Бабушка Лоренцо даже в нежную пору девичества отличалась чрезвычайно непривлекательной внешностью. Она обладала таким широким набором отталкивающих черт, что ей самой иной раз бывало тошно смотреть на себя в зеркало.
Так что несчастная, по всей видимости, полностью отвечала представлениям короля-извращенца о том, как должна выглядеть женщина, способная вызвать в нем безумное сексуальное влечение (это было еще до его знакомства с прекрасной Сильваной, на короткое время излечившей короля от нездоровых пристрастий).
Тереза была кривобока, правая нога у нее была на десять сантиметров короче левой. Глаза тусклого бутылочного цвета несимметрично помещались на лице, волнистый овал которого вопиял о скарпеле камнереза. Нос у нее был длинный и горбатый, почти ступенчатый, как у Сирано де Бержерака.
И вдобавок к вышеперечисленным курьезам, данным ей расщедрившейся природой, Тереза была косноязычна, глупа и не развита.
И когда к ней обращались с каким-либо невинным вопросом, например, справлялись, который сейчас час, она надолго погружалась в сосредоточенную задумчивость, будто ее спрашивали не о пустяке, который требовал элементарного ответа, а просили в доступной и популярной форме растолковать, в чем заключается смысл квантовой теории поля, или сходу, без специальных приборов, рассчитать расстояние от кончика ее носа до какой-нибудь звезды, вроде Канопуса из созвездия Киля.
Так что, по всем показателям, Тереза подходила королю, и можно было смело утверждать, что в маленькой Асперонии она не осталась незамеченной и грехопадение не могло не свершиться, тем более что отец Лоренцо, сын сеньориты Терезы, естественно, рожденный вне брака, был, по мнению членов семейства даль Пра, похож на короля Иеронима, как один асперонский соверен похож на другой.
Сеньорита Тереза в конце концов превратилась в сеньору Терезу даль Пра, сумев вскоре после тайных родов выйти замуж за эрзац-деда Лоренцо, сеньора Леонардо даль Пра, немногословного и чрезвычайно рассудительного человека, становившегося абсолютно глухим, когда у него просили взаймы, но зато отлично слышавшим слово «виски», произнесенное шепотом на расстоянии ста метров от его волосатого уха.
Поскольку отец Терезы дал за дочерью солидное приданное, которое мы назвали бы вознаграждением, то ни внебрачный ребенок, ни внешность невесты не повлияли на решение Леонардо жениться на девушке с такой колоссальной коллекцией изъянов.
Он никогда не пожалел о своем решении, и его долгая жизнь с Терезой была полна покоя и взаимопонимания.
Леонардо, испытывая свой организм на прочность, целыми днями лакал виски, а его жена сидела у окна и не уставала наивно и искренно поражаться тому, что в соответствии с каким-то неведомым природным распорядком за весной всегда следовало лето, за летом – осень, за осенью – зима, за зимой – весна, а за весной – что самое удивительное! – снова лето.
…Честолюбивый Лоренцо в тайну рождения своего отца был посвящен еще с детства, и ему вовсе не улыбалось становиться каким-то психованным революционером-террористом, поминутно рискующим жизнью. Таким, например, как Эрнесто Че Гевара. Которого возможная жертвенная смерть только подстегивала и который ради бредовой идеи о некоем всемирном общечеловеческом счастье был готов стереть в порошок половину населения земного шара.
Подобная перспектива не устраивала нашего героя.
Лоренцо хотел пожить.
Он мечтал увидеть народ Асперонии, стоящий перед ним на коленях.
У молодого прохвоста было свое представление о счастье. Оно состояло из чрезвычайно соблазнительных и сладостных картин. В воображении он не раз видел склоненные пред ним выи верноподданных простолюдинов. Их было много, его подданных – тысячи и тысячи.
А трон почему-то представлялся ему в виде огромной лохани, вроде сказочной чаши изобилия, к которой будет иметь доступ только он один, будущий король Асперонии Лоренцо Второй.
«Аспероны постоят, постоят, – думал он и мечтательно закрывал глаза, – постоят, постоят мои верные аспероны, поднимутся, отряхнут пыль с колен и с песней замаршируют на плантации пропалывать уходящие за горизонт грядки с коноплей и маком».
По его мнению, настала пора поговорить с Агнией начистоту. Он решил не медлить и сразу взять быка за рога.
– Агния! Дорогая! – воскликнул он с жаром. – Я прошу твое королевское высочество выйти за меня замуж!
Лоренцо не пугала мысль о том, что он предлагает руку и сердце своей вероятной троюродной сестре.
Недавний обитатель психиатрической лечебницы жил с принцессой уже несколько дней и ему страшно понравились порядки во дворце, где при встрече каждый ему кланялся и с почтением уступал дорогу, и Лоренцо не терпелось побыстрее стать королем.
– Ты говоришь, замуж?.. Почему бы и нет? Но сначала я предлагаю сварганить, – сказала дочь короля, глядя мимо своего любовника, – такую маленькую, хорошенькую кровавую революцию. Что-нибудь вроде ночи длинных ножей. Не знаю, как тебе, а мне скучно. Хочется повеселиться… И порядок навести, – Агния державно задрала подбородок. – Ни для кого не секрет, что мой долбаный папаша, вместо того чтобы заниматься государственными делами, пришедшими по его милости в полное расстройство, крутит хвосты парижским шлюшкам и подошвы стирает, слоняясь по Елисейским полям. А в Асперонии вор на воре… Здесь давно все ходят вверх ногами, и никого это не удивляет… Пора брать власть в свои руки. И что б никаких королей! Хватит! Это будет революция сверху! Вся власть принадлежит народу! Читала я тут одну книгу…
И Агния ткнула пальцем в учебное пособие для начинающих революционеров.
– Я уже вызвала из Штатов этого великого человека. Он прибудет со дня на день. У меня возник ряд вопросов…
Лоренцо пришел к выводу, что Агния рехнулась. Отказываться от королевства и устраивать зачем-то революцию? Нет, на это способна только ненормальная…
Но он решил пока не перечить своей возлюбленной.
Годы, проведенные в психиатрической лечебнице майора Ройтмана, приучили его считаться с фактором времени.
Кто умеет терпеливо ждать и внимательно следить за друзьями и врагами, тому рано или поздно непременно подфартит.
Ведь мало кто мог предположить, что железобетонное здание больницы, этой кузницы законопослушных асперонов, построенное в расчете на столетия, рассыплется как карточный домик и что Лоренцо, которому, казалось, до скончания века суждено было томиться в неволе, вдруг в одночасье обретет свободу. Но все произошло именно так. А все потому, что Лоренцо всегда умел ждать.
Посмотрим, что выйдет у этой полусумасшедшей нимфоманки, думал он. Посмотрим, как она воспользуется отсутствием короля.
У Лоренцо было свое мнение относительно своего будущего и будущего его Асперонии.
Он не поделился с Агнией этим своим мнением, ограничившись сообщением о том, что знаком с коммунистом Эдолфи Маркусом со времен учебы в Штатах, и намекнул, что с большевиками вообще-то надо быть всегда начеку. Нет публики более ненадежной и вероломной, сказал он.
Лоренцо не знал – то же самое можно сказать о любой группе людей, в основе объединения которых лежит некая абстрактная философская идея; он не знал и того, что чем гуманнее эта идея, тем больше в итоге людской крови прольют те, кто начал с идеалистически возвышенной болтовни, а закончил организацией концлагерей и строительством тюрем. И еще, учитывать фактор времени – это еще не означает сидеть в бездействии. И до этого не додумался наш юный герой.
Агния обкусала себе все ногти, раздумывая над тем, что ей предстояло сделать.
Пока король Самсон находился в отъезде, предстояло быстренько начать и завершить в стране революцию. Но как это сделать, она не знала. Советы, которые заочно давал Эдолфи Маркус в своем руководстве для желающих совершить революцию в отдельно взятой стране, даже ей казались чрезмерно жестокими.
Вываливать с неба на головы мирных асперонов бомбы с тринитротолуолом и марихуаной ей не хотелось. Да и едва ли министр Закс согласиться отдать своим военно-воздушным силам такой приказ.
Готового плана у нее не было.
Друзей, которым можно было довериться, у нее также не было. Наперсница Бриджит, участница многих совместных забав, не годилась. Нужны были решительные люди, желательно крепкие мужчины. Словом, профессионалы…
Можно было, конечно, действовать в одиночку. Выйти на крыльцо, смотрящее на главную площадь столицы, со стороны реставрированного Аполлона, воздеть руку к небу, сверкнуть брильянтовыми перстнями, обратиться к народу с экспрессивной речью, полной революционного пафоса…
Выкрикнуть что-нибудь громкое, непонятное, вроде «Доколе?..».
Аспероны, скорее всего, пройдут мимо. Они только-только начали жить по-человечески. Средства, получаемые в результате операций с красным золотом, под приглядом короля и его помощников наконец-то все чаще и чаще стали опосредованно доходить до простых граждан, «работая» на повышение уровня их жизни.
