десять книжек. Довольный сел рядом с Иринкой, рассматривал картинки и узнавал знакомые ему буквы.
– Что это вы тут рассматриваете? Какие интересные маленькие книжки! Дайте и мне посмотреть, – подошла к ним Нелли.
– А ты купи и смотри себе на здоровье! – сказал ей Игорь.
– Сколько стоит одна? – любопытствовала Нелли.
– Три копеечки! – улыбалась Ирина.
– Пойду, спрошу у бабули.
На велосипеде подъехал Андрей, он был старше Ирины и Игоря, учился в школе, в шестом классе.
– Привет, малышня! А вы моего Никитку не видели? – спросил про младшего брата он.
Никита обычно играл в песочнице, просеивал песок через сито, смачивал водой из маленького ведерка и лепил интересные фигуры.
– Нет, не видели! – ответили они.
– Какие интересные у вас книжки.
– Купи! Будешь Никитке своему читать! – предложила Иринка. – Осталось семь штук!
– Сколько они стоят? – поинтересовался Андрей, рассматривая книжки, – у меня есть двадцать копеек! – достал из кармана монету.
– Забирай все! Ой! Возьми шесть, я одну, про «Колобка», себе оставлю.
Иринка решила подарить ее Стеше, чтоб она читала своей сестренке. Андрей, довольный, забрал шесть книжек и поехал искать брата.
– Ирин! Я пойду, отнесу книжки домой, выйду скоро, – сказал Игорь.
– Я буду сидеть здесь, сейчас Неля выйдет, – ответила Иринка.
Иринка сидела на лавочке и считала свои заработанные честным трудом деньги. Целых пятьдесят копеек!
Из-за угла барака выглядывала голова Стеши.
– Стеша! Стеша! Иди сюда! Ты читать умеешь?
– Нет! Не умею! Я буквы не знаю! Мамка говорила, что мне осенью в школу идти, и она меня с удовольствием сдала бы в интернат, но сестренку оставлять ей будет не с кем, – пояснила она.
– Мне мама говорит, что непослушных детей туда сдают! Я однажды хулиганила, и она показала мне бумагу с печатью и сказала, что оформит меня в интернат! Я испугалась, плакала, просила ее эту бумагу порвать и обещала быть примерной девочкой. А тебя за что?! Ты и с сестренкой сидишь, в магазин ходишь за продуктами, воду из колонки носишь, пол моешь. Какая же ты непослушница? – удивлялась Иринка.
