Ознакомительная версия.
– Ну, ты и загнул листа зеленого! Ты думай маленько на лист зеленый: кто бы их пальцем тронул, если бы бордель?! Это тебе не библиотека у шизиков, лист зеленый!
– Значит, клад с брильянтами среди старых бумажек нашли, больше нечего… А ты думаешь, кто это у нас на крутых тачках рассекает?! Они и рассекают, архивисты с архивисточками, голубое небо! Зна-а-ют, где взять! Учиться, парень, учиться надо, а то всю жизнь на фабрике провоюешь. Ясно, как небо голубое. Я лично сначала – ССУЗ, а потом в ГАМНО, а то и в ГАФНО.
– Ты чё, обкурился с голодухи, на зеленый лист? Или колбасы нанюхался, на лист зеленый?
– При чем тут обкурился? Ты, небо голубое, газет не читаешь…
– А кто щас газеты читает? Туалетной бумаги полно, на зеленый лист!
– А читал бы, так знал бы, что это так разные учреждения теперь называются. А ты чё подумал? Ну, небо голубое, темнота! ССУЗ – среднее специальное учебное заведение. Остальные как – точно не знаю. Ну, Гэ – это государственная, значит. О – организация. Мэ или Фэ – муниципальная или федеральная. Наши пермские театры, библиотеки, архивы, музеи – все ГАМНО; а, к примеру, Большой театр – тот уже ГАФНО. Такое небо голубое. И придумал ведь кто-то.
– Не, я в гамно не хочу, на лист зеленый. Ни в гамно, ни в гафно.
– Дело хозяйское, небо голубое. В России, парень, все бабки – в ГАМНе или в ГАФНе. Хочешь бабки иметь – ступай в это самое, в ГАМНО или, если повезет, в ГАФНО. Не хочешь ни в то, ни в это ступать – гляди на небо голубое или на фабриках воюй, голубое небо…
– Да на лист зеленый мне сёдня и гамно, и гафно, и твоя культура! Пошли хоть пивную точку ковырнем, на зеленый лист. Пивка попьем. Пошли, на лист зеленый!
– Пошли, на небо голубое!
– Жениться ему, значит, захотелося! Вот так-то вот! Ну женися, женися теперя!
Я тороплюсь пройти от лифта к двери. Надьку хлебом не корми, только поговори с ней.
Надька, пятидесятилетняя давным-давно опустившаяся тетка, моет полы на лестничных площадках, собирает бутылки, садит огород возле своего домишки у железной дороги, тем и жива. Проходя мимо автобусной остановки, выглядывает лица тех, у кого моет лестницы, и норовит заговорить. Приличные дамы отворачиваются, смущаясь таким знакомством, Надька их смущения не замечает, обходит еще раз и все же добивается ответа. Остановила-таки и меня, буквально перегородив дорогу ведром с водой.
– Умер Колька-та мой, знашь ли? Девять ден вот было вчерася.
– Какой Колька? – пришлось вступить в разговор.
– Муж мой, Колька. Ты разе не помнишь, я сказывала ведь тебе, что замуж вышла? Два года тому. Да ты чё, я ведь тебе все сказывала, ты вспомни-ко! Ну Колька мой, он меня моложе был, много моложе, ему счас сорок было бы. Он три года сидел, а как вышел, ко мне жить-то и пристроился. Хорошо жили. У меня и избушка, и огородец, бутылки собираю, пенсия есть. Чего не жить?
– А умер-то от чего?
– В огородце, в борозде, живот у его схватило, сразу и помер. Водки выпил и помер.
– Пьете черт-те что! – Я заторопилась уходить.
– Он как приехал, чистой-от костюм снял, надел грязную лопотину в огородце робить, так в ей и помер. А приехал в чистом из города. Жениться собирался в городе, понимашь? Женщину нашел и на работу, говорит, устроюся. А огородец, говорит, мы все же у тебя садить будем. Ну дак и садите. Он копать приехал. Водки-то выпил да и помер.
– «Скорую» вызывали?
– Да чё «скорая»… Приехала врачиха молодая, он в борозде валяется, в грязе, в блевотине, она его пальчиком чё-то тронула, справку написала и уехала. Я его тутока на старом кладбище с краю похоронила. Женися вот теперя! Жениться, вишь, собрался, жениться…
Надькино бормотание стало бессвязным, морщины на широкой коричневой физиономии взмокли слезами. Она вновь взялась за тряпку, а я поторопилась уйти. История какая-то темная, и все это так неприятно.
Через неделю в нашей квартире раздался звонок, и бомжеватого вида мужичок сказал, что он собирает деньги на похороны. Он сосед. Которая полы тут мыла Надежда Ивановна, она умерла. На мое недоуменное: «Как умерла?!» – пояснил емко: «Лёжа». Я порылась в сумочке, вышла на площадку, поскольку через порог не передают денег, и положила в быстро протяну тую руку небольшую купюрку. Потом подошла к соседкам, тоже вышедшим на звонок, и мы стали обсуждать, как теперь мыть лестничную площадку.
Вот так всем нам до всех нас…
«Тем более что жизнь короткая такая…»
Валентина Ивановна Овчинникова под именем Евдокии Туровой вошла в Большую русскую литературу. Это было очевидно немногим при ее жизни и, мне кажется, стало совершенно ясно всем, кто знаком с ее творчеством, после того как Евдокии Туровой не стало. Ее произведения естественно и просто стали в один ряд с книгами таких писателей, как Пришвин, Казаков, Шергин, Колчанов. Редкий талант Евдокии Туровой – в ее абсолютном слухе. У нее нет пустых слов и неверных звуков. Она рассказала нам о своей земле – Турово, Кизели, Сепыч, – соседствующей с оханской стороной Александра Колчанова.
Надежда Гашева, легендарный человек литературной Перми, рассказала мне, что Валентина Ивановна, кандидат технических наук, много лет работавшая в «ящике», делавшая, в частности, расчеты по «Бурану», новую вещь пишет в традиции И. Грековой, и называется она «Пермь – это рай». И мы ждали новую книгу Евдокии Туровой…
Давайте погрузимся в ее «живаго языка артезианские глубины»:
«… – Ты бы зашел как-нибудь, Мишаня. Я в журнале повесть нашел занимательную. Про деревню. Я там карандашом отметки сделал – где неправда. Врет много. Разе так можно писать, когда не знашь! У его хозяйка одна описана, трепаный лен в предбаннике хранила. Кто же так делат! Он отволгнет и сгниет, лен-от, да и все. И сажа ведь иной раз быват, копоть. Ерунда написана. Ты бы вот почитал, так смеялся бы. Но-о. У его еще баню подпалили. Дверь поленом подперли и подпалили. Вот, погляди, я те нарисую. Вот полено однем концом в дверь, так? А другим-то, Мишаня, говорит, в дверной порог! Дак его кто в предбаннике дверь в дверь ставит? Дверь обязательно в угол рубят, и никак дверь не подпереть. Вот так он будто дверь подпер, а лен поджег. Врет, да и все. Никак пожар не мог получиться. И как-то в журнале написали. Как это, Миша? Почему?»
Не оторваться! Многие-многие вещи у Евдокии Туровой совершенно хрестоматийные – «Колхоз имени Зимеркерля в деревне Красные Мудомои», «Жаркое было лето» и еще многие и многие…
«Расцветали яблони и груши» – этот рассказ о любви тракториста Ивана Катаева и Елены Туровой – «вся круглая, да белая, как мытая репка».
«Здравствуй, Елена. Пишет тебе с фронта Иван Катаев. Помнишь ли ты меня. Я дак не забыл… Елена, помнишь, как мы в 1937 годе с вечерке шли и под липой возле пруда друг другу обещалися. Я свои слова не забыл, а ты забыла. Конечно, раз я на войне дак седня живой, а завтра нет. Но я остануся живой, Елена, приеду и лягу с тобой в койку. Я своим словам не изменщик…».
Для меня этот рассказ в одном ряду с «Историей кавалера де Грие и Манон Леско» Прево и с астафьевской повестью «Пастух и пастушка».
Вспоминается мне давным-давно услышанная история – передаю близко к сказанному.
Олег Ефремов звонит Табакову:
– Забирай Ленку Проклову и приезжай в «Националь»!
– Какой «Националь?» У меня репетиция. Что произошло?
– Произошло грандиознейшее событие.
– Что за событие?
– Событие национального масштаба. Только что мне позвонил Булат и прочитал новое стихотворение.
– Какое?
– «Пока Земля еще вертится, пока еще ярок свет…»
Книги Евдокии Туровой выходили в Перми малыми тиражами. Я, старый и не очень контактный человек, прочитав «Кержаков», не удержался и позвонил ей. Мы еще несколько раз говорили, в последний раз условились встретиться, обменяться книгами. И опять вспоминается Булат Окуджава:
Давайте восклицать, друг другом восхищаться,
Высокопарных слов не стоит опасаться.
Давайте говорить друг другу комплименты —
Ведь это все любви счастливые моменты…
Небо необозримо. Неба хватит на всех. И это – утешение.
Вернее – безутешность.
Семен ВаксманПермский обозреватель, 2009. № 12. 6 апр.* * *
Цикл рассказов «Слезы лиственницы» опубликован в первом номере журнала «Урал» за 2006 год и удостоен Всероссийской литературной премии имени П. Бажова
Медаль лауреата Всероссийской литературной премии имени П. Бажова
Луговской В. Стихотворения и поэмы // 2-е изд. – М: Советский писатель, 1966. – (Библиотека поэта. Большая серия).
Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 3. Гл. 1.
Официальный сайт Эрмитажа http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/03/hm3_5_4a.html
Ознакомительная версия.
