Ознакомительная версия.
– С меня огромная коробка шоколадных конфет! – смеясь, поблагодарил благодетельницу Саша.
Слава богу, его сестра была дома. С другой стороны, где ж ей быть-то? Ольге предстояли вступительные экзамены в мединститут, именно поэтому она приехала из деревни в город. Она и в прошлом году две недели жила у Саши по этому же поводу, но не поступила и вернулась домой, поэтому сейчас она как сумасшедшая зубрит физику, и носу из дому не показывает.
– Обещала приехать вечером, – объявил Саня, закончив разговор, и обратился к Людочке: – Еще раз большое спасибо!
– Конфеты не забудь! – бросила она вслед удаляющимся пациентам.
– Прогуляемся? – спросил Саша у Вени.
– Придется, – вздохнул тот. – Вон, видишь, санитар? Вася. В свою смену он никому спуску не дает, следит, чтобы режима придерживались. Они с Людочкой – сладкая пара: Церберы, при них даже чихать – чуть ли не подсудное дело!
– Весело, – улыбнулся Саня.
– Тебе завтра будет весело, когда врачи придут и начнут тебя обследовать, – пробурчал Веник.
– Да ладно, будет – как будет, – Саша неопределенно махнул рукой и первым вышел на крыльцо корпуса. Начал оглядываться по сторонам в поиске Виллисы – тщетно.
– Я видел, к ней родственники приехали. Мать с сестрой, – не дожидаясь вопроса, сказал Веник. – Суббота и воскресенье – приемные дни, в будни сюда не пускают.
– Ясно.
– Хочешь в шашки сыграть? – поинтересовался Веня, доставая миниатюрную доску из кармана ветровки.
– Давай! Что еще здесь делать?.. – рассмеялся Саша. – Так приятно почувствовать себя пенсионером, когда тебе тридцать и впереди еще пол жизни!
Пациенты присели на одну из лавочек без спинок, выкрашенных в странный серо-зеленый цвет. Веня медленно, с точностью до миллимента, раскладывал шашки. Когда он поднял голову и посмотрел на Сашу, обнаружилось, что партия накрылась медным тазом: новенький сидел как китайский болванчик, скрестив ноги и улыбаясь до ушей, но при этом в этом мире его точно уже не было. Веник вздохнул и быстрым шагом побежал искать Митрича, потому что если санитар увидит Саню в таком состоянии, то… Не дай бог, короче!
Митрич обнаружился под цветущей яблоней – вылизывал языком шерсть на руке.
– Помощь твоя нужна, – обратился к нему Веник, брезгливо поморщившись.
– Что опять?..
– Ага! Все чаще и чаще. Двух часов не прошло как проснулся, и снова!
И в каких облаках он витает?..
«Ризеншнауцер» подошел к одному из прогуливающихся пациентов – Костику, уже почти излечившемуся бывшему наркоману.
– Костян, отвлеки Василия, будь человеком! – пошептал он.
– А что?
– Потом.
– А, понял! – широченно улыбнувшись, прогундосил Костя. Затем он без лишних слов отбежал на десять метров, кинулся на землю, схватился за голову и начал кричать диким голосом. Орать, если быть точной.
Василий сорвался со своего поста и бросился к бывшему наркоману. Пока он осматривал пациента на предмет наличия ушибов на голове или еще каких-нибудь телесных повреждений, Митрич с Вениамином осторожно, стараясь не привлекать внимание, держа Сашу подмышки с обеих сторон, проскользнули в корпус.
Санитар же быстро понял, что его разыгрывают, и погрозил Костику здоровенным кулаком:
– Не будет тебе дозы, понял? Тебе ж на свободу через неделю – дурак, что ли?
– Прости, брат, – Костик поднял обе руки в знак того, что сдается. – Больше не буду, честно!..
Когда вечером пришла Ольга, Саша все еще находился в этом странном блаженном ступоре. Вениамин кое-как объяснил заглянувшей в палату Людочке, что Саня всю ночь не спал. Медсестра недоверчиво пожала плечами, но разрешила девушке пройти в палату. В конце концов, пока врачи не выдали другого распоряжения, некоторых больных разрешалось проведывать прямо в палате – и кто им лекарь, если они при этом спят?
Ольга просидела возле Сашиной постели около часа. Плакала, держала его за руку, а Митрич с Вениамином ее утешали.
– Он два дня подряд находился в таком состоянии, – всхлипывая, призналась девушка пациентам. – Я не сразу решилась позвонить в скорую, думала, устал человек, спит сидя, с кем не бывает…
– А других странностей вы за ним не замечали? – спросил Веник.
– Неа, – вытирая глаза платком, ответила Ольга. – Ладно, пойду я. В этих кульках все, что он просил – фрукты, вещи, я печенье испекла. Вы угощайтесь, только Сашке, оставьте, хорошо?
Митрич кивнул, а Веник поднялся и пошел провожать девушку до выхода, на бегу всучив Людочке коробку конфет.
– Если так будет продолжаться и дальше, у Саши могут быть серьезные проблемы… – покачал головой Антон Дмитриевич «Ризеншнауцер»…
Глава 6
Обследование Саши, начавшееся прямо с утра в понедельник, очень быстро зашло в тупик: ни палатный психиатр Сазонов, ни психотерапевт Зорин, ни их коллеги по цеху, в течение недели так и не выявили у него никаких отклонений. Объяснить, почему время от времени пациент «отключался», никто из них так и не смог, потому как в периоды бодрости, адекватнее человека, чем Саша, сложно было найти, и не только в пределах клиники.
Врачи, тем не менее, поставили под вопросом диагноз «маниакально-депрессивный психоз» (надо же от чего-то лечить), определили несколько этапов терапии, а Митрич с Веником, в свою очередь, подробно объяснили Саше стратегию и тактику борьбы с ней, поэтому наш герой со счастливой легкостью мотылька перелетал из одного нового дня в другой, ни сколько не задумываясь о пользе и вреде собственного существования в клинике.
Саня вообще редко размышлял о подобных вещах – он был из того редкого типа людей, которые воспринимают жизнь как веселую игру, это – маленькие дети в теле взрослого человека – наиболее счастливейшие из представителей человеческого рода. Вот и проживание в стенах психлечебницы он воспринимал всего лишь как экстремальный вид отдыха или экзотический способ провести отпуск, только и всего.
В конце недели, в пятницу, Веник влетел в палату с неестественной для него обворожительно-мечтательной улыбкой на лице.
– Меня выписывают, – сообщил он. – Завтра. Николай Павлович прочитал мои последние рассказы, пообщался со мной на разные темы, я ему торжественно обещал, что выкинул свои суицидальные мысли далеко за пределы галактики, и вообще решил написать роман, и вот…
– Поздравляю, дружище, – рассмеялся Саша, а Митрич похлопал его по плечу и подозрительно прищурившись, спросил: – А ты их действительно выкинул?..
– А что, я похож на психа? – хитро улыбнулся Веник и все трое облегченно расхохотались.
Утром Саша с Митричем под зорким надзором санитара, провожали Веника до ворот клиники.
– Мне будет не хватать тебя, Венька! – крикнул Саня ему вслед.
– Я приду. В следующие выходные, – бросил Вениамин на прощание, закрывая дверцу такси.
– Надеюсь, он сам верит в то, что говорит! – заключил Митрич. – Я бы на его месте постарался бы как можно быстрее забыть все, что связано с этими стенами.
– Да уж, – вздохнул Саня. – Пошли, Митрич, один ты у меня остался! Или один я у тебя?.. А, без разницы!
На этот раз смеялись они только вдвоем.
Скучно было Саше без молчаливого скептика Вени – Митрич людей сторонился, общался только по необходимости, а, выходя на улицу, старался убежать как можно дальше, хоть санитары такого рода действия и не слишком позволяли, а общаться с другими пациентами Саня почему-то не решался. Только наблюдал. Где-то на задворках его сознания, очень глубоко, существовала уверенность, что безумие – заразно. И не потому, что оно – противоестественно человеческой природе, а как раз наоборот – Саня верил, что любое порождение человеческого разума оправдано и обосновано особенностью человека и его (человека) собственной реальностью, даже если это галлюцинации. Иными словами, если человек видит или слышит что-то не то – значит, это – существует, по крайней мере, для него, потому что именно ему это для чего-то нужно: для защиты, компенсации, обороны…
Лишь раз он изменил своему неписаному правилу – уж очень интересный случай нарисовался. Саня сидел на скамейке возле корпуса и любовался танцующей Виллисой, его отвлек шум на крыльце корпуса. Два санитара пытались вытолкнуть на улицу юношу, со всколоченными в разные стороны рыжими вихрами и яркой выраженной паникой на лице. Он отбивался так, что на лицах и руках санитаров были видны свежеиспеченные кровоподтеки. Однако стоило им только выволочь парня на улицу и усадить на соседнюю скамейку, парень успокоился, выдохнул облегченно и лег, раскинув руки, не обращая больше ни на что внимания.
– Ты чего, брат, буянил? – спросил его Саня. Ему было так любопытно, что он просто не смог сдержаться. Хотя и не был уверен до конца, что юноша ему ответит.
– Понимаешь, – парень приподнялся на локтях, улыбнулся и пустился-таки в объяснения. – Я объясняю этим чудакам уже третий день…мне нельзя проходить сквозь дверные проемы и открывать двери!
Ознакомительная версия.
